Древнеиранский язык

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Индоиранцы

Индоиранские языки
Нуристанские

Индоарийские · Дардские · Иранские

Древние:
Митаннийско-арийский Древнеиндийский
(Ведийский · Санскрит)
Древнеиранский
(Авестийский · Древнеперсидский)

Этнические группы
Индоарийцы · Иранцы · Дарды · Нуристанцы
Религии
Праиндоиранская религия · Ведийская религия · Гиндукушская религия · Индуизм · Буддизм · Зороастризм
Древняя литература
Веды  · Авеста

Древнеиранский язык (праиранский) — реконструируемый язык-предок всех иранских языков, выделившийся из общеарийского языка, предка арийской ветви языков. Реконструкция древнеиранского языка предполагает такую языковую систему, из которой, как из предковой, выводятся все зафиксированные иранские языки. Возведение лексем к древнеиранскому состоянию положено в основу Этимологического словаря иранских языков[1].





Время и место бытования

Наиболее ранним надёжно зафиксированным иранским языком, уже уверенно демонстрирующим отход от праиранского состояния и дифференцирующие черты, является язык древнеперсидских надписей (с VI в до н. э.). Вопрос датировки несколько более архаичного языка Авесты, принадлежащего другому, более восточному ареалу, не может быть решён с такой же точностью. Наиболее архаичный его вариант — язык Гат, также уже отошедший от праиранского состояния, датируется приблизительно II — нач. I тыс. до н. э.[2]. Эти даты определяют поздний предел существования единого праиранского языка.

В науке нет единого мнения о том, что за территорию занимали носители древнеиранского языка. Значительная часть учёных локализует древних иранцев в ареале срубной культуры (Северное Причерноморье, Нижнее Поволжье)[3]. Другой кандидат на звание прародины иранцев — ареал язской культуры, а также, возможно, поздний БМАК[4]. Экспансия протоиранцев из постулируемой прародины привела к распаду древнеиранского языка на диалекты, положившие начало позднейшим иранским языкам.

Фонетика

Восстанавливаемый вокализм древнеиранского продолжает общеарийский и сводится к трём парам гласных, противопоставленных по долготе: a — ā, i — ī, u — ū. Имелись также четыре дифтонга: ai̭, au̯, āi̭, āu̯ и слоговой сонант r̥,. В поздний древнеиранский период уже в отдельных языках происходила монофтонгизация дифтонгов (> ē, ō) и утрата слогового характера r̥, (> ur, ir)

По сравнению с праарийским в консонатизме древнеиранского произошли следующие основные изменения:

  • утрата аспирации звонких придыхательных: *bh > *b, *dh > *d, *gh > *g, *ǰh > ǰ.
  • фрикативизация глухих придыхательных: *ph > *f, *th > *ϑ, *kh > *x
  • отражение арийских сатэмных рефлексов индоевропейских палатальных *ć > *ś, *j́ > *ź, *j́h > *ź; рефлексы древнеиранских *ś и *ź демонстрируют разное развитие по языкам, что отражает древнейшее диалектное деление древнеиранского ареала.
  • развитие придыхания из сибилянта в «свободном» положении (не перед *p, *t, *k и *n): *s > *h, *su > xw[5]
  • не всегда последовательная и различная по ареалам тенденция к фрикативизации смычных перед сонантами и другими смычными (самые последовательные *pr > *fr, *kt, *gt > *xt)
  • диссимиляция геминат: *tt, *dt > *st, *zd

Восстанавливаются ряды следующих фонем:

  • смычных: p — b, t — d, k — g
  • аффрикат: č — ǰ
  • щелевых: f — w, ϑ, s — z, ś — ź, š, y, x, xw, h
  • носовых: m, n
  • дрожащих: r

Для последующего периода характерно появление следующих фонем, имеющих общеиранский характер, но развившихся в разных языках в различных условиях: ž, γ и l

Морфология

В основе морфологии древнеиранского языка лежали развитая (трёхступенчатая) система количественных чередований гласных, как в корнях, так и суффиксах, синтетический строй с системой развитых флективных изменений. Для имени были характерны 3 рода, 3 числа, 8 падежей (номинатив, аккузатив, генетив, аблатив, датив, инструменталис, локатив, вокатив). Для глагола — 3 числа, 3 лица, 5 наклонений (индикатив, инъюнктив, конъюнктив, оптатив, императив , 5 времён (презенс, имперфект, аорист, перфект, плюсквамперфект), образумых от трёх основ с помощью аугмента, суффиксов и двух рядов личных окончаний в двух залогах (активном и медиальном). Имелась также развитая система отглагольных имён (причастий, инфитивов). Использование предлогов или послелогов и превербов, близких по употреблению к наречиям, играло подчинённую роль.

См. также

Напишите отзыв о статье "Древнеиранский язык"

Примечания

  1. В. С. Расторгуева, Д. И. Эдельман. Этимологический словарь иранских языков. Т.1. 2002 и последующие тома
  2. [iranica.com/articles/iran-vi1-earliest-evidencem PRODS OKTOR SKJÆRVØ. IRAN vi. IRANIAN LANGUAGES AND SCRIPTS (1) Earliest Evidence]
  3. Дж. П. Мэллори, Д. Адамс (eds). Encyclopedia of Indo-European Culture. London: Fitzroy Dearborn Publishers, 1997. ISBN 9781884964985. Pages 311, 542.
  4. Fredrik T. Hiebert, Origins of the Bronze Age Oasis Civilization in Central Asia, with foreword by Carl C. Lamberg-Karlovsky and preface by Viktor I. Sarianidi, Cambridge, Mass., 1994.
  5. Д. И. Эдельман. Индоиранские языки. Языки мира: Дардские и нуристанские языки. М. 1999

Отрывок, характеризующий Древнеиранский язык

– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.