Дрейфус, Ричард

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Ричард Дрейфус
Richard Stephen Dreyfuss

Дрейфус в 2008 году
Дата рождения:

29 октября 1947(1947-10-29) (76 лет)

Место рождения:

Бруклин, Нью-Йорк, США

Гражданство:

США США

Профессия:

актёр

Награды:

«Оскар» (1978)
«Золотой глобус» (1978)
BAFTA (1979)

Ри́чард Сти́вен Дре́йфус (англ. Richard Stephen Dreyfuss, род. 29 октября 1947, Бруклин, Нью-Йорк) — американский актёр, который в 30 лет получил премию «Оскар» за лучшую мужскую роль, оказавшись одним из самых молодых обладателей этой награды в истории.





Биография

Дрейфус обратил на себя внимание кинокритиков и простых зрителей, сыграв у Джорджа Лукаса в «Американских граффити» (1973) и у Стивена Спилберга в «Челюстях» (1975) и «Близких контактах третьей степени» (1977).

Он получил премию «Оскар» за лучшую мужскую роль 1978 года за роль в фильме «До свидания, дорогая» (1977). Присуждение «Оскара» стало кульминацией его карьеры, которая вскоре пошла под откос: актер был задержан за хранение кокаина, затем последовали различные проблемы со здоровьем.

С точки зрения кинокритиков, наиболее успешным из его последующих фильмов был «Опус мистера Холланда» (1995), за который Дрейфус вновь был выдвинут на премию Американской киноакадемии.

Избранная фильмография

Интересные факты

  • Дрейфус подвержен такому состоянию, как биполярное аффективное расстройство[1].
  • В феврале 2006 года Дрейфус высказался за отставку президента Буша[2].
  • Из интервью газете «Известия»:
    «Хочу спродюсировать биографический фильм о Никите Хрущёве… Он правил в Советском Союзе в очень интересный период — после смерти Сталина и в системе двух противоположных отношений к миропорядку. А начнётся фильм с утра того дня, когда Политбюро отстранило Хрущёва от власти. Дальше всё будет строиться через воспоминания. В фильме обязательно будут и Вторая мировая война, и Карибский кризис, когда мир застыл в напряжении. Никиту Хрущёва буду играть я. Но такой сложнопостановочный исторический фильм без участия России мне не поднять. И я приехал на фестиваль „Евразия“, где много ваших соотечественников, в частности, чтобы встретиться кое с кем и переговорить о проекте. Может, и прочитав в „Известиях“ о том, что я нахожусь в поиске сопродюсера, кто-то заинтересуется? Я уже готов сказать „да!“» (Ричард Дрейфус).[3]

Награды и номинации

Награды

  • 1978 — Премия «Оскар» — лучшая мужская роль, за фильм «До свидания, дорогая»
  • 1978 — Премия «Золотой глобус» — лучшая мужская роль в комедии или мюзикле, за фильм «До свидания, дорогая»
  • 1979 — Премия BAFTA — лучшая мужская роль, за фильм «До свидания, дорогая»

Номинации

  • 1974 — Премия «Золотой глобус» — лучшая мужская роль в комедии или мюзикле, за фильм «Американские граффити»
  • 1976 — Премия BAFTA — лучшая мужская роль, за фильм «Челюсти»
  • 1988 — Премия «Золотой глобус» — лучшая мужская роль второго плана, за фильм «Чокнутые»
  • 1996 — Премия «Оскар» — лучшая мужская роль, за фильм «Опус мистера Холланда»
  • 1996 — Премия «Золотой глобус» — лучшая мужская роль в драме, за фильм «Опус мистера Холланда»
  • 2002 — Премия Гильдии киноактёров США — лучшая мужская роль в драматическом сериале, за телесериал «Воспитание Макса Бикфорда»
  • 2002 — Премия Гильдии киноактёров США — лучшая мужская роль в телефильме или мини-сериале, за телефильм «День, когда стреляли в президента»

Напишите отзыв о статье "Дрейфус, Ричард"

Примечания

  1. [www.ehow.com/facts_4798175_famous-people-bipolar-disease.html Famous People With Bipolar Disease] — eHow  (англ.)
  2. [www.boston.com/news/globe/living/articles/2007/02/07/the_education_of_richard_dreyfuss/?page=full The Education of Richard Dreyfuss] — Boston Globe (англ.)
  3. [archive.is/20120803035055/www.izvestia.ru/culture/article3120344/ Вита Рамм. «Актёр, лауреат премии „Оскар“ Ричард Дрейфус: „По сравнению с Владимиром Путиным Джордж Буш — просто несмышлённый младенец“»]. Сайт Известия. Ру 09.09.2008

Ссылки

Отрывок, характеризующий Дрейфус, Ричард

8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.


Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.