Друбич, Татьяна Люсьеновна

Татьяна Друбич
Имя при рождении:	Татьяна Люсьеновна Друбич
Место рождения:	Москва, СССР
Профессия:	актриса
Карьера:	1972 — наст. время

Татья́на Люсье́новна Дру́бич (род. 7 июня 1960, Москва) — российская актриса театра и кино.

Биография

Детство

Татьяна Друбич родилась 7 июня 1960 года в Москве, в еврейской семье.

В возрасте 18 лет Татьяну потрясла смерть отца, Люсьена Израилевича (Ильича) Друбича (1932—1978), инженера, родом из Белоруссии. По словам самой актрисы

Смерть отца и вообще родителей не бывает ни ранней, ни поздней. Их уход всегда катастрофа, и твоя жизнь начинается сначала и по-другому.

Мать — Любовь Владимировна Друбич (род. 1933), экономист.

Татьяна никогда не хотела кем-то быть, тем более — актрисой. В школе она училась очень хорошо, но куда поступать учиться, не знала. Поступила в медицинский по совету Сергея Соловьёва.

Кинокарьера

В 1972 году её, в возрасте 12 лет, пригласили сняться в кино — в героико-приключенческом фильме Инны Туманян «Пятнадцатая весна». Так состоялся дебют Татьяны Друбич в кино.

Вторым фильмом стала лента Сергея Соловьёва «Сто дней после детства», которая снималась в 1974 году. Встреча на съёмочной площадке оказалась для юной актрисы и режиссёра судьбоносной.^{[почему?]}

Врач

Несмотря на две успешные роли в кино, — «Сто дней после детства» имел огромный успех, удостоился нескольких призов, в том числе и «Серебряного медведя» Берлинского кинофестиваля, — Татьяна Друбич, окончив в 1977 году школу, избрала другую профессию.

Когда Татьяна отказалась поступать во ВГИК, где её ждали, а пошла учиться на врача, стало ясно^[кому?], что девушка она с характером. После окончания лечебного факультета Московского медицинского стоматологического института им. Н. А. Семашко Татьяна Друбич стала работать врачом-эндокринологом.

Совмещая профессии

После окончания вуза Татьяна Друбич работала врачом в районной поликлинике. В то же время Татьяна изредка снималась в кино и всё чаще попадала на обложку «Советского экрана».

После не слишком удачной роли у Павла Арсенова в «Смятении чувств», Татьяна Друбич вновь оказалась на съёмочной площадке у Сергея Соловьёва, ставившего «Спасателя». Эта лента тоже не осталась незамеченной, и вскоре последовали новые совместные работы Соловьёва и Друбич, а в 1983 году после съёмок фильма «Избранные» они поженились (развелись в 1989 году).

В конце 1980-х годов Татьяна Друбич исполнила главные роли в знаменитых фильмах своего тогдашнего супруга Сергея Соловьёва «Асса» и «Чёрная роза — эмблема печали, красная роза — эмблема любви».

На счету актрисы и другие интересные^[кому?] работы: у Романа Балаяна в картине «Храни меня, мой талисман», у Станислава Говорухина в экранизации детективного романа Агаты Кристи «Десять негритят» и у Эльдара Рязанова в комедии «Привет, дуралеи!».

В 1999 году снялась в клипе Валерия Меладзе «Рассветная».

Благотворительность

Татьяна Друбич является со-председателем попечительского совета московского благотворительного фонда помощи хосписам «Вера».

Взгляды

В интервью газете «Собеседник» в январе 2013 года критически отозвалась о принятии закона, запрещающего усыновление детей гражданами США, и негативно оценила ситуацию в России в целом: «После „закона Димы Яковлева“ я поняла, что страна на данный момент мертва. Ждать тут больше нечего. Перемены возможны. Всякие. Я их не жду. Если кто-то может уехать — жить здесь не надо».

