Дроветти, Бернардино
| Бернардино Дроветти |
Бернардино Дроветти (итал. Bernardino Drovetti; 4 января 1776, Барбания, — 9 марта 1852, Турин) — итальянский авантюрист, наполеоновский консул в Александрии (1803—1814), неутомимый собиратель египетских древностей.
Уроженец Пьемонта, Дроветти c 18 лет служил во французской армии. За участие в Маренгском сражении и Египетском походе произведён в полковники. В 1803 году по инициативе Талейрана назначен дипломатическим представителем в Египте.
В течение последующего десятилетия Дроветти исколесил весь Египет в поисках древностей, не гнушаясь никакими средствами для их приобретения. Благодаря египтомании эпохи романтизма в Европе возник целый рынок древнеегипетских артефактов, основными поставщиками которых выступали Дроветти и его соперник-англичанин, Генри Солт. Он набрал штат талантливых сотрудников, среди которых был Фредерик Кальо; встречался в Александрии с Шампольоном.
В 1818 году Дроветти пытался реализовать свою древнеегипетскую коллекцию Людовику XVIII но, получив отказ, продал её наследному принцу Сардинии. На её базе возник Египетский музей в Турине. Часть его собрания осела в музеях Парижа и Берлина. В 1830 году Дроветти по состоянию здоровья вынужден был вернуться из Египта на родину. Последние годы жизни провёл в Турине.
Напишите отзыв о статье "Дроветти, Бернардино"
Примечания
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 19 сентября 2012 года. |
Отрывок, характеризующий Дроветти, Бернардино
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
