Пинъяо (город)
Древний город Пинъя́о (кит. упр. 平遥古城, пиньинь: Píngyáo gǔchéng) — объект Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО. Единственный средневековый город Китая, полностью сохранивший свой исторический архитектурный облик[1]. Расположен в посёлке Гутао уезда Пинъяо городского округа Цзиньчжун провинции Шаньси.
Содержание
География
Площадь Древнего города Пинъяо составляет 2,25 кв. км.. Население: 45 тысяч человек. Экономика опирается на доходы от туризма (данные за 2005 г.)[2].
История
Город основан в правление Сюань-вана династии Западная Чжоу (827—782 д.н. э.). Заложен генералом Инь Цзифу в качестве оборонительного сооружения. В то время, однако, были построены только западная и северная стены[3], город получил название Пинтао. Переименован в Пинъяо в 424 году н. э. вэйским императором Тай У-Ди в связи с тем, что последний стремился избежать в названии города иероглифа «Тао»[1], содержавшегося в имени императора.
После того, как основатель династии Цинь император Цинь Ши-хуан провёл административную унификацию, Пинъяо (тогда ещё назывался Пинтао) стал уездным центром.
В 1370 г. в правление императора Чжу Юаньчжана династии Мин город был расширен до площади в 12 ли и 8,4 фэня (12 км 560 м.). Впоследствии в целях укрепления обороноспособности город реставрировался и перестраивался более 25 раз, однако площадь осталась неизменной[3].
Во время Второй мировой войны город Пинъяо был занят японскими войсками.
В настоящее время представляет собой город-музей.
Архитектурный облик
В настоящее время все сохранившиеся строения относятся к периоду династий Мин и Цин. Фактически, это единственный город в Китае, в котором вся историческая архитектура средневековья полностью сохранена. Всего в городе насчитывается 99 музеев и охраняемых государством объектов. В 1997 году город внесён в список всемирного культурного наследия ЮНЕСКО.
Стена
Город окружен глинобитной стеной, сооруженной из кирпичей. Общая длина стены составляет около 6000 метров. Высота стены составляет 10 метров, ширина 3-5 метров. Северная, западная и восточная стены ровные, южная стена имеет изгибы в связи с неровностью ландшафта. Всего насчитывается 6 городских ворот (по 1 с северной и южной сторон, по 2 с восточной и западной сторон). В связи с этим, местное население называет город «черепахой» — башни на севере и юге как голова и хвост, башни на западе и востоке как лапы, квадратный город как панцирь. На городской стене возведены 72 наблюдательные башни. Стены имеют 3000 отверстий для оборонительной стрельбы. Числа 72 и 3000 обусловлены тем, что у Конфуция было 72 последователя и 3000 учеников[3]. Стены города окружены рвом шириной в 3,3 метра и глубиной в 3,3 метра.
Улицы
Всего в городе 4 основные улицы, 8 переулков и 72 прохода, соединяющих переулки. Все главные улицы ведут к расположенной в центре Рыночной башне. Последняя является самым высоким зданием в городе и получила своё название в связи с тем, что вокруг неё всегда велась активная торговля[4]. Данная башня в последний раз перестраивалась в 1668 году в годы правления императора Сюанье династии Цин.
Дома и подворья
В общей сумме в городе насчитывается 3797 сыхэюаней (кит. упр. 四合院, пиньинь: sìhéyuàn — квадратный дворик, по периметру которого располагаются дома, во внешних стенах этих двориков нет окон). Из них 400 сохранились практически в первозданном виде. Большинство из этих строений насчитывают более 600 лет истории[3].
Строения города отличаются разнообразием стилей. Некоторые подворья представляют собой типичный сыхэюань с одним выходом, некоторые являются объединением 2-3 зданий, соединённых между собой проходами.
Большинство зданий имеют деревянные перекрытия и каменные внешние стены. Крыши домов покрыты серой черепицей. Некоторые украшены каменными колоннами. Дома богатых семей украшены декоративными архитектурными надстройками и лепниной животных.
Административные здания украшены каллиграфическими надписями. Так, на беседке рядом с резиденцией правительства с восточной стороны нанесена надпись «следить за направлением ветра» (кит. упр. 观风楼, пиньинь: Guānfēng Lóu , букв.: Здание для наблюдения за ветром), с западной — «слушать шум дождя» (кит. упр. 听雨楼, пиньинь: Tīngyǔ Lóu, букв.: Здание, откуда слушают дождь). И в том, и в другом случае это иносказательные высказывания о необходимости знать, чем живёт народ и какие идеи популярны среди людей.
