Дроздов, Александр Андреевич

Александр Андреевич Дроздов
Место рождения	дер. Веретье, Павская волость, Лужский уезд, Ленинградская губерния, РСФСР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1941—1945
Звание
Награды и премии

Александр Андреевич Дроздов (24 мая 1924, дер. Веретье, Ленинградская губерния — 2 февраля 1945) — помощник командира взвода 389-го отдельного сапёрного батальона старшина — на момент представления к награждению орденом Славы 1-й степени.

Биография

Родился 24 мая 1924 года в деревне Веретье (ныне — Порховского района Псковской области). Жил в деревне Дертины (ныне - Струго-Красненского района). В 1940 году окончил 7 классов и уехал в город Псков. Окончил фабрично-заводское училище, получил специальность строителя. По направлению уехал работать на новостройки Сибири, в город Новосибирск.

С началом войны пришёл в военкомат, так как возраст был ещё не призывной, прибавил себе год. В августе 1941 года добровольцем через Октябрьский райвоенкомат города Новосибирска ушёл в Красную Армию. На фронте с апреля 1943 года.

Воевал на Западном и 1-м Белорусском фронтах в сапёрных частях. В августе-сентябре 1943 года участвовал в освобождении Смоленщины, был награждён орденом Красной Звезды (19.8.1943) и медалью «За отвагу» (8.2.1944). Член ВКП(б) с 1943 года. К февралю 1944 года старший сержант Дроздов был помощником командира взвода 389-го отдельного саперного батальона 222-й стрелковой дивизии.

6-8 февраля 1944 года в ходе инженерной разведки у деревни Поповка старший сержант Дроздов быстро выбрал место для переправы через реку Проня и под огнём противника умело руководил работой отделения сапёров по её оборудованию.

Приказом от 17 февраля 1944 года старший сержант Дроздов Александр Андреевич награждён орденом Славы 3-й степени.

23 июня 1944 года, действуя в составе тех же дивизии и армии на 2-м Белорусском фронте, старший сержант Дроздов установил с подчинёнными 2 штурмовых мостика на реке Проня южнее города Горки, 50 км восточнее города Шклов Могилёвской области, обеспечивая успешный бросок через реку. При форсировании Днепра южнее города Шклов, 40 км севернее города Могилёв, активно участвовал в строительстве парома, а затем в переправе на нём артиллерии. 24-25 июня сделал проходы во вражеских заграждениях и вместе со стрелками отражал контратаки противника северо-западнее совхоза «Тарки».

Приказом от 26 августа 1944 года старший сержант Дроздов Александр Андреевич награждён орденом Славы 2-й степени.

В ходе Висло-Одерской операции в январе 1945 года, воюя в составе того же полка и дивизии, старшина Дроздов с отделением сапёров разведал мост через реку Просна в районе города Калиш и под огнём противника разминировал его, ускорив переправу артиллерии. 26 января обследовал 2 моста через каналы Мошенер, Прут-1 и снял с них мины. Был представлен к награждению орденом Славы 1-й степени.

Высокую награду получить не успел. Наступление продолжалось, и 2 февраля 1945 года старшина Дроздов погиб в бою. Похоронен у реки Одер в городе Цибинген.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года за образцовое выполнение заданий командования в боях с захватчиками старшина Дроздов Александр Андреевич награждён орденом Славы 1-й степени. Стал полным кавалером ордена Славы.

Награждён орденами Красной Звезды, Славы 3-х степеней, медалями, в том числе «За отвагу».

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=12817 Александр Андреевич Дроздов]. Сайт «Герои Страны». Проверено 1 сентября 2014.

Литература

• Кавалеры ордена Славы трёх степеней: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии Д. С. Сухоруков. — М.: Воениздат, 2000. — 703 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-203-01883-9.
• Подвиги героев бессмертны. — Псков, 2005.

Отрывок, характеризующий Дроздов, Александр Андреевич

И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.