Дрейтон, Томас

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Томас Дрейтон
Дата рождения

24 августа 1809(1809-08-24)

Место рождения

Чарлстон, Южная Каролина

Дата смерти

18 февраля 1891(1891-02-18) (81 год)

Место смерти

Флоренс, Южная Каролина

Принадлежность

США США, КША КША

Род войск

армия США

Годы службы

1828—1836 (США)
1861–1865 (КША)

Звание

бригадный генерал (КША)

Сражения/войны

Гражданская война в США

Томас Фенвик Дрейтон (Thomas Fenwick Drayton) (24 августа 1809 — 18 февраля 1891) — американский плантатор, политик, управляющий железной дороги и бригадный генерал армии Конфедерации во время гражданской войны в США.





Ранние годы

Дрейтон родился в Южной Каролине, по всей вероятности, в Чарлстоне. Он был сыном Уильяма Дрейтона, знаменитого юриста, солдата и члена палаты представителей. В 1833 году его семья переехала в Филадельфию, но Томас решил остаться в Чарлстоне.

В 1824 году Дрейтон поступил в военную академию Вест-Пойнт и окончил её в 1828 году, 28-м по успеваемости. В академии он был одноклассником будущего президента Конфедерации, Джефферсона Дэвиса. После академии Дрейтона направили в 6-й пехотный полк во временном звании второго лейтенанта. Он служил в Джефферсоновских казармах до 1830, затем в Ньюпортских казармах, а с 1832 по 1836 год находился на топографической службе. В 1836 году Дрейтон уволился из армии[1].

Он был избран в палату представителей штата Южная Каролина, где выступал за права штатов и рабство. В его личной собственности на плантации Фиш-Хилл находилось 102 раба, которые достались ему в виде приданого от жены. С 1853 по 1856 год он был президентом железнодорожной кампании «Charleston & Savannah Railroad».

Гражданская война

Когда началась война, президент Конфедерации Джефферсон Дэвис присвоил Дрейтону звание бригадного генерала и в сентябре 1861 направил его в Порт-Рояль (Южная Каролина). Плантация Дрейтона находилась рядом, поэтому он использовал её в качестве штаба, и привлек всех своих рабов к строительству укреплений на острове Хилтон-Хед-Айленд.

В ноябре форты на Хилтон-Хед-Айленд подверглись нападению федерального флота. Среди федеральных кораблей присутствовал USS Pocahontas, которым командовал брат Дрейтона, Персиваль Дрейтон. Сын Томаса Дрейтона, лейтенант Уильям Дрейтон, так же сражался на стороне Конфедерации, обороняя форты. Произошло сражение при Порт-Рояль; после мощной бомбардировки оба форта были взяты штурмом 7 ноября.

В 1862 году Дрейтону было поручено командовать пехотной бригадой. Она была сформирована в марте 1862 года из южнокаролинских и джорджианских частей и состояла из пяти полков:

  • 15-й южнокаролинский полк
  • 50-й джорджианский полк
  • 51-й джорджианский полк
  • Легион Филипса
  • 3-й джорджианский батальон

Бригада стала частью «правого крыла» Северовирджинской армии и перед Северовирджинской кампанией была включена в состав дивизии Дэвида Джонса. В составе этой дивизии бригада участвовала во втором сражении при Бул-Ране.

Когда началось сражение за перевалы Южных гор, бригада Дрейтона была послана Лонгстритом на помощь дивизии Дэниеля Хилла, которая обороняла оборонять ущелье Фокса. Бригада прибыла в ущелье в то время, когда уже была разбита бригада Самуэля Гарланда, и ещё держалась бригада Андерсона. У Дрейтона было 550 южнокаролинцев и 750 джорджианцев, он разместил из на Старой Шарпсбергской дороге за каменной стеной у дома Уайза. К его позициям вышла федеральная дивизия Уилкокса. Предполагая, что последует общая атака южан, Дрейтон двинул своих людей вперёд, но в итоге его бригада оказалась один на один с федеральной дивизией. Эта атака была отбита с тяжёлыми потерями. Отступив обратно за каменную стену, люди Дрейтона некоторое время удерживали позицию, но решительная атака 17-го мичиганского полка заставила отойти джорджианцев Дрейтона. Бригада ещё держалась на позиции, когда подошла свежая федеральная дивизия Стёрджиса, артиллерия которой быстро заставила отойти артиллеристов Дрейтона (батарею «Jeff Davis artillery»). После этого бригада не выдержала и стала отступать. Только 3-й южнокаролинский батальон Джорджа Джеймса остался на позиции: из его 160 человек выжили только 24[2].

