Дремлюга, Михаил Захарович

Михаил Захарович Дремлюга
Дата рождения	23 ноября 1919(1919-11-23)
Место рождения	Кубанская область Россия
Дата смерти	16 мая 1966(1966-05-16) (46 лет)
Место смерти	Краснодарский край РСФСР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Артиллерия
Годы службы	1939 — 1945
Звание	Гвардии
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Михаил Захарович Дремлюга — советский военнослужащий, участник Великой Отечественной войны, полный кавалер ордена Славы, командир орудия 124-го гвардейского артиллерийского полка (52-я гвардейская стрелковая дивизия, 3-я ударная армия, 1-й Белорусский фронт), гвардии сержант.

Биография

Михаил Захарович Дремлюга родился в крестьянской семье в станице Марьянская Екатеринодарского отдела Кубанской области (в настоящее время Красноармейский район Краснодарского края). Получил начальное образование. Работал в колхозе.

В 1939 году Марьяновским военкоматом был призван в ряды Красной армии. С 22 июня 1941 года на фронтах Великой Отечественной войны.

Приказом по 124-му гвардейскому артиллерийскому полку от 22 декабря 1942 года младший сержант Дремлюга за мужество и героизм в боях против немецко-фашистских оккупантов был награждён медалями «За отвагу» и «За оборону Сталинграда».

16 июля 1944 года в боях по прорыву обороны противника в Псковской области в районе деревень Овечкино и Симушково гвардии младший сержант Дремлюга со своим расчётом уничтожил 5 огневых точек, одну пушку и 12 солдат противника. 20 июля 1944 года в бою возле деревни Зелехино в Ленинградской области рассеял и частично уничтожил до взвода солдат противника. 22 июля возле населённого пункта Скорд в Латвии прямой наводкой уничтожил 2 станковых пулемёта и до 15 солдат противника. Приказом по 52-му артиллерийскому полку от 7 сентября 1944 года он был награждён орденом Славы 3-й степени.

Приказом по 52-й гвардейской стрелковой дивизии от 26 сентября 1944 года гвардии маладший сержант Дремлюга за за мужество и героизм в боях против немецко-фашистских оккупантов был награждён второй медалью «За отвагу» за то, что в боях по прорыву укреплённой обороны противника по рекам Вяйне—Эма—Йыги уничтожил 3 станковых пулемёта, одно 105-мм орудие и подавил одну батарею миномётов 119-мм калибра.

В ходе форсирования реки Одер 26 марта 1945 года гвардии младший сержант Дремлюга, находясь под непрерывным огнём противника, метким огнём своего роудия поражал технику и живуюсилу противника. Им уничтожена 75-мм пушка противника, разрушен дзот, уничтожены 2 пулемёта с расчётами и до 15 солдат противника. При самом форсировании первым переправил своё орудие на левый берег реки. Приказом по 3-й ударной армии от 3 мая 1945 года он был награждён орденом Славы 2-й степени.

Командир орудия гвардии сержант Дремлюга в уличных боях в Берлине 26 апреля 1945 года прямой наводкой подбил штурмовое орудие противника, накрыл 3 огневые точки «фаустников». Когда ранило наводчика, заменил его и метким выстрелом уничтожил станковый пулемёт вместе с расчётом. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 мая 1946 года он был награждён орденом Славы 1-й степению

Гвардии сержант Дремлюга был демобилизован в 1946 году. Вернулся на родину. Работал в колхозе.

Скончался Михаил Захарович Дремлюга 16 мая 1966 года.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=19274 Михаил Захарович Дремлюга]. Сайт «Герои Страны». Проверено 26 ноября 2015.

• [podvignaroda.ru Документы на сайте «Подвиг народа»]
• [encyclopedia.mil.ru/encyclopedia/gentlemens/hero.htm?id=11464399@morfHeroes В биографическом словаре]

Литература

• Солдатская слава. Краснодар, 1974. С. 246—249;
• Пятков В.К., Белов К.С., Фролов С.С. Третья ударная. М., 1976. С. 243.
• Кавалеры ордена Славы трёх степеней. Биограф.словарь. М.: Воениздат, 2000
• Полные кавалеры ордена Славы. Биографический словарь. (в 2 томах) М.: Воениздат, 2010

Отрывок, характеризующий Дремлюга, Михаил Захарович

– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.