Дубовый Гаайъ

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Дубовый ГаайЪ
Основная информация
Жанры	альтернативный рок рэпкор нойз-рок психоделический рок нью-вэйв
Годы	1989 - 2004
Страны	СССР СССР Россия Россия
Город	Москва
Язык песен	русский английский
Лейбл	Элиас Рекордс CD Land
Бывшие участники	Дельфин Ганс Хольман Иван Черников Иван Лебедев (Кестер) Михаил Воинов Павел Галкин Олег Башкатов (Олень)† Максим Хоруженко (Фофан)†
Другие проекты	Мишины Dolphinы, Dolphin, Alien Pat. Holman, Мальчишник, О.Н.И.

Дубовый Гаайъ (другие названия — Дубовый Гай, Дубовый Бэнд, ДуГа) — советская и российская музыкальная андеграундная группа, основанная Дельфином и Гансом Хольманом. Группа имела огромный успех среди любителей некоммерческой музыки и повлияла на молодёжь мрачной музыкой и тёмной философской лирикой, что оставило неизгладимый отпечаток в творчестве Дельфина.

Считается одной из первых альтернативных рок-групп в России.

В начале своей карьеры группа называлась «Alien Pat. Holman», в конце 1990 года её переименовали в «Дубовый Гаайъ». Первоначально группа играла в стиле рэп-кор, позже музыка и лирика группы сошла на стиль психоделический и альтернативный рок. В 1996 году Дельфин и Михаил Воинов покинули «Дубовый Гаайъ». Вследствие этого группа на корню изменила свой стиль в музыке.

История группы

Начало карьеры

Образование группы

Дельфин познакомился с группой Alien Pat. Holman еще в 1989 году, до «Мальчишника». Тогда Дельфин занимался усиленно брэйк-дансом, а группа Alien Pat. Holman гастролировала по СССР, в частности, по Латвии и России. Организовав позже знаменитую рэп-банду «Мальчишник», Дельфин решил параллельно сотрудничать с группой Alien Pat. Holman, организованной Гансом Хольманом.

В конце 1990 года Дельфин и Хольман задумались о проекте с украинским названием «Дубовый Гаайъ». Последние же гастроли группы прошли в Риге, зимой 1991 года. В этом же примерно году происходит демозапись концерта — «Live in Riga». После успеха в Риге группа решила записывать песни в России, так были услышаны «Синяя лирика № 1», «Не убивай на бумаге», «Мой мир», «Пиздатая песня» и «Я — Дождь» — песни, которые до этого слышали только жители Риги. Некоторые участники группы — Дельфин, Мутабор и Олень — стали в это время участниками рэп-группы «Мальчишник».

Появление в России. «Суицидальное диско»

О «Дубовом Гаайе» узнали в России впервые через «Мальчишник», в составе которого был Дельфин. В 1992 году СОЮЗ выпустил кассетный релиз альбома «Мальчишника» — «Поговорим о сексе».

Дельфин в 1990 году покинул «Дубовый Гаайъ», сказав, что ещё вернётся. В принципе, на этом история «Дубового Гаая» могла бы и закончиться, но альбом «Live in Riga» попал в руки продюсеру «Мальчишника» А. Адамову, тогда и продюсеру Дельфина — ему очень понравилось. Он сказал Дельфину относительно этой группы: «Суицид и наркотики сейчас в моде! Пора вас с вашей музыкой выпускать на всеуслышание», попросив Дельфина вернуться в группу и продолжить творчество «Дубового Гаайя» в том же духе.

Адамов позволил вставить в альбом записи «Дубового Гаая»: так, на стороне B кассеты оказались песни «Когда ты вернёшься», «Одинокие мысли», «Я Дождь», «Тебя со мной нет», «Ночь» и «Мама». Слушатели были ошеломлены тематикой суицида и наркотиков в альбоме «Мальчишника»: соответственно, возросла популярность группы «Мальчишник», и появились новые звёзды — «Дубовый Гаайъ». За песни группы, проникнутые мрачностью, безысходностью сюжетов о смерти, группу называли «вторым Кино» за мудрость песен и непохожесть музыки ни на один стиль. Впервые в России играли альтернативный рок с элементами хип-хопа, рэп-кор. В 1992 году появилась попытка выпустить свой собственный альбом — так появилось «Суицидальное диско», куда вошли первые песни «Дубового Гаая», однако альбом вышел маленьким тиражом — 1000 экземпляров. Передавался альбом из рук в руки.