Бригада Дрейтона была практически уничтожена. 3-й южнокаролинский батальон потерял 85% своего состава, 50-й джорджианский - три четверти, 51-й джорджианский - половину. Легион Филипса потерял 40% состава. Всего бригада потеряла 206 человек убитыми, 227 ранеными и 210 пленными[3].

15 сентября в 11:00 Дрейтон привел свою бригаду к Шарпсбергу, где дивизии Джонса было поручено оборонять правый фланг армии. Дрейтон занял позиции на холме к югу от города. Бригада Тумбса была выдвинута к Рорбахскому мосту, чтобы не дать противнику перейти его, а 50-й джорджианский полк из бригады Дрейтона был послан прикрыть правый фланг Тумбса. Когда мост был взят, его защитники отступили к Шарпсбергу. В 15:00 началось общее наступление дивизий IX федерального корпуса. Бригада Дрейтона была отброшена и противник вступил на окраины Шарпсберга, но фланговая атака «Лёгкой дивизии» генерала Хилла остановила федералов.

После завершения мерилендской кампании Дрейтона был признан недостаточно компетентным командиром, и его отстранили от командования бригадой. Сама бригада была расформирована: джорджианское полки влились в бригаду Пола Семса, а южнокаролинский полк был включен к бригалу Джозефа Кершоу. В 1863 году Дрейтон был отправлен на запад, командовать бригадой в армии Стерлинга Прайса. Последние годы войны он провел на административных должностях, хотя в 1864 году недолго командовал дивизией.

Послевоенная деятельность

После капитуляции армии Юга и прекращения войны Дрейтон переехал в округ Дули в Джорджии, где начал управлять плантацией. Его имущество было конфисковано, поэтому он переехал в Шарлотт (Северная Каролина) и зарабатывал на жизнь продажей страховок. н умер в городе Флоренс, Южная Каролина, в возрасте 81 года. Его похоронили на кладбище Эльмвуд в Шарлотте.

В память Дрейтона в 1985 году установлена мемориальная доска около Хилтон-Хед в округе Бьюфорт.

Напишите отзыв о статье "Дрейтон, Томас"

Примечания

  1. [penelope.uchicago.edu/Thayer/E/Gazetteer/Places/America/United_States/Army/USMA/Cullums_Register/535*.html Cullum’s register]
  2. Battle of South Mountain, С. 75
  3. Battle of South Mountain, С. 78

Литература

  • Terry L. Jones, Historical Dictionary of the Civil War, Scarecrow Press, 2011 ISBN 0810879530 С. 439—440
  • John David Hoptak, The Battle of South Mountain, The History Press, 2011, ISBN 1596294019

Ссылки

  • [penelope.uchicago.edu/Thayer/E/Gazetteer/Places/America/United_States/Army/USMA/Cullums_Register/535*.html Register of Officers and Graduates of the United States Military Academy Class of 1828]
  • [www.angelfire.com/ga2/PhillipsLegion/deathofabrigade.html Death of a Brigade - Drayton's Brigade at Fox's Gap]
  • [www.antietam.stonesentinels.com/MarkersCS/M347.php Мемориальная доска под Шарпсбергом]