Древняя резиденция правительства города
Начиная с времен династии Цинь (221 г. д.н. э. — 206 г. д.н. э.) в городе Пинъяо заседало уездное правительство. Сама Резиденция представляет собой целый квартал города со множеством зданий и была построена в 1346 г. н. э. во времена династии Юань. Во времена династии Мин большинство зданий были полностью перестроены. Исключением стало само здание правительства (Дасянь Лоу). В резиденции также находилось помещение для суда, тюрьмы, библиотека, а также специальное окно, через которое можно было анонимно похвалить достойного и пожаловаться на нерадивого чиновника[5] — (кит. упр. 申明亭, пиньинь: Shēnmíng Tíng ). Внутри квартала здания расположены надлежащим китайскому ритуалу образом. Административные постройки находятся по левую сторону от входа, по правую сторону расположены здания охраны. В общей сумме в Резиденции 299 комнат.
Храмы
Даосский храм Цинсюйгуань (кит. упр. 清虚观, пиньинь: Qīngxū Guān) расположен на Восточной улице города. Построен в 652 году в эпоху правления династии Тан. В настоящее время является музеем.
Даосский храм Чэнхуанмяо (кит. упр. 城隍庙, пиньинь: Chénghuáng miào) — это пример одного из немногих наиболее полно сохранившихся в Китае до наших дней даосских монастырей. Построен в правление династии Мин. В 1859 году храм сгорел во время пожара в городе. В 1864 восстановлен. Охраняется государством.
Буддийский храм Шуанлиньсы (кит. упр. 双林寺, пиньинь: Shuānglín Sí) расположен в деревне Цяотоу (кит. упр. 桥头村, пиньинь: Qiáotóu Cūn), в 6 километрах на юго-запад от Пинъяо. Храм также входит в фонд Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО. До сих пор не ясно, когда было построено данное сооружение. В эпоху династии Сун в 1011 г. н. э. была обнаружена запись о том, что в 571 г. в эпоху Нань-бэй Чао храм был реставрирован и частично перестроен. В Шуанлиньсы представлено более 2000 раскрашенных скульптур Будды Шакьямуни и Будды Бодхисатва.
Ещё один буддийский храм — Чжэньгосы (кит. упр. 镇国寺, пиньинь: Zhēngúo Sí) также расположен за пределами Пинъяо — в деревне Хаодун (кит. упр. 郝洞村, пиньинь: Hǎodòng Cūn), которая находится в 12 километрах на северо-восток от Пинъяо. Построен в эпоху правления династии Северная Хань в 963 году. До 1540 года носил название Цзинчэнсы (кит. упр. 京城寺, пиньинь: Jīngchéng Sí ). Главным залом храма считается Зал Ваньфо (кит. упр. 万佛, пиньинь: Wàn Fó, букв.: 10 000 Будд). Храм также входит в фонд Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО. Охраняется государством.
Первый банк в Китае
Исторически Пинъяо был центром коммерции и торговли. В 1824 году здесь открылся первый банк в Китае[3] — Жи Шэн Чан (кит. упр. 日升昌, пиньинь: Rìshēngchāng), здание которого сохранилось. Открытие данного банка является отправной точкой развития банковской коммерции Китая. Впоследствии филиалы данного банка появились в провинциях Цзянсу, Шаньдун, Хэнань, Ляонин. В течение второй половины XIX века—начала XX века в Пинъяо открыли свои филиалы более 20 национальных банков.
Транспорт
Здесь нет условий для передвижения на автомобилях — все улицы являются пешеходными. Местное население передвигается на велосипедах, гужевом транспорте и электромобилях.
Жизнь в Пинъяо
Жители древнего города сохранили вековые традиции. Так, в связи с тем, что в городе на улицах не возведены уличные фонари, люди здесь живут по старинному китайскому принципу «работать от восхода до заката» (кит. упр. 日出而作,日落而息, пиньинь: Rìchū ér zuò, rìluò ér xī, букв.: работать с восходом солнца, отправляться на отдых во время заката). Неизменными на протяжении многих столетий остаются условия быта — во многих сыхэюанях люди живут из поколения в поколение. Довольно распространённым типом занятий является производство изделий народного промысла на продажу в качестве сувениров.
