Дрогоевский, Ян Томаш

Ян Томаш Дрогоевский

Иван Фома Дрогоевский (Ян Томаш Дрогоевский) из Дрогоева (польск. Jan Tomasz Drohojowski; 1535 — 12 ноября 1605, Пшемысль) — польский шляхтич герба Корчак, референдарий коронный, староста пшемысльский. Был послом польского короля Стефана Батория в Турции в 1578 году. Владелец замка и имений в Рыботичах.

Сын Кристофа Дрогоевского и Елизаветы Фредро. У него было пять сестёр: Анна, Ядвига, Екатерина, Софья, Регина, и два брата: Килиан Дрогоевский и Ян Кристоф Дрогоевский — королевский секретарь.

Будучи старостой перемышльским, сдружился с Николаем Гербуртом (1524—1593), перемышльским кастеляном. Женился на его дочери, Ядвиге Гербурт. От этого брака был сын Николай Мартин Дрогоевский — женившийся на Софье Барановской. Ян Томаш был владельцем имений Ямна Дольная и Ямна Горная, Троица, Войткова, Юркова, которые были приданным его жены.

20 октября 1600 года Ян Томаш Дрогоевский командовал собственным полком в сражении под Буковой у реки Телижан вблизи Плоешти, где двадцатитысячная польско-литовская армия под предводительством Замойского разбила войска Михая Храброго.

В июле 1603 года Марцин Стадницкий за долг 27000 злотых пытался захватить сёла, принадлежащие Дрогоевскому: Ямну, Бахов, Берёзка и Ловчине, а в октябре в связи с претензией на 11000 злотых Станислав Стадницкий, кастелян Перемышля (1582—1610) хотел захватить Тростянец и Грузьова, Ямна и Лимна, но в обоих случаях Ян Томаш возражал против передачи владений. С другой стороны Дрогоевский пытался взять деревни, принадлежащие хорунжему земли Санока Станислава Тарнавского, во исполнение долга в 70000 злотых. Несмотря благоприятные для Дрогоевского судебные решения, исполнить их не удалось, так как Тарнавский пожертвовал свои владения Станиславу Стадницкому, и тот стал ему покровительствовать. В спор дважды вмешивался король Сигизмунд III Ваза, но безрезультатно.

Ян Томаш Дрогоевский был убит во время нападения Станислава Стадницкого, кастеляна перемышльского на замок в Перемышле в 1605 году и умер от ран там же 12 ноября 1605 года. После смерти референдария, его вдова Ядвига оказалассь в тяжёлом положении. Станислав Стадницкий «Дьявол» (родственник кастеляна перемышльского) захватил за долги её владения в Воютичах, Ян Красицкий разорил Рыботичи, а затем Мартин Стадницкий осадил в Рыботичах замок Дрогоевского, где она укрылась. В 1606 году Стадницкий хотел присвоить Ямну, Ломну, Грузьова и Тростянец. За неимением провианта замок в конце концов был сдан, и захватчик присвоил все его оборудование. В замке Дрогоевского затем остался Станислав «Дьявол» Стадницкий. В 1617 году сын Яна Томаша, Николай Марцин Дрогоевский, большую часть унаследованных владений, то есть город Рыботичи с окрестностями и замком, села Бориславская Посада, Бжуска, Ямна, Троицкий, Ломна, Грузьова, Тростянец, Кривое, Войткова, Сенково, Юрково с усадьбой, половину Лодзинок и часть владений в Сопотнях продал Николаю Вольскому — маршалку короны.

Отрывок, характеризующий Дрогоевский, Ян Томаш

– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.