Дридзе, Тамара Моисеевна

Тамара Моисеевна Дридзе
Научная сфера:	социология
Место работы:	Институт социологии РАН
Учёная степень:	Доктор психологических наук
Учёное звание:	Профессор
Альма-матер:	Московский государственный педагогический институт иностранных языков
Известна как:	социолог

Тама́ра Моисе́евна Дри́дзе (2 октября 1930, Москва — 31 октября 2000, Москва) — российский социолог, академик Международной Академии Информатизации, доктор психологических наук, профессор социологии, создатель экоантропоцентрической парадигмы социологии и семиосоциопсихологической парадигмы социальной коммуникации, ситуационной концепции социокультурной динамики, методологии прогнозного социального проектирования и концепции социально ориентированного социального управления, семиосоциопсихологической концепции лингводидактики. Вся научная деятельность связана с Институтом социологии РАН.

Биография

В 1956 году окончила 1-й Московский государственный педагогический институт иностранных языков (МГЛУ). Специальность по диплому — преподаватель английского и испанского языка. Работала сначала переводчиком на московском заводе «Изолятор», а затем инженером по технической информации на Московском карбюраторном заводе.

В аспирантуру Института философии АН СССР поступила 1 декабря 1966, но с октября 1968 года стала одной из первых аспиранток образованного в этом году Института конкретных социальных исследований СССР, который окончила 31 декабря 1969 года.

В 1970 году Дридзе Т. М. была зачислена в проект «Методология исследования социальных изменений», который возглавлял Ю. А. Левада, и в генеральный проект «Общественное мнение», эмпирической площадкой которого был город Таганрог.

26 декабря 1969 года присуждена ученая степень кандидата философских наук. Кандидатская диссертация по теме «Некоторые семиотические аспекты психосоциологии языка. Влияние семиотического уровня аудитории и информативности текстовых материалов на информированность населения (в рамках изучения прессы)».

С 1972 по 1976 года Дридзе Т. М. работала в секторе Социологической информации. В этот период была избрана на должность старшего научного сотрудника по конкурсу.

В 1974 году Т. М. Дридзе организовала группу аннотирования и индексирования литературы по социологии и смежной проблематике, которой руководила до перехода в сектор Прогнозирования образа жизни.

В 1976 году переведена в сектор Прогнозирования образа жизни, который возглавлял доктор исторических наук И. В. Бестужев-Лада.

14 декабря 1984 года было принято решение ВАК о присуждении Т. М. Дридзе степени доктора психологических наук по специальности «социальная психология». В 1991 году было присвоено звание профессора по специальности «Социально-политические процессы, организации и управление».

В 1998 году Т. М. Дридзе возглавила Центр социального управления, коммуникации и социально-проектных технологий (в настоящее время Центр социологии управления и социальных технологий Института социологии РАН).

Научная деятельность

Т. М. Дридзе является автором 258 работ, включая интернет-публикации, создатель экоантропоцентрической парадигмы социологии и семиосоциопсихологической парадигмы социальной коммуникации, ситуационной концепции социокультурной динамики, методологии прогнозного социального проектирования и концепции социально ориентированного социального управления, семиосоциопсихологической концепции лингводидактики.

В 1976 году разрабатывала методы исследования образа жизни — применила информативно-целевой анализ научной литературы для построения системы социальных показателей образа жизни. В 1978 году Т. М. Дридзе включилась в подготовку и организацию всесоюзного исследования образа жизни. Она участвует в написании программы исследования, составлении методических документов, редактирует материалы.

Важным событием научной и служебной биографии Т. М. Дридзе было создание Межотраслевого научного коллектива (МНК) по проблеме «Прогнозное проектирование в социальной сфере: теория, метод, технология». Первоначальной целью создания научного коллектива нового типа было совершенствование методологии прогнозирования. Руководителем коллектива назначалась Т. М. Дридзе.

Начало 90-х годов отмечено активной общественной деятельностью Т. М. Дридзе — она участвует в работе представительных органов российских и международных организаций: Российского фонда культуры, Союза архитекторов РФ и Международного союза архитекторов-градопроектировщиков, Исполкома Общества урбанистов и Исследовательских комитетов «Коммуникация, знание и культура» и «Жилище и окружающая среда» Международной социологической ассоциации.