Отрывок, характеризующий Дрейтон, Томас

Потом он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на ее воспитание в высшем аристократическом кругу. «Я не какая нибудь дура… поди сам попробуй… allez vous promener», [убирайся,] говорила она. Часто, глядя на ее успех в глазах старых и молодых мужчин и женщин, Пьер не мог понять, отчего он не любил ее. Да я никогда не любил ее, говорил себе Пьер; я знал, что она развратная женщина, повторял он сам себе, но не смел признаться в этом.
И теперь Долохов, вот он сидит на снегу и насильно улыбается, и умирает, может быть, притворным каким то молодечеством отвечая на мое раскаянье!»
Пьер был один из тех людей, которые, несмотря на свою внешнюю, так называемую слабость характера, не ищут поверенного для своего горя. Он переработывал один в себе свое горе.
«Она во всем, во всем она одна виновата, – говорил он сам себе; – но что ж из этого? Зачем я себя связал с нею, зачем я ей сказал этот: „Je vous aime“, [Я вас люблю?] который был ложь и еще хуже чем ложь, говорил он сам себе. Я виноват и должен нести… Что? Позор имени, несчастие жизни? Э, всё вздор, – подумал он, – и позор имени, и честь, всё условно, всё независимо от меня.
«Людовика XVI казнили за то, что они говорили, что он был бесчестен и преступник (пришло Пьеру в голову), и они были правы с своей точки зрения, так же как правы и те, которые за него умирали мученической смертью и причисляли его к лику святых. Потом Робеспьера казнили за то, что он был деспот. Кто прав, кто виноват? Никто. А жив и живи: завтра умрешь, как мог я умереть час тому назад. И стоит ли того мучиться, когда жить остается одну секунду в сравнении с вечностью? – Но в ту минуту, как он считал себя успокоенным такого рода рассуждениями, ему вдруг представлялась она и в те минуты, когда он сильнее всего выказывал ей свою неискреннюю любовь, и он чувствовал прилив крови к сердцу, и должен был опять вставать, двигаться, и ломать, и рвать попадающиеся ему под руки вещи. «Зачем я сказал ей: „Je vous aime?“ все повторял он сам себе. И повторив 10 й раз этот вопрос, ему пришло в голову Мольерово: mais que diable allait il faire dans cette galere? [но за каким чортом понесло его на эту галеру?] и он засмеялся сам над собою.
Ночью он позвал камердинера и велел укладываться, чтоб ехать в Петербург. Он не мог оставаться с ней под одной кровлей. Он не мог представить себе, как бы он стал теперь говорить с ней. Он решил, что завтра он уедет и оставит ей письмо, в котором объявит ей свое намерение навсегда разлучиться с нею.
Утром, когда камердинер, внося кофе, вошел в кабинет, Пьер лежал на отоманке и с раскрытой книгой в руке спал.
Он очнулся и долго испуганно оглядывался не в силах понять, где он находится.
– Графиня приказала спросить, дома ли ваше сиятельство? – спросил камердинер.
Но не успел еще Пьер решиться на ответ, который он сделает, как сама графиня в белом, атласном халате, шитом серебром, и в простых волосах (две огромные косы en diademe [в виде диадемы] огибали два раза ее прелестную голову) вошла в комнату спокойно и величественно; только на мраморном несколько выпуклом лбе ее была морщинка гнева. Она с своим всёвыдерживающим спокойствием не стала говорить при камердинере. Она знала о дуэли и пришла говорить о ней. Она дождалась, пока камердинер уставил кофей и вышел. Пьер робко чрез очки посмотрел на нее, и, как заяц, окруженный собаками, прижимая уши, продолжает лежать в виду своих врагов, так и он попробовал продолжать читать: но чувствовал, что это бессмысленно и невозможно и опять робко взглянул на нее. Она не села, и с презрительной улыбкой смотрела на него, ожидая пока выйдет камердинер.
– Это еще что? Что вы наделали, я вас спрашиваю, – сказала она строго.
– Я? что я? – сказал Пьер.
– Вот храбрец отыскался! Ну, отвечайте, что это за дуэль? Что вы хотели этим доказать! Что? Я вас спрашиваю. – Пьер тяжело повернулся на диване, открыл рот, но не мог ответить.
– Коли вы не отвечаете, то я вам скажу… – продолжала Элен. – Вы верите всему, что вам скажут, вам сказали… – Элен засмеялась, – что Долохов мой любовник, – сказала она по французски, с своей грубой точностью речи, выговаривая слово «любовник», как и всякое другое слово, – и вы поверили! Но что же вы этим доказали? Что вы доказали этой дуэлью! То, что вы дурак, que vous etes un sot, [что вы дурак,] так это все знали! К чему это поведет? К тому, чтобы я сделалась посмешищем всей Москвы; к тому, чтобы всякий сказал, что вы в пьяном виде, не помня себя, вызвали на дуэль человека, которого вы без основания ревнуете, – Элен всё более и более возвышала голос и одушевлялась, – который лучше вас во всех отношениях…
– Гм… гм… – мычал Пьер, морщась, не глядя на нее и не шевелясь ни одним членом.
– И почему вы могли поверить, что он мой любовник?… Почему? Потому что я люблю его общество? Ежели бы вы были умнее и приятнее, то я бы предпочитала ваше.
– Не говорите со мной… умоляю, – хрипло прошептал Пьер.
– Отчего мне не говорить! Я могу говорить и смело скажу, что редкая та жена, которая с таким мужем, как вы, не взяла бы себе любовников (des аmants), а я этого не сделала, – сказала она. Пьер хотел что то сказать, взглянул на нее странными глазами, которых выражения она не поняла, и опять лег. Он физически страдал в эту минуту: грудь его стесняло, и он не мог дышать. Он знал, что ему надо что то сделать, чтобы прекратить это страдание, но то, что он хотел сделать, было слишком страшно.
– Нам лучше расстаться, – проговорил он прерывисто.
– Расстаться, извольте, только ежели вы дадите мне состояние, – сказала Элен… Расстаться, вот чем испугали!
Пьер вскочил с дивана и шатаясь бросился к ней.
– Я тебя убью! – закричал он, и схватив со стола мраморную доску, с неизвестной еще ему силой, сделал шаг к ней и замахнулся на нее.
Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы
Элен не выбежала из комнаты.

Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.


Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.