Личная жизнь

• Муж — кинорежиссёр Сергей Соловьёв (разведены в 1989 году).
  • Дочь — композитор, пианистка Анна Друбич (род. 27 июня 1984), в 2006 году окончила высшую школу театра и исполнительского искусства в Мюнхене факультет по классу фортепиано. Выступала с концертами, сотрудничала с оркестром «Зальцбургер Моцартеум», оркестром «Виртуозы Москвы», Крымским Симфоническим оркестром, Камерным оркестром KREMLIN. С 2013 живёт в Лос-Анджелесе, пишет музыку для фильмов.

Фестивали и премии

• 2009 — КФ «Созвездие»: Приз Гильдии актёров кино России «За лучшую Анну Каренину в XXI веке на мировом экране» (фильм «Анна Каренина», 2009)
• 2012 — Кинопремия «Ника»: за лучшую женскую роль второго плана в фильме «Последняя сказка Риты» (2011)

Фильмография

• 1971 — Пятнадцатая весна — Алёна
• 1975 — Сто дней после детства — Лена Ерголина
• 1977 — Смятение чувств — Маша
• 1979 — Особо опасные — Таня Шевчук
• 1980 — Спасатель — Ася Веденеева
• 1982 — Наследница по прямой — Валерия
• 1982 — Избранные — Ольга Риос
• 1985 — Испытатель (к/м) — дочь испытателя
• 1986 — Храни меня, мой талисман — Таня
• 1987 — Воскресные прогулки
• 1987 — Десять негритят — Вера Клейторн
• 1987 — Асса — Алика
• 1988 — Чёрный монах — Таня (озвучила Марина Неёлова)
• 1989 — Чёрная роза — эмблема печали, красная роза — эмблема любви — Саша
• 1991 — Анна Карамазофф
• 1994—2002 — Иван Тургенев. Метафизика любви — Полина Виардо (фильм не был завершён)
• 1996 — Привет, дуралеи! — Ксения (номинировалась на кинопремию «Ника»)
• 2000 — Москва — Ольга
• 2002 — Гололёд — женщина в лифте
• 2003 — О любви — Eлена Попова
• 2009 — 2-Асса-2 — Алика
• 2009 — Анна Каренина — Анна Каренина
• 2009 — Доброволец — мама Шторма
• 2012 — Последняя сказка Риты — Надя

Ссылки

• [www.snob.ru/profile/9941/blog Татьяна Друбич] на сайте «[Snob.ru Snob.ru]»
• [www.peoples.ru/art/cinema/actor/drubich/ Биография] на [www.peoples.ru peoples.ru]
• [bookworm-e-library.blogspot.com/2008/12/sergey-solovyov.html «Облако Таня» — Сергей Соловьев о Татьяне Друбич]. Из книги «Асса» и другие сочинения этого автора на сайте «Blogger»
• [bookworm-e-library.blogspot.com/2008/12/sergey-solovyov-lifeguard-1978-screen.html Татьяна Друбич, кадры из фильма «Спасатель» (1978)] на сайте «Blogger»
• [smena-online.ru/stories/na-beloi-prostyne-ekrana Интервью в журнале «Смена», март 1988 г. (обзор «На белой простыне экрана»)]
• Татьяна Друбич (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.t-drubich.ru Татьяна Друбич — сайт о жизни и творчестве]