Дридзе Т. М. преподавала в РУДН, читала для студентов направления «социология» курс «Социальная коммуникация и культура: введение в семиосоциопсихологию», руководила подготовкой магистерских и кандидатских диссертаций.

Области научных интересов

Тамара Моисеевна является основоположником нескольких парадигм и концепций: прогнозное социальное проектирование, лингвосоциопсихология, информативно-целевой анализ и др.

Прогнозное социальное проектирование

Методы прогнозного социального проектирования, разрабатываемые в 1985—1995, успешно применялись Тамарой Моисеевной к анализу социальных оснований городского устройства. На этой базе были предложены меры по совершенствованию городского управления, разработан дифференциальный подход к изучению влияния особенностей местной среды на образ и качество жизни городских сообществ. Были также созданы и опробованы комплексные социально-диагностические технологии, методы социальной экспертизы градостроительных проектов и программ.

Семиосоциоциопсихология

Семиосоциопсихология (первоначальное название лингвосоциопсихология) — наука о процессах функционирования текстов в обществе. основное внимание здесь обращено не к содержательной стороне любых целостных, завершенных коммуникативных актов (по-Дридзе, текстов), а к его мотивационно-целевой структуре, что позволяет входить в широкий контекст человеко-средовых взаимодействий. Семиосоциопсихология опирается не только на накопленные наукой знания о языке, но и на знания о человеке как активном субъекте деятельности, который не только познает, но и создает окружающий его мир, вступая в коммуникативные взаимодействия. Эта деятельность не только сопутствует всем другим видам деятельности людей, связывая их в единое целое, но и является самостоятельно мотивированной и целенаправленной предметной деятельностью, существенно влияющей на образ жизни людей и на социокультурные процессы.

Интенциональный (мотивационно-целевой) анализ

В рамках семиосоциопсихологии текст рассматривается как целостная иерархическая содержательно-смысловая структура, объединенная авторской интенцией замыслом). Основная задача метода (в ряде работ Т. М. Дридзе он носит также название информативно-целевой) состоит в том, чтобы оценить конкретный текст с точки зрения его первичной и вторичной информативности. Первичная информативность характеризуется не абсолютным количеством информации в тексте, а лишь той её частью, которая становится достоянием воспринимающего человека. Первичная информативность описывает потенциальную способность конкретного текста донести замысел, основное коммуникативное намерение автора до потребителя.

Интенциональный (мотивационно-целевой) анализ ориентирован на свойство их вторичной информативности. Это свойство допускает многофункциональную интерпретацию содержания текста. Обращаясь к тексту, пользователь далеко не всегда извлекает ту информацию, которая отражает коммуникативное намерение автора, в результате возникают т. н. «смысловые ножницы».

На основе семиосоциопсихологического подхода к анализу текстов, в той или иной мере содержащих сведения об избранной для изучения сфере образа жизни, мы можем, с одной стороны, получить целостное представление о содержании и структуре нормативного сознания (перечни действующих общих и конкретных правовых, морально-этических, эстетических и прочих норм и общепринятых ценностей) как одном из условий деятельности социальных субъектов. С другой стороны, могут быть получены сведения о распространенных и рекомендуемых моделях деятельности и взаимодействия: перечни функций и признаков, присущих разным социальным субъектам, общих и частных целей деятельности в целом и по частным действиям, а также самих действий, операций. Информативно-целевой анализ текста направлен на выявление основных характеристик текста:

• точность — способность выразить коммуникативные намерения автора;
• информативность — способность служить источником информации для реципиента.

В рамках такого анализа документов анализируется цепочка: коммуникатор — сообщение — реципиент. Объект исследования — сообщение, которое концентрирует в себе то, что хотел передать коммуникатор и то, что получил реципиент.