Пик популярности

Stop Killing Dolphins

После «Суицидального Диско» ребята решили попробовать выпустить релиз на всю страну. И, конечно же, им в этом помог Адамов. Группа записала альбом «Stop Killing Dolphins» в 1992 году, Официальный релиз вышел в 1993 году. Альбом получился очень динамичным, слушателя поразили тематики суицида под хулиганскую музыку и полуречитатив, в результате чего происходило слияние рэпа с роком.

Синяя лирика № 2

В 1993 году группа записывает очередной студийный альбом — «Синяя лирика № 2». Альбом этот являлся своеобразной компиляцией песен 1991 года, когда группа только начинала своё творчество. Дельфин очень долго готовил этот альбом, переиздавая песни «Не убивай на бумаге», «Я — Дождь», «Синяя лирика», «Мама» и др. Альбом неоднократно переиздавался: в 2004 (коллекционное переиздание Дельфина). Альбом «Синяя лирика № 2» считают самым лучшим альбомом группы «Дубовый Гаайъ» буквально за всё время существования группы, вышел самым большим тиражом среди всех альбомов группы.

Мишины Дельфины. Распад группы

Одной из лучших песен Дельфина признали песню под названием «Мишины дельфины», повествующая о том, что душа — океан, и к человеку приплывают дельфины по имени Совесть, Любовь, Радость, Боль, Страх и Смерть. Песня называлась «Мишины дельфины», потому что её исполнили Дельфин (вокал) и Михаил Воинов (гитара).

В 1995 году Дельфин и Михаил Воинов заявили, что организуют группу под названием «Мишины дельфины» и покидают «Дубовый Гаайъ». Через год уходит и Мутабор, создаёт группу «Барбитура». Группа, фактически, «распалась»: ушли лидер группы, бит-мэйкер и гитарист. Но группу восстановил и возглавил Ганс Хольман. С тех пор Дубовый Гаайъ играет «другую» музыку в стиле нью-вэйв и исполняет песни на английском и немецком языках.

Дальнейшая карьера группы

Теперешний состав «Дубового Гаая» — это состав бывшей группы «Alien Pat. Holman», которую возглавлял Ганс. После ухода Дельфина они на корню изменили стиль и звучание музыки до нью-вэйва. В таком духе они играли до 2004 года. В 2004 году Ганс Хольман покинул Дубовый Бэнд и ушёл в группу О. Н. И. «Дубовый Гаайъ» на время прекратил своё существование.

Однако Дельфин продолжал поддерживать дружеские отношения с Гансом, Мутабором, Кестером и другими участниками «Дубового Бэнда». Дуэт «Мишины дельфины», оба бывшие участники Дубового Бэнда, продолжали играть и петь музыку в духе «Дубового Гаая».

Иван Черников, бас-гитарист «Дубового Гаая», одновременно помогал Дельфину в музыкальных аранжировках, работал с Дельфином вплоть до 2001 года (альбом «Ткани» — последняя работа Дельфина с участием Черникова).

В 1997 Дельфин и Мутабор участвовали в телепередаче «Акулы пера» на телеканале ТВ6, как музыканты группы «Мальчишник». В телепередаче Дельфин упомянул группу «Дубовый Гаайъ», хорошо отзываясь о своей группе. На вопрос «Почему альбом „Суицидальное диско“ выходил таким маленьким тиражом?» он ответил: «Как это бывает, никто не берёт в широкий прокат, все почему-то боятся. А потом просто время уходит, они понимают: да, это было действительно круто!»

В 2002 году на фестивале «Нашествие» в память о Дубовом Бэнде Дельфин исполнил песни группы — «Суицидальное диско» и «Я хочу умереть».

В 2002 году выходит альбом под названием «КАМАЗ». Альбом был записан в 1996 году, его записывали Дельфин, Мутабор, Кестер, Ганс, а также два неизвестных (возможно, приглашённых) участника — Женя и Арсений. При этом ребята записывали этот альбом, находясь в состоянии наркотического или алкогольного опьянения, соответственно, музыка получилась психоделической, были слышны истерические крики Дельфина. Песни изобилуют матом. Это всё было записано совершенно случайно: звукорежиссёр студии «Элиас-Рекордз» включил микрофон в то время, как они репетировали. Запись вышла в 2002 году.