Театр
В городе действует традиционный китайский театр-чайная.
Кухня Пинъяо
В целом, наиболее распространёнными являются традиционные для провинции Шаньси блюда из лапши. Однако традиционными в Пинъяо также являются блюда из говядины, лепёшки Ваньто (кит. упр. 碗托, пиньинь: Wǎntuō) и коренья Чаншаньяо (кит. упр. 长山药, пиньинь: Chángshānyào )
Галерея
- Pingyao-calles-c02-f.jpg
Центральная улица
- Tour du marché.jpg
Рыночная башня
- Pingyao-shuanglin-si-w02b.jpg
В монастыре Шуанлинь
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Старинный дворик в Пинъяо
Напишите отзыв о статье "Пинъяо (город)"
Примечания
- ↑ 1 2 Бянь Цзи. Пинъяо: столица коммерции с древней историей (平遥:历史深处的商都). КНР, г. Пекин: Чжунго Люйю Чубаньшэ, 2002 г. ISBN 7-5032-2078-3
- ↑ [travel.21cn.com/scene/cn/2005/06/28/2189618.shtml Статья «Город Пинъяо в провинции Шаньси: стена разрушается» (山西平遥:城墙的忧伤)]. Агентство 21CN от 28 июня 2005.
- ↑ 1 2 3 4 5 Шу Эн, Ли Дунь, Бянь Чжуань. Древний город Пинъяо
- ↑ Бянь Цзи. Пинъяо: столица коммерции с древней историей
- ↑ [cidian.iask.sina.com.cn/cidian/browse.php?name=%C9%EA%C3%F7%CD%A4 Китайская энциклопедия]. [www.webcitation.org/65lMfw8IN Архивировано из первоисточника 27 февраля 2012].
Ссылки на внешние ресурсы
Всемирное наследие ЮНЕСКО, объект № 812 [whc.unesco.org/ru/list/812 рус.] • [whc.unesco.org/en/list/812 англ.] • [whc.unesco.org/fr/list/812 фр.] |
- [whc.unesco.org/en/list/812 UNESCO World Heritage] Страница Пинъяо на сайте Фонда Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО (англ.)
- [www.51766.com/www/detailhtml/1100175268.html 中国通用旅游] История Пинъяо, описание традиций (кит.)
- [www.likefar.com/searchbbs.asp?keywords=%C6%BD%D2%A3%B9%C5%B3%C7&forumid=8 Сборник карт] Карты района, города. (кит.)
- [www.pingyaotrip.com Сайт о туризме в Пинъяо] Информация о Пинъяо и фотографии (кит.), (англ.)
- [www.pyonline.net/ Pingyao Online] Информация о Пинъяо (кит.)
|
Отрывок, характеризующий Пинъяо (город)
Шестые, бенигсенисты, говорили, напротив, что все таки не было никого дельнее и опытнее Бенигсена, и, как ни вертись, все таки придешь к нему. И люди этой партии доказывали, что все наше отступление до Дриссы было постыднейшее поражение и беспрерывный ряд ошибок. «Чем больше наделают ошибок, – говорили они, – тем лучше: по крайней мере, скорее поймут, что так не может идти. А нужен не какой нибудь Барклай, а человек, как Бенигсен, который показал уже себя в 1807 м году, которому отдал справедливость сам Наполеон, и такой человек, за которым бы охотно признавали власть, – и таковой есть только один Бенигсен».Седьмые – были лица, которые всегда есть, в особенности при молодых государях, и которых особенно много было при императоре Александре, – лица генералов и флигель адъютантов, страстно преданные государю не как императору, но как человека обожающие его искренно и бескорыстно, как его обожал Ростов в 1805 м году, и видящие в нем не только все добродетели, но и все качества человеческие. Эти лица хотя и восхищались скромностью государя, отказывавшегося от командования войсками, но осуждали эту излишнюю скромность и желали только одного и настаивали на том, чтобы обожаемый государь, оставив излишнее недоверие к себе, объявил открыто, что он становится во главе войска, составил бы при себе штаб квартиру главнокомандующего и, советуясь, где нужно, с опытными теоретиками и практиками, сам бы вел свои войска, которых одно это довело бы до высшего состояния воодушевления.
