Древние тюрки
Древние тюрки (кёк-тюрки) — племя-гегемон Тюркского каганата во главе с родом Ашина. В русскоязычной историографии для их обозначения часто применяется термин тюркю́ты (от тюрк. — тюрк и монг. -ют — монгольский суффикс множественного числа), предложенный Л. Н. Гумилёвым .
Содержание
О древних тюрках
В китайской летописи Таншу о происхождении Ашина говорится следующее. Среди племён, побеждённых тобасцами при покорении ими северного Китая, находились «пятьсот семейств» Ашина. Эти «пятьсот семейств» возникли «из смешения разных родов», обитавших в западной части Шэньси, отвоёванной в IV в. у китайцев хуннами и сяньбийцами. Ашина подчинялись хуннскому князю Муганю, владевшему Хэси (область к западу от Ордоса, между излучиной Хуанхэ и Наньшанем). Когда в 439 г. тобасцы победили хуннов и присоединили Хэси к империи Вэй, то князь «Ашина с пятьюстами семействами бежал к жужаньцам и, поселившись по южную сторону Алтайских гор, добывал железо для жужаньцев».
Текст повествует о происхождении не всего народа древних тюрок, а только их правящего клана.
Какого бы происхождения ни были те «пятьсот семейств», которые объединились под именем Ашина, между собою они объяснялись по монгольски до тех пор, пока перипетии военного успеха не выбросили их из Китая на Алтай. Однако столетнее пребывание в тюркоязычной среде, разумеется, должно было способствовать быстрой перемене разговорной речи, тем более что «пятьсот семейств» монголов были каплей в тюркском море. Надо полагать, что к середине VI в. и члены рода Ашина и их спутники были совершенно отюречены и сохранили следы монголоязычия лишь в титулатуре, которую принесли с собой. Слияние 500 семейств Ашина с местным населением оказалось настолько полным, что через сто лет, к 546 году, они представляли ту целостность, которую принято называть древнетюркской народностью Ашина. Тюркоязычная среда в то время уже успела распространиться далеко на запад от Алтая, в страны, где жили гузы, канглы, или печенеги, древние болгары и гунны[1]
Потомки
В центре Горного Алтая сохранился род телес, существовавший самостоятельно до XVIII в., после чего слился с теленгитами, бежавшими в горы от маньчжуров и китайцев, истреблявших народ ойратов. О своем происхождении они забыли, но этноним помнят.
Л. Н. Гумилев, основываясь на этнографических исследованиях Б. X. Кармышевой, называет племя тюрков, ныне входящих в состав узбеков, прямыми потомками тюркютов в Средней Азии[2].
Род тюрк-кальтатай, противопоставляющий себя узбекам и киргизам, выводит своих предков из «Татарстана», откуда они пришли 1200 лет назад.
Рассматривая эти версии, надо помнить, что телесцы («высокие телеги») были известны китайцам задолго до появления имени Тюрк в конце V века. Тюрки Ашина же считаются китайцами «отраслью дома хунн»[3][4], которые были разгромлены в 745 году огузами, уйгурами и т. д., то есть народами, относимыми китайцами к «народам теле».
Напишите отзыв о статье "Древние тюрки"
Примечания
- ↑ [gumilevica.kulichki.net/OT/ot02.htm Гумилев Л. Н. Древние тюрки. М.-Л., Наука, 1967.]
- ↑ [archive.is/20130407015108/kronk.narod.ru/library/gumilev-ln-1967-12.htm Л. Н. Гумилёв Древние тюрки. // М.: 1967. 504 с.]
- ↑ E. H. Parker, A Thousand Years of the Tartars, 1895
- ↑ Иностранцев К. А. Хунну и Гунны, (разбор теорий о происхождении народа Хунну китайских летописей, о происхождении европейских Гуннов и о взаимных отношениях этих двух народов). — Л.: Издания Ленинградского ин-та живых восточных языков им. А. С. Енукидзе, 1926. — 152+4 с.
Литература
- Ганиев Р.Т. Восточно-тюркское государство в VI - VIII вв. — Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 2006. — С. 152. — ISBN 5-7525-1611-0.
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Древние тюрки
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.Быстрое движение русских за французами действовало на русскую армию точно так же разрушительно, как и бегство французов. Разница была только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французской армией, и в том, что отсталые больные у французов оставались в руках врага, отсталые русские оставались у себя дома. Главная причина уменьшения армии Наполеона была быстрота движения, и несомненным доказательством тому служит соответственное уменьшение русских войск.
Вся деятельность Кутузова, как это было под Тарутиным и под Вязьмой, была направлена только к тому, чтобы, – насколько то было в его власти, – не останавливать этого гибельного для французов движения (как хотели в Петербурге и в армии русские генералы), а содействовать ему и облегчить движение своих войск.
Но, кроме того, со времени выказавшихся в войсках утомления и огромной убыли, происходивших от быстроты движения, еще другая причина представлялась Кутузову для замедления движения войск и для выжидания. Цель русских войск была – следование за французами. Путь французов был неизвестен, и потому, чем ближе следовали наши войска по пятам французов, тем больше они проходили расстояния. Только следуя в некотором расстоянии, можно было по кратчайшему пути перерезывать зигзаги, которые делали французы. Все искусные маневры, которые предлагали генералы, выражались в передвижениях войск, в увеличении переходов, а единственно разумная цель состояла в том, чтобы уменьшить эти переходы. И к этой цели во всю кампанию, от Москвы до Вильны, была направлена деятельность Кутузова – не случайно, не временно, но так последовательно, что он ни разу не изменил ей.
Кутузов знал не умом или наукой, а всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат, что французы побеждены, что враги бегут и надо выпроводить их; но вместе с тем он чувствовал, заодно с солдатами, всю тяжесть этого, неслыханного по быстроте и времени года, похода.
Но генералам, в особенности не русским, желавшим отличиться, удивить кого то, забрать в плен для чего то какого нибудь герцога или короля, – генералам этим казалось теперь, когда всякое сражение было и гадко и бессмысленно, им казалось, что теперь то самое время давать сражения и побеждать кого то. Кутузов только пожимал плечами, когда ему один за другим представляли проекты маневров с теми дурно обутыми, без полушубков, полуголодными солдатами, которые в один месяц, без сражений, растаяли до половины и с которыми, при наилучших условиях продолжающегося бегства, надо было пройти до границы пространство больше того, которое было пройдено.
В особенности это стремление отличиться и маневрировать, опрокидывать и отрезывать проявлялось тогда, когда русские войска наталкивались на войска французов.
Так это случилось под Красным, где думали найти одну из трех колонн французов и наткнулись на самого Наполеона с шестнадцатью тысячами. Несмотря на все средства, употребленные Кутузовым, для того чтобы избавиться от этого пагубного столкновения и чтобы сберечь свои войска, три дня у Красного продолжалось добивание разбитых сборищ французов измученными людьми русской армии.
Толь написал диспозицию: die erste Colonne marschiert [первая колонна направится туда то] и т. д. И, как всегда, сделалось все не по диспозиции. Принц Евгений Виртембергский расстреливал с горы мимо бегущие толпы французов и требовал подкрепления, которое не приходило. Французы, по ночам обегая русских, рассыпались, прятались в леса и пробирались, кто как мог, дальше.