Отрывок, характеризующий Друбич, Татьяна Люсьеновна

«Так вы до сих пор не замечали, как я прекрасна? – как будто сказала Элен. – Вы не замечали, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать всякому и вам тоже», сказал ее взгляд. И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но должна была быть его женою, что это не может быть иначе.
Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет? и когда? он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему то), но он знал, что это будет.
Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.
– Bon, je vous laisse dans votre petit coin. Je vois, que vous y etes tres bien, [Хорошо, я вас оставлю в вашем уголке. Я вижу, вам там хорошо,] – сказал голос Анны Павловны.
И Пьер, со страхом вспоминая, не сделал ли он чего нибудь предосудительного, краснея, оглянулся вокруг себя. Ему казалось, что все знают, так же как и он, про то, что с ним случилось.
Через несколько времени, когда он подошел к большому кружку, Анна Павловна сказала ему:
– On dit que vous embellissez votre maison de Petersbourg. [Говорят, вы отделываете свой петербургский дом.]
(Это была правда: архитектор сказал, что это нужно ему, и Пьер, сам не зная, зачем, отделывал свой огромный дом в Петербурге.)
– C'est bien, mais ne demenagez pas de chez le prince Ваsile. Il est bon d'avoir un ami comme le prince, – сказала она, улыбаясь князю Василию. – J'en sais quelque chose. N'est ce pas? [Это хорошо, но не переезжайте от князя Василия. Хорошо иметь такого друга. Я кое что об этом знаю. Не правда ли?] А вы еще так молоды. Вам нужны советы. Вы не сердитесь на меня, что я пользуюсь правами старух. – Она замолчала, как молчат всегда женщины, чего то ожидая после того, как скажут про свои года. – Если вы женитесь, то другое дело. – И она соединила их в один взгляд. Пьер не смотрел на Элен, и она на него. Но она была всё так же страшно близка ему. Он промычал что то и покраснел.
Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.
«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.


В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.
Она обращалась к нему всегда с радостной, доверчивой, к нему одному относившейся улыбкой, в которой было что то значительней того, что было в общей улыбке, украшавшей всегда ее лицо. Пьер знал, что все ждут только того, чтобы он, наконец, сказал одно слово, переступил через известную черту, и он знал, что он рано или поздно переступит через нее; но какой то непонятный ужас охватывал его при одной мысли об этом страшном шаге. Тысячу раз в продолжение этого полутора месяца, во время которого он чувствовал себя всё дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его пропасть, Пьер говорил себе: «Да что ж это? Нужна решимость! Разве нет у меня ее?»
Он хотел решиться, но с ужасом чувствовал, что не было у него в этом случае той решимости, которую он знал в себе и которая действительно была в нем. Пьер принадлежал к числу тех людей, которые сильны только тогда, когда они чувствуют себя вполне чистыми. А с того дня, как им владело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализировало его решимость.
В день именин Элен у князя Василья ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, родные и друзья. Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать, что в этот день должна решиться участь именинницы.
Гости сидели за ужином. Княгиня Курагина, массивная, когда то красивая, представительная женщина сидела на хозяйском месте. По обеим сторонам ее сидели почетнейшие гости – старый генерал, его жена, Анна Павловна Шерер; в конце стола сидели менее пожилые и почетные гости, и там же сидели домашние, Пьер и Элен, – рядом. Князь Василий не ужинал: он похаживал вокруг стола, в веселом расположении духа, подсаживаясь то к тому, то к другому из гостей. Каждому он говорил небрежное и приятное слово, исключая Пьера и Элен, которых присутствия он не замечал, казалось. Князь Василий оживлял всех. Ярко горели восковые свечи, блестели серебро и хрусталь посуды, наряды дам и золото и серебро эполет; вокруг стола сновали слуги в красных кафтанах; слышались звуки ножей, стаканов, тарелок и звуки оживленного говора нескольких разговоров вокруг этого стола. Слышно было, как старый камергер в одном конце уверял старушку баронессу в своей пламенной любви к ней и ее смех; с другой – рассказ о неуспехе какой то Марьи Викторовны. У середины стола князь Василий сосредоточил вокруг себя слушателей. Он рассказывал дамам, с шутливой улыбкой на губах, последнее – в среду – заседание государственного совета, на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичем Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех сторон получает он заявления о преданности народа, и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным. Рескрипт этот начинался словами: Сергей Кузьмич! Со всех сторон доходят до меня слухи и т. д.