Восьмая, самая большая группа людей, которая по своему огромному количеству относилась к другим, как 99 к 1 му, состояла из людей, не желавших ни мира, ни войны, ни наступательных движений, ни оборонительного лагеря ни при Дриссе, ни где бы то ни было, ни Барклая, ни государя, ни Пфуля, ни Бенигсена, но желающих только одного, и самого существенного: наибольших для себя выгод и удовольствий. В той мутной воде перекрещивающихся и перепутывающихся интриг, которые кишели при главной квартире государя, в весьма многом можно было успеть в таком, что немыслимо бы было в другое время. Один, не желая только потерять своего выгодного положения, нынче соглашался с Пфулем, завтра с противником его, послезавтра утверждал, что не имеет никакого мнения об известном предмете, только для того, чтобы избежать ответственности и угодить государю. Другой, желающий приобрести выгоды, обращал на себя внимание государя, громко крича то самое, на что намекнул государь накануне, спорил и кричал в совете, ударяя себя в грудь и вызывая несоглашающихся на дуэль и тем показывая, что он готов быть жертвою общей пользы. Третий просто выпрашивал себе, между двух советов и в отсутствие врагов, единовременное пособие за свою верную службу, зная, что теперь некогда будет отказать ему. Четвертый нечаянно все попадался на глаза государю, отягченный работой. Пятый, для того чтобы достигнуть давно желанной цели – обеда у государя, ожесточенно доказывал правоту или неправоту вновь выступившего мнения и для этого приводил более или менее сильные и справедливые доказательства.
Все люди этой партии ловили рубли, кресты, чины и в этом ловлении следили только за направлением флюгера царской милости, и только что замечали, что флюгер обратился в одну сторону, как все это трутневое население армии начинало дуть в ту же сторону, так что государю тем труднее было повернуть его в другую. Среди неопределенности положения, при угрожающей, серьезной опасности, придававшей всему особенно тревожный характер, среди этого вихря интриг, самолюбий, столкновений различных воззрений и чувств, при разноплеменности всех этих лиц, эта восьмая, самая большая партия людей, нанятых личными интересами, придавала большую запутанность и смутность общему делу. Какой бы ни поднимался вопрос, а уж рой этих трутней, не оттрубив еще над прежней темой, перелетал на новую и своим жужжанием заглушал и затемнял искренние, спорящие голоса.
Из всех этих партий, в то самое время, как князь Андрей приехал к армии, собралась еще одна, девятая партия, начинавшая поднимать свой голос. Это была партия людей старых, разумных, государственно опытных и умевших, не разделяя ни одного из противоречащих мнений, отвлеченно посмотреть на все, что делалось при штабе главной квартиры, и обдумать средства к выходу из этой неопределенности, нерешительности, запутанности и слабости.
Люди этой партии говорили и думали, что все дурное происходит преимущественно от присутствия государя с военным двором при армии; что в армию перенесена та неопределенная, условная и колеблющаяся шаткость отношений, которая удобна при дворе, но вредна в армии; что государю нужно царствовать, а не управлять войском; что единственный выход из этого положения есть отъезд государя с его двором из армии; что одно присутствие государя парализует пятьдесят тысяч войска, нужных для обеспечения его личной безопасности; что самый плохой, но независимый главнокомандующий будет лучше самого лучшего, но связанного присутствием и властью государя.
В то самое время как князь Андрей жил без дела при Дриссе, Шишков, государственный секретарь, бывший одним из главных представителей этой партии, написал государю письмо, которое согласились подписать Балашев и Аракчеев. В письме этом, пользуясь данным ему от государя позволением рассуждать об общем ходе дел, он почтительно и под предлогом необходимости для государя воодушевить к войне народ в столице, предлагал государю оставить войско.
Одушевление государем народа и воззвание к нему для защиты отечества – то самое (насколько оно произведено было личным присутствием государя в Москве) одушевление народа, которое было главной причиной торжества России, было представлено государю и принято им как предлог для оставления армии.
Х
Письмо это еще не было подано государю, когда Барклай за обедом передал Болконскому, что государю лично угодно видеть князя Андрея, для того чтобы расспросить его о Турции, и что князь Андрей имеет явиться в квартиру Бенигсена в шесть часов вечера.