Реализация информационно-целевого анализа:

I. Внешний анализ текста — автор, время написания/публикации, географическая принадлежность, источник информации.

II. Анализ макроструктуры текста — выстраивается иерархия смысловых блоков (предикаций). Предикация 1 порядка — смысловой блок, содержащий коммуникативные намерения автора. Предикация 2 порядка — содержит аргументацию. Предикация 3 порядка — связана с иллюстрациями, подкреплением коммуникативного намерения. Предикация 4 порядка — второстепенные элементы (описание фона, атмосферы и т. д.). Основная проблема — выявление коммуникативных намерений автора. Пример:

1. Предикация 1 порядка: «Голосуйте за кандидата Х»
2. Предикация 2 порядка: «О его честности говорит бескомпромиссная борьба с ворами на его родном заводе».
3. Предикация 3 порядка: «Кандидат Х вышел из простой семьи, поэтому он хорошо знает интересы простого народа, а также честен, смел и не замечен в порочащих связях».
4. Предикация 4 порядка: «В наше нелегкое время непрекращающихся кризисов России нужен президент, который выведет страну из тупика».

III. Определение микроструктуры текста — наборов внутритекстовых связей, образующих логико-фактологические цепочки смысловых слов. Состоит из опорных смысловых узлов (синтаксем), раскрывает логику развертывания смыслового плана текста (синтаксемы состоят из основного и служебного слова).

Требования:

• Каждая предыдущая синтаксема должна быть логически связана с последующей.
• Каждое служебное слово должно составлять со смысловым словом полноценный смысловой узел.
• Каждая новая синтаксема выписывается с заглавной буквы, с новой строки, кодируется порядковым номером.

Дридзевские чтения

Идеи Т. М. Дридзе развиваются её учениками —

• Т. З. Адамьянц, Е. М. Акимкиным (исследовательский комитет «[www.ssa-rss.ru/index.php?page_id=22&id=146 Социология городского и регионального развития]», Российское общество социологов),
• Л. Н. Цой ([conflictmanagement.ru/ Московская школа конфликтологии]),
• [www.isras.ru/pers_about.html?id=265 В. А. Шиловой] и др.

Ежегодно проходят мероприятия, посвященные памяти Т. М. Дридзе — «Дридзевские чтения»

Например, 26 ноября 2010 г. в Центральном Доме Ученых РАН состоялся круглый стол, посвященный памяти Т. М. Дридзе, и X юбилейные Дридзевских чтений, посвящённых 80-летию со дня рождения Т. М. Дридзе).

Труды

Всего опубликовано 258 работ Т. М. Дридзе, включая интернет-публикации. Основные произведения:

Монографии

• Дридзе Т. М. Организация и методы лингвопсихосоциологического исследования массовой коммуникации. М.: Изд-во МГУ, 1979. (Учебное пособие — практикум по спецкурсу «Введение в лингвосоциопсихологию»)
• Дридзе Т. М. Язык и социальная психология. М.: Высш. школа, 1980.
• Дридзе Т. М. [www.isras.ru/files/File/Publication/Dridze.pdf Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации. Проблемы семиосоциопсихологии.] — М.: Издательство «Наука»; Академия наук СССР, Институт социологических исследований, 1984.
• Дридзе Т. М., Орлова Э. А. Ситуационный анализ образа жизни при прогнозировании и проектировании социокультурных процессов: Экология малого города; Программа экополис. Издательство: Художественная литература, 1986.
• Дридзе Т. М. Прогнозное социальное проектирование: теоретико-методические и методологические проблемы / Отв. ред. д. психол. н., проф. Т. М. Дридзе; 2-е изд., испр. и доп." (1994);
• Дридзе Т. М., Орлова Э. А. Основы социокультурного проектирования. М., 1995. С.3-22, 142.
• Дридзе Т. М. Социально-диагностическое исследование города // Вестник Российского гуманитарного научного фонда. — 1996. — № 1. — С. 95-103;
• Градоустройство: от социальной диагностики к конструктивному диалогу заинтересованных сторон: В 2 кн. / РАН. Ин-т социологии. Центр соц. упр., коммуникации и соц.-проектных технологий; Отв. ред. Т. М. Дридзе — М.: Изд-во Ин-та психологии РАН, 1998.
• Социальное управление и социальная коммуникация на рубеже XXI: к преодолению парадигмального кризиса в социологии // В контексте конфликтологии: проблемы коммуникации и управленческого консультирования / Отв. ред. Т. М. Дридзе и Л. Н. Цой; 1999. — № 2. — С. 8-17;
• «Градоустройство: методология исследования городского конфликта» // [www.isras.ru/publ.html?id=792 В контексте конфликтологии: диагностика и методология управления конфликтной ситуацией]. — 2001. — № 3. — С. 5-42 в соавторстве с Л. Н. Цой и Е. М. Акимкиным.

Статьи

• Дридзе Т. М. [www.isras.ru/files/File/4M/3-4/Dridze.pdf Социально значимые процессы как объект управления (к экоантропоцентрической парадигме научного познания социальной реальности): введение в учебную программу] // Социология: 4М. 1993—1994. № 3-4
• Дридзе Т. М. Межотраслевой научный коллектив — новая форма интеграции науки и практики" // Общественные науки. — 1988. — № 1. — С. 169—177;
• «Коммуникативная лингводидактика в расширении оснований социальных связей: семиосоциопсихологический подход» // Мир психологии. — 1996. — № 2. — С. 15-24;
• Дридзе Т. М. [www.isras.ru/files/File/publ/Dridze_Dve_novie_paradigmi.pdf "Две новые парадигмы для социального познания и социальной практики] // Социальная коммуникация и социальное управление в экоантропоцентрической и семиосоциопсихологической парадигмах (2000). Кн.1. С. 5-42;
• Дридзе Т. М. [www.isras.ru/files/File/Socis/02-2000/003.DRIDZE.pdf Экоантропоцентрическая модель социального познания как путь к преодолению парадигмального кризиса в социологии] с. 20-28 // Социологические исследования. 2000. № 2.
• Дридзе Т. М. [www.isras.ru/files/File/Socis/03-2001/004_dridze.pdf Станет ли социология «наукой наук об обществе»?]// Социологические исследования. 2001. № 3.

См. также

1. Проектирование
2. Дридзевские чтения
3. Семиосоциопсихология

Ссылки

• [2008.isras.ru/pers_about.html?id=382 Профиль Дридзе Т. М. на официальном сайте ИС РАН]
• [2008.isras.ru/publ_mainlist.html?id=382 Научные труды Дридзе Т. М.]
• [www.isras.ru/index.php?page_id=1272 Дридзевские чтения]
• [2008.isras.ru/csuisp.html Центр социологии управления и социальных технологий ИС РАН]
• Исследовательский комитет «[www.ssa-rss.ru/index.php?page_id=22&id=146 Социология городского и регионального развития]», [www.ssa-rss.ru/ Российское общество социологов]
• [ecsocman.hse.ru/text/16119183/ Профиль Дридзе Т. М. на сайте федерального образовательного портала «ЭСМ»]
• [voluntary.ru/dictionary/568/word/dridze-tamara-moisevna Профиль Дридзе Т. М. на портале «Национальная энциклопедическая служба»]
• Полная библиография работ Т. М. Дридзе подготовлена её коллегами и издана по решению Учёного совета Института социологии РАН при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований в 2005 году. [www.isras.ru/publ.html?id=738 Труды Тамары Моисеевны Дридзе: реферативная библиография / Отв. ред. Е. М. Акимкин. — М.: Институт социологии РАН, 2005. — 176 с.]

Отрывок, характеризующий Дридзе, Тамара Моисеевна

Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.


В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.
В тот же день приказ за приказом отдавались французскими начальниками о том, чтобы запретить войскам расходиться по городу, строго запретить насилия жителей и мародерство, о том, чтобы нынче же вечером сделать общую перекличку; но, несмотря ни на какие меры. люди, прежде составлявшие войско, расплывались по богатому, обильному удобствами и запасами, пустому городу. Как голодное стадо идет в куче по голому полю, но тотчас же неудержимо разбредается, как только нападает на богатые пастбища, так же неудержимо разбредалось и войско по богатому городу.
Жителей в Москве не было, и солдаты, как вода в песок, всачивались в нее и неудержимой звездой расплывались во все стороны от Кремля, в который они вошли прежде всего. Солдаты кавалеристы, входя в оставленный со всем добром купеческий дом и находя стойла не только для своих лошадей, но и лишние, все таки шли рядом занимать другой дом, который им казался лучше. Многие занимали несколько домов, надписывая мелом, кем он занят, и спорили и даже дрались с другими командами. Не успев поместиться еще, солдаты бежали на улицу осматривать город и, по слуху о том, что все брошено, стремились туда, где можно было забрать даром ценные вещи. Начальники ходили останавливать солдат и сами вовлекались невольно в те же действия. В Каретном ряду оставались лавки с экипажами, и генералы толпились там, выбирая себе коляски и кареты. Остававшиеся жители приглашали к себе начальников, надеясь тем обеспечиться от грабежа. Богатств было пропасть, и конца им не видно было; везде, кругом того места, которое заняли французы, были еще неизведанные, незанятые места, в которых, как казалось французам, было еще больше богатств. И Москва все дальше и дальше всасывала их в себя. Точно, как вследствие того, что нальется вода на сухую землю, исчезает вода и сухая земля; точно так же вследствие того, что голодное войско вошло в обильный, пустой город, уничтожилось войско, и уничтожился обильный город; и сделалась грязь, сделались пожары и мародерство.

