Дринфельд, Владимир Гершонович

Владимир Гершонович Дринфельд
Дата рождения:	14 февраля 1954(1954-02-14) (70 лет)
Место рождения:	Харьков, СССР
Страна:	СССР СССР → Украина Украина
Научная сфера:	математика
Место работы:	Чикагский университет
Альма-матер:	МГУ (мехмат)
Научный руководитель:	Ю. И. Манин
Награды и премии:	Филдсовская премия (1990)

Влади́мир Гершо́нович Дри́нфельд (укр. Володи́мир Гершо́нович Дрі́нфельд, род. 14 февраля 1954 года, Харьков, СССР) — советский, украинский и американский математик, лауреат Филдсовской премии (1990), член-корреспондент Национальной академии наук Украины (1992), член Американской академии искусств и наук (2008).

Биография

Владимир Гершонович Дринфельд родился в Харькове в семье украинского математика, профессора Харьковского университета Гершона Ихелевича Дринфельда (1908—2000) и филолога-классика Фриды Иосифовны Луцкой-Литвак (1921—2011). В 15 лет стал абсолютным победителем Международной математической олимпиады (1969). Окончил механико-математический факультет МГУ, в 1978 году защитил кандидатскую диссертацию под руководством Ю. И. Манина. Как отмечается в его биографии, по окончании МГУ он не смог найти работу в Москве из-за своего еврейского происхождения, а также из-за проблем с пропиской, и вынужден был уехать в Уфу, где преподавал математику в Башкирском государственном университете. В 1981 году вернулся в Харьков и устроился на работу в Физико-технический институт низких температур имени Б.И. Веркина НАН Украины. В 1988 году защитил докторскую диссертацию в Математическом институте им. В. А. Стеклова. В 1990 году награждён Филдсовской премией. В 1998 году эмигрировал в США, с января того же года профессор Чикагского университета.

Основные труды в области алгебраической геометрии, теории чисел, где он доказал гипотезу Ленглендса для GL(2) над функциональным полем, и математической физики (создатель теории квантовых групп — нового класса алгебр Хопфа).

Библиография

• В. Г. Дринфельд, В. В. Соколов. Алгебры Ли и уравнения типа Кортевега — де Фриза //Итоги науки и техники. Современные проблемы математики т.24 -М.: ВИНИТИ, 1984
• A. A. Belavin, V. G. Drinfeld. Triangle equations and simple Lie algebras. — Chur : New York : Harwood Academic Publ., 1984
• В. Г. Дринфельд. Алгебры Хопфа и квантовое уравнение Янга — Бакстера //ДАН СССР.—1985.—Т.283,№ 5
• V. Ginzburg, Vladimir Drinfeld : Preface, Transformation Groups 10 (3-4), (2005), 277—278.
• S. Koppes, Math department welcomes latest addition to its stellar team of recruits, University of Chicago Chronicle 18 (8) (21 January, 1999).
• V. G. Drinfeld. On a conjecture of Kashiwara. — MATHEMATICAL RESEARCH LETTERS, 8, Part 5/6 (2001): 713—728
• V. G. Drinfeld. DG quotients of DG categories. — JOURNAL OF ALGEBRA, 272, no. 2, (2004): 643—691
• A. Beilinson, V. G. Drinfeld. Chiral algebras. — Providence, R.I. : American Mathematical Society, 2004
• V. G. Drinfeld. Infinite-Dimensional Vector Bundles in Algebraic Geometry: An Introduction. — PROGRESS IN MATHEMATICS.- BOSTON, 244, (2006): 263—304
• V. Ginzburg, V. G. Drinfeld. Algebraic geometry and number theory. (in honor of Vladimir Drinfeld’s 50th birthday) Boston, Basel, Berlin, 2006. ISBN 978-0-81-764471-0

Ссылки

• [www.math.uchicago.edu/~mitya/langlands/ Langlands Seminar homepage]
• [chronicle.uchicago.edu/010426/named-professors.shtml В.Дринфельд на сайте Chicago Chronicle] (англ.)

Отрывок, характеризующий Дринфельд, Владимир Гершонович

Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.