В этот же день в квартире государя было получено известие о новом движении Наполеона, могущем быть опасным для армии, – известие, впоследствии оказавшееся несправедливым. И в это же утро полковник Мишо, объезжая с государем дрисские укрепления, доказывал государю, что укрепленный лагерь этот, устроенный Пфулем и считавшийся до сих пор chef d'?uvr'ом тактики, долженствующим погубить Наполеона, – что лагерь этот есть бессмыслица и погибель русской армии.
Князь Андрей приехал в квартиру генерала Бенигсена, занимавшего небольшой помещичий дом на самом берегу реки. Ни Бенигсена, ни государя не было там, но Чернышев, флигель адъютант государя, принял Болконского и объявил ему, что государь поехал с генералом Бенигсеном и с маркизом Паулучи другой раз в нынешний день для объезда укреплений Дрисского лагеря, в удобности которого начинали сильно сомневаться.
Чернышев сидел с книгой французского романа у окна первой комнаты. Комната эта, вероятно, была прежде залой; в ней еще стоял орган, на который навалены были какие то ковры, и в одном углу стояла складная кровать адъютанта Бенигсена. Этот адъютант был тут. Он, видно, замученный пирушкой или делом, сидел на свернутой постеле и дремал. Из залы вели две двери: одна прямо в бывшую гостиную, другая направо в кабинет. Из первой двери слышались голоса разговаривающих по немецки и изредка по французски. Там, в бывшей гостиной, были собраны, по желанию государя, не военный совет (государь любил неопределенность), но некоторые лица, которых мнение о предстоящих затруднениях он желал знать. Это не был военный совет, но как бы совет избранных для уяснения некоторых вопросов лично для государя. На этот полусовет были приглашены: шведский генерал Армфельд, генерал адъютант Вольцоген, Винцингероде, которого Наполеон называл беглым французским подданным, Мишо, Толь, вовсе не военный человек – граф Штейн и, наконец, сам Пфуль, который, как слышал князь Андрей, был la cheville ouvriere [основою] всего дела. Князь Андрей имел случай хорошо рассмотреть его, так как Пфуль вскоре после него приехал и прошел в гостиную, остановившись на минуту поговорить с Чернышевым.
Пфуль с первого взгляда, в своем русском генеральском дурно сшитом мундире, который нескладно, как на наряженном, сидел на нем, показался князю Андрею как будто знакомым, хотя он никогда не видал его. В нем был и Вейротер, и Мак, и Шмидт, и много других немецких теоретиков генералов, которых князю Андрею удалось видеть в 1805 м году; но он был типичнее всех их. Такого немца теоретика, соединявшего в себе все, что было в тех немцах, еще никогда не видал князь Андрей.
Пфуль был невысок ростом, очень худ, но ширококост, грубого, здорового сложения, с широким тазом и костлявыми лопатками. Лицо у него было очень морщинисто, с глубоко вставленными глазами. Волоса его спереди у висков, очевидно, торопливо были приглажены щеткой, сзади наивно торчали кисточками. Он, беспокойно и сердито оглядываясь, вошел в комнату, как будто он всего боялся в большой комнате, куда он вошел. Он, неловким движением придерживая шпагу, обратился к Чернышеву, спрашивая по немецки, где государь. Ему, видно, как можно скорее хотелось пройти комнаты, окончить поклоны и приветствия и сесть за дело перед картой, где он чувствовал себя на месте. Он поспешно кивал головой на слова Чернышева и иронически улыбался, слушая его слова о том, что государь осматривает укрепления, которые он, сам Пфуль, заложил по своей теории. Он что то басисто и круто, как говорят самоуверенные немцы, проворчал про себя: Dummkopf… или: zu Grunde die ganze Geschichte… или: s'wird was gescheites d'raus werden… [глупости… к черту все дело… (нем.) ] Князь Андрей не расслышал и хотел пройти, но Чернышев познакомил князя Андрея с Пфулем, заметив, что князь Андрей приехал из Турции, где так счастливо кончена война. Пфуль чуть взглянул не столько на князя Андрея, сколько через него, и проговорил смеясь: «Da muss ein schoner taktischcr Krieg gewesen sein». [«То то, должно быть, правильно тактическая была война.» (нем.) ] – И, засмеявшись презрительно, прошел в комнату, из которой слышались голоса.