Французы приписывали пожар Москвы au patriotisme feroce de Rastopchine [дикому патриотизму Растопчина]; русские – изуверству французов. В сущности же, причин пожара Москвы в том смысле, чтобы отнести пожар этот на ответственность одного или несколько лиц, таких причин не было и не могло быть. Москва сгорела вследствие того, что она была поставлена в такие условия, при которых всякий деревянный город должен сгореть, независимо от того, имеются ли или не имеются в городе сто тридцать плохих пожарных труб. Москва должна была сгореть вследствие того, что из нее выехали жители, и так же неизбежно, как должна загореться куча стружек, на которую в продолжение нескольких дней будут сыпаться искры огня. Деревянный город, в котором при жителях владельцах домов и при полиции бывают летом почти каждый день пожары, не может не сгореть, когда в нем нет жителей, а живут войска, курящие трубки, раскладывающие костры на Сенатской площади из сенатских стульев и варящие себе есть два раза в день. Стоит в мирное время войскам расположиться на квартирах по деревням в известной местности, и количество пожаров в этой местности тотчас увеличивается. В какой же степени должна увеличиться вероятность пожаров в пустом деревянном городе, в котором расположится чужое войско? Le patriotisme feroce de Rastopchine и изуверство французов тут ни в чем не виноваты. Москва загорелась от трубок, от кухонь, от костров, от неряшливости неприятельских солдат, жителей – не хозяев домов. Ежели и были поджоги (что весьма сомнительно, потому что поджигать никому не было никакой причины, а, во всяком случае, хлопотливо и опасно), то поджоги нельзя принять за причину, так как без поджогов было бы то же самое.
Как ни лестно было французам обвинять зверство Растопчина и русским обвинять злодея Бонапарта или потом влагать героический факел в руки своего народа, нельзя не видеть, что такой непосредственной причины пожара не могло быть, потому что Москва должна была сгореть, как должна сгореть каждая деревня, фабрика, всякий дом, из которого выйдут хозяева и в который пустят хозяйничать и варить себе кашу чужих людей. Москва сожжена жителями, это правда; но не теми жителями, которые оставались в ней, а теми, которые выехали из нее. Москва, занятая неприятелем, не осталась цела, как Берлин, Вена и другие города, только вследствие того, что жители ее не подносили хлеба соли и ключей французам, а выехали из нее.