В 2001 году Дельфин разочаровался в российском шоу-бизнесе и периодически вспоминал о Дубовом Бэнде. Он поддерживал дружеские отношения с Гансом, и в 2001 году Дельфин снова участвует в записи «Дубового Гаая» — записывает диск под названием «Мистика (Музыка из спектаклей)».

Наследие и влияние

• Изначально критики установили, что раннее творчество «Alien Pat. Holman» напоминало творчество американской группы «Nirvana».
• «Дубовый Гаайъ» повлиял на творчество российских рэп-исполнителей:

Или вот из молодых — некто Дельфин…
«Мальчишник», конечно, чушь собачья, та-ак,
Подрочить для малолеток… А вот «Дубовый Гаайъ» — ништяк!
«На моих ладонях пылью остаётся шмаль…»

— Guf, Бледный, «25/17», 2007 г. «Тринити»

В поэзии у меня два учителя — Дельфин («Дубовый Гаайъ») и Тюлень («КТЛ ДиЛЛ»).

— Грюндик («Рабы Лампы»)

В 16 лет я услышал «Дубовый Гай»… Это Дельфин. Понимаешь, вот эта музыка, я понял просто, что есть человек, который чувствует мир так же, как и я. И мне это помогло

— Руставели (гр. «Многоточие»)

• Также «ДуГа» популярна среди альтернативных рокеров, в частности оказала влияние на рок-группу «7раса», а также «Step Aside», «Литий», «Spider in the Anthill» и др.

Состав группы «Дубовый Гаайъ»

• Андрей Лысиков («Дельфин») — (род. 1971) вокалист, автор музыки, текстов (1989—1995)
• Ганс Хольман — (род. 1970) гитарист, автор музыки, звукорежиссёр, вокалист (1989—2004)
• Олег Башкатов («Олень») — (1970—1996) бэк-вокалист (1989—1992)
• Иван Лебедев («Кестер») — (род. 1964) бас-гитарист (1989—2004)
• Павел Галкин («Мутабор») — (род. 1972) скрэтч, автор музыки, текстов (1989—1996)
• Иван Черников — (род. 1973) гитарист (1989—2004)
• Михаил Воинов («DJ Мышц») (род. 1974) — гитара, автор музыки (1989—1995)
• Максим Хоруженко («Фофан») — (1970—2001) барабанщик (1989—2001)
• Ян Миренский — (род. 1966) звукоинженер (1989—2004)

Интересные факты

• Большинство участников Дубового Бэнда параллельно участвовали в «Мальчишнике». Помимо Дельфина:
  • Михаил Воинов играл на гитаре в группе «Мальчишник». Когда «Мальчишник» распался, Воинов записал с Дельфином альбом «Игрушки» проекта «Мишины Дельфины», названного в честь своих авторов, и играл в «Барбитуре»
  • Олег Башкатов (Олень) получил приглашение участвовать в Мальчишнике вместо Дэна в 1992 году
  • Ян Миренский является звукорежиссёром Дубового Бэнда и одновременно Мальчишника
• Большинство музыкантов Дубового Бэнда стали играть в проекте Дельфина.
• Песня «Чёрный город» на самом деле имеет 4 версии. Первая — «Одинокие мысли», клавишный вариант Кестера в кассетном альбоме «Мальчишника», вторая — «Черный город», в альбоме «Stop Killing Dolphins», третья — неопубликованная версия «Чёрного города» на рэп-концерте в Риге 1991 года, четвёртая — «Зеркало чёрного города», электронная версия Ганса в альбоме «Синяя лирика № 2».
• Первые песни, написанные Дубовым Бэндом в 1989 году, — «Когда ты вернёшься», «Пиздатая песня», «Я Дождь».
• После ухода Дельфина Дубовый Бэнд перешёл на психоделический электронный рок, тексты были на английском языке. Электронная группа «О. Н. И.», образованная Гансом, продолжила музыку Дубового Бэнда.
• В 1996 году Ганс Хольман попал под контроль милиции за хранение наркотиков.
• В 2003—2004 годах, когда Дельфин обрёл высокую популярность в России, появилось Коллекционное переиздание дисков DOLPHIN. Первыми переизданными дисками Дельфина, вошедшие в эту коллекцию, были альбомы группы «Дубовый Гаайъ» — «Синяя лирика № 2» и «Stop Killing Dolphins», выпущенные в 2004 году.
• «Дубовый Бэнд» записал с Дельфином всего 4 альбома: «Live in Riga» (1991), «Суицидальное диско» (1992), «Stop Killing Dolphins» (1992, 2004), «Синяя лирика № 2» (1993, 2004).

