Дригальский, Эрих фон

Эрих фон Дригальский
нем. Erich Dagobert von Drygalski
Род деятельности:	полярный исследователь, географ, геофизик
Место рождения:	Кёнигсберг, Пруссия
Место смерти:	Мюнхен, Германия

Систематик живой природы

Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «Dryg.». Страница на Викивидах

Эрих Дагоберт фон Дригальский (нем. Erich Dagobert von Drygalski); род. 9 февраля 1865, Кёнигсберг — ум. 10 января 1949, Мюнхен) — немецкий географ, геофизик, путешественник и полярный исследователь.

Биография

В 1882—1887 годах изучал математику и естественные науки в университетах Кенигсберга, Бонна , Берлина и Лейпцига. Защитил докторскую диссертацию о природе ледовых щитов в северных районах планеты.

В 1888—1891 годы — ассистент Геодезического института и Центрального бюро Международной геодезии в Берлине.

В 1891 и 1892‒1893 Э. Дригальский возглавил две экспедиции Географического общества в Берлине к берегам Гренландии для исследования материкового льда. Во время второй экспедиции провел зиму 1892/1893 г. в западной Гренландии.

В 1889, используя собранные в экспедициях научные данные, Э. Дригальский прошёл хабилитацию по географии и геофизике. В 1898 стал доцентом кафедры географии и геофизики, а в 1899 — экстраординарным профессором Берлинского университета.

Экспедиция «Гаусса»

В 1901—1903 годах профессор Эрих фон Дригальский возглавил первую немецкую экспедицию в Антарктиду, отправившуюся к Южному полюсу на специально построенном научно-исследовательском судне «Гаусс», названном в честь математика, астронома и физика Карла Фридриха Гаусса.

Экипаж состоял из 32 человек, из них: 22 постоянных члена экипажа судна, 5 морских офицеров и 5 ученых (включая самого Эриха фон Дригальского). Экспедиция отправилась из Киля летом 1901 г. Целью её проведения было изучение неизвестных областей Антарктиды, лежащих к югу от архипелага Кергелен. 2 января 1902 они достигли островов архипелага Кергелен.

Э. Дригальский разделил небольшой отряд экспедиции на 2 группы, меньшая из которых осталась на островах Кергелен, в то время как главная — продолжила продвижение дальше на юг. За время короткого пребывания здесь, профессор смог обстоятельно изучить остров Херд, провёл первое всеобъемлющее научное исследование геологии, флоры и фауны острова. По пути к Антарктике полярный исследователь основал на острове Кергелен метеоролого-магнитную станцию.

В начале 1902 «Гаусс» был зажат льдами в 50 милях от побережья и почти 14 месяцев находился в ледовом плену. Благодаря округлой форме корпуса (по аналогии с норвежским полярным исследовательским судном «Фрам») «Гаусс» не был раздавлен, а лишь выдавлен на льдину. Несмотря на это, с февраля 1902 г. до февраля 1903 года экспедиция обнаружила и обследовала новые территории в Антарктике и присвоила им названия «Земля Вильгельма II» (координаты 087°43' в.д. 091°54' в.д.) с «горой Гаусса» (Gaussberg) высотой 371 м.

Время вынужденной неподвижности во льдах было использовано для интенсивной научно-исследовательской деятельности. До завершения экспедиции было собрано огромное количество метеорологических и биолого-зоологических данных и результатов наблюдений.

Дригальский стал первым воздухоплавателем в Антарктике, поднявшись на воздушном шаре на высоту 1 600 футов.

Экспедиция возвратилась в Киль 23 ноября 1903 года.

Экспедиция «Гаусса» принесла много новых научных открытий в практически неисследованной до тех пор области Земли.

Кайзер Вильгельм II, однако, не был удовлетворен её результатами, так как немецкая экспедиция достигла лишь 66° 2' южной широты в то время, как британцы в ходе своего южнополярного похода — 82° 11' ю.ш. В «гонках на Южный полюс» Дригальский после своего возвращения больше не участвовал. По его словам:

В полярных исследованиях не имеет значения, кто первый побывал на полюсе.

Впоследствии Эрих фон Дригальский интенсивно работал над описательной частью экспедиции и отредактировал большой объём собранных научных данных. В течение 1905—1931 годов им было опубликовано 20 томов документов антарктической экспедиции, издано 2 атласа. Основываясь на материалах, полученных в ходе своих полярных путешествий, Дригальский развил теорию движущихся льдов, сохраняющую своё значение и поныне.

Последующие годы жизни

С октября 1906 до ухода на пенсию Дригальский был профессором в университета в Мюнхене, где он также возглавлял до своей смерти основанный им географический институт.

В 1910—1912 Эрих фон Дригальский был членом экспедиции графа Фердинанда фон Цеппелинна на Шпицберген для изучения возможности применения дирижаблей в Арктике. Принимал участие в ряде других экспедиций в Северную Америку и северо-восточную Азию.

Память

Имя знаменитого полярного исследователя присвоено горам на Земле Королевы Мод, шельфовому леднику на Земле Виктории, острову в море Дейвиса, кратеру на Луне.

В честь него названа одна из аллей в южной части Мюнхена.

Кроме того, на основе материалов, собранных в экспедиции «Гаусса» в его честь назван один из видов южноафриканского паука Araneus drygalskii (Strand, 1909).

По данным Списка ботаников-систематиков стандартная аббревиатура Dryg используется для обозначения Эриха фон Дригальского в качестве автора, когда ссылаются на ботаническое название.

Сочинения

• Die Südpolarforschung und die Probleme des Eises (Берлин, 1895);
• Grönland. Expedition der Gesellschaft für Erdkunde zu Berlin. 1891 bis 1893, Bd 1‒2, В., 1897;
• Die Ergebnisse der Sudpolarforschung und die Aufgaben der Deutschen Südpolarexpedition (Берлин, 1898);
• Plan und Aufgaben der Deutschen Südpolarexpedition (Берлин и Лейпциг, 1900);
• Deutsche Südpolar-Expedition 1901‒1903, Bd 1‒20, В., 1905‒31.

Литература

• Дригальский, Эрих // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• [dic.academic.ru/dic.nsf/bse/85780/Дригальский Дригальский Эрих]
• [www.south-pole.com/p0000085.htm Erich von Drygalski]

Отрывок, характеризующий Дригальский, Эрих фон

– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.


Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.