Расходившееся звездой по Москве всачивание французов в день 2 го сентября достигло квартала, в котором жил теперь Пьер, только к вечеру.
Пьер находился после двух последних, уединенно и необычайно проведенных дней в состоянии, близком к сумасшествию. Всем существом его овладела одна неотвязная мысль. Он сам не знал, как и когда, но мысль эта овладела им теперь так, что он ничего не помнил из прошедшего, ничего не понимал из настоящего; и все, что он видел и слышал, происходило перед ним как во сне.
Пьер ушел из своего дома только для того, чтобы избавиться от сложной путаницы требований жизни, охватившей его, и которую он, в тогдашнем состоянии, но в силах был распутать. Он поехал на квартиру Иосифа Алексеевича под предлогом разбора книг и бумаг покойного только потому, что он искал успокоения от жизненной тревоги, – а с воспоминанием об Иосифе Алексеевиче связывался в его душе мир вечных, спокойных и торжественных мыслей, совершенно противоположных тревожной путанице, в которую он чувствовал себя втягиваемым. Он искал тихого убежища и действительно нашел его в кабинете Иосифа Алексеевича. Когда он, в мертвой тишине кабинета, сел, облокотившись на руки, над запыленным письменным столом покойника, в его воображении спокойно и значительно, одно за другим, стали представляться воспоминания последних дней, в особенности Бородинского сражения и того неопределимого для него ощущения своей ничтожности и лживости в сравнении с правдой, простотой и силой того разряда людей, которые отпечатались у него в душе под названием они. Когда Герасим разбудил его от его задумчивости, Пьеру пришла мысль о том, что он примет участие в предполагаемой – как он знал – народной защите Москвы. И с этой целью он тотчас же попросил Герасима достать ему кафтан и пистолет и объявил ему свое намерение, скрывая свое имя, остаться в доме Иосифа Алексеевича. Потом, в продолжение первого уединенно и праздно проведенного дня (Пьер несколько раз пытался и не мог остановить своего внимания на масонских рукописях), ему несколько раз смутно представлялось и прежде приходившая мысль о кабалистическом значении своего имени в связи с именем Бонапарта; но мысль эта о том, что ему, l'Russe Besuhof, предназначено положить предел власти зверя, приходила ему еще только как одно из мечтаний, которые беспричинно и бесследно пробегают в воображении.
Когда, купив кафтан (с целью только участвовать в народной защите Москвы), Пьер встретил Ростовых и Наташа сказала ему: «Вы остаетесь? Ах, как это хорошо!» – в голове его мелькнула мысль, что действительно хорошо бы было, даже ежели бы и взяли Москву, ему остаться в ней и исполнить то, что ему предопределено.
На другой день он, с одною мыслию не жалеть себя и не отставать ни в чем от них, ходил с народом за Трехгорную заставу. Но когда он вернулся домой, убедившись, что Москву защищать не будут, он вдруг почувствовал, что то, что ему прежде представлялось только возможностью, теперь сделалось необходимостью и неизбежностью. Он должен был, скрывая свое имя, остаться в Москве, встретить Наполеона и убить его с тем, чтобы или погибнуть, или прекратить несчастье всей Европы, происходившее, по мнению Пьера, от одного Наполеона.
Пьер знал все подробности покушении немецкого студента на жизнь Бонапарта в Вене в 1809 м году и знал то, что студент этот был расстрелян. И та опасность, которой он подвергал свою жизнь при исполнении своего намерения, еще сильнее возбуждала его.
Два одинаково сильные чувства неотразимо привлекали Пьера к его намерению. Первое было чувство потребности жертвы и страдания при сознании общего несчастия, то чувство, вследствие которого он 25 го поехал в Можайск и заехал в самый пыл сражения, теперь убежал из своего дома и, вместо привычной роскоши и удобств жизни, спал, не раздеваясь, на жестком диване и ел одну пищу с Герасимом; другое – было то неопределенное, исключительно русское чувство презрения ко всему условному, искусственному, человеческому, ко всему тому, что считается большинством людей высшим благом мира. В первый раз Пьер испытал это странное и обаятельное чувство в Слободском дворце, когда он вдруг почувствовал, что и богатство, и власть, и жизнь, все, что с таким старанием устроивают и берегут люди, – все это ежели и стоит чего нибудь, то только по тому наслаждению, с которым все это можно бросить.
Это было то чувство, вследствие которого охотник рекрут пропивает последнюю копейку, запивший человек перебивает зеркала и стекла без всякой видимой причины и зная, что это будет стоить ему его последних денег; то чувство, вследствие которого человек, совершая (в пошлом смысле) безумные дела, как бы пробует свою личную власть и силу, заявляя присутствие высшего, стоящего вне человеческих условий, суда над жизнью.
С самого того дня, как Пьер в первый раз испытал это чувство в Слободском дворце, он непрестанно находился под его влиянием, но теперь только нашел ему полное удовлетворение. Кроме того, в настоящую минуту Пьера поддерживало в его намерении и лишало возможности отречься от него то, что уже было им сделано на этом пути. И его бегство из дома, и его кафтан, и пистолет, и его заявление Ростовым, что он остается в Москве, – все потеряло бы не только смысл, но все это было бы презренно и смешно (к чему Пьер был чувствителен), ежели бы он после всего этого, так же как и другие, уехал из Москвы.