Дубовый Гаайъ в массовой культуре

Лирика и музыка группы

Тематика лирики группы:

• Суицид. Этой тематике посвящены практически все песни группы, начиная с песен "Суицидальное диско", "Мама", "Синяя лирика", "Я хочу умереть", "Мой мир"и заканчивая поздними песнями группы — "Транспечаль", "Осень". Настроение песен варьируется от депрессивного до хулиганского.
• Смерть. "Когтеглазые орлы", "Ты холодна", "Сон", "Вельветовая песня", "Мишины Дельфины", "Не убивай на бумаге".
• Наркотики. "Черный город", "Когда ты вернешься", "Синяя лирика", "Пиздатая песня", "Мама".
• Неразделённая любовь. "Когда ты вернешься", "Синяя лирика", "Стой, я герой", "Мишины Дельфины".
• Депрессия "Я дождь".

Причём надо отметить, что два основных альбома «Stop Killing Dolphins» и «Синяя лирика № 2» очень отличаются по своей лирике и музыкальному звучанию. В альбоме «Stop Killing Dolphins» есть и психоделический рок, и альтернативный рок, и рэп, в то время как в «Синей лирике» практически все мелодии относятся к стилям нойз, и даже трип-хоп.

Образ жизни

Музыка и лирика группы соответствовало их тогдашнему образу жизни. Это был панк-эпатаж и насыщенная нецензурной лексикой лирика, насаженная на абсолютно расхлябанный панк-грув.

• Группа публично употребляла наркотики, в частности «марихуану»;
• в 1990—1991 годах участники говорили, что представляют собой организацию легализации марихуаны в Советском Союзе;
• музыканты публично избивали недовольных зрителей и слушателей и представителей поп-музыки;
• большинство участников группы были обвинены в нарочитом пьянстве;
• имелись высказывания расистского характера. В 1991 в Риге Дельфин и Олень крикнули: «Мы играем только для белых!»;
• на концертах 1992—1993 годов музыканты иногда выступали обнажёнными, и это, естественно, поражало зрителей;
• участники Дубового Бэнда могли явиться на сцену абсолютно пьяными или накуренными.

В 1996 году умер бэк-вокалист Олень от передозировки наркотиков. Участники группы поняли, что дальше так продолжаться не может, и перестали пьянствовать и употреблять наркотики, а вместе с этим и поменяли стиль музыки, особенно, если ещё учесть, что это был период, когда Дельфин и Михаил Воинов покидали группу.

Концерты

Всего выступлений «Дубового Гаайъя» (вместе с Дельфином) было 4: первое состоялось в ДК «Дукат», затем — два концерта в «Зелёном театре» и один в Риге.

Это всё происходило в 90—91 гг. Были ещё концерты на дискотеках и корпоративных вечеринках (редко).
Также в одной из энциклопедий олдскула было указано, что группа «Дубовый Гай» (с Дельфином) принимала участие на советском рэп-фестивале «РЭП’ПИК», где заняла третье место. Первое же место получила группа Bad Balance.

Дискография

• Stop Killing Dolphins, ,1992, 2004
• Синяя лирика №2, 1993, 2004

• Чужая патриция, 1995
• Naked (Live 1992-1999), 2000
• Alien, 2000
• Лабиринты грие, 2001
• Мистика (vol.1), 2001
• Мистика (vol.1), 2001
• The best Dj in the world (vol.1), 2002
• The best Dj in the world (vol.2), 2003
• Letterx to Katya, 2004

Неофициальные альбомы и сборники

• Дубовый Гаайъ — «Осень» (неизданная версия песни, имеющая совершенно другое звучание), