Дровяное (Мурманск)

Микрорайон

Дровяное
5. Посёлок Дровяное
Город:	Мурманск
Административный округ города:	Первомайский округ
Прежний статус:	Посёлок
Почтовые индексы:	183003

Дровяное — отдалённая часть (микрорайон) города Мурманска, ранее посёлок.

История

Дровяное — это бывшее урочище, которое посещали жители Колы, чтобы запасаться дровами. Они и прозвали его Дровяным. Долгое время это место так и оставалось всего лишь урочищем. В 1897 году в Дровяном появился лесозавод. Последним его владельцем был норвежец. В Дровяном появилась первая школа на территории Мурманска. Она была образована в 1915 году в посёлке Дровяное, а через некоторое время посёлок вошёл в состав Мурманска. После этого школа стала самой старой в городе. Сейчас она располагается в типовом здании 1950-х годов постройки. В советское время в этом отдалённом районе Мурманска базировались военные, а также ходил катер. В 1990-е годы военные из Дровяного ушли. Сейчас Дровяное является связанным с Мурманском некоторыми пригородными автобусами и одним городским, который ходит до ещё одного отдалённого района города — Абрам-Мыса.

Галерея

• Виды микрорайона
• Микрорайон Дровяное в Мурманске.JPG

  Дровяное

• Дровяное.JPG

  Один из жилых домов в Дровяном

• Старое здание на улице Прибрежной в Дровяном.JPG

  Улица Прибрежная ‎

• Лесопилка 1897 года постройки в Дровяном.JPG

  Лесопилка 1897 года постройки

• Первая школа в Мурманске.JPG

  ‎Первая школа в Мурманске

Достопримечательности

1. Старая лесопилка
2. Первая школа в Мурманске

Улицы

1. Улица Прибрежная — главная улица микрорайона
2. Улица Гарнизонная
3. Улица Юрия Смирнова

Литература

• [ke.culture51.ru/Drovyanoe-p1967.html Дровяное] // Кольская энциклопедия. В 5-и т. Т. 1. А — Д / Гл. ред. А. А. Киселёв. — Санкт-Петербург : ИС ; Апатиты : КНЦ РАН, 2008. — С. 583.
• А. А. Киселёв. Мурманск в истории улиц и площадей. Глава Дровяное. Мурманск, МКИ, 2006 год.

Отрывок, характеризующий Дровяное (Мурманск)

Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.

«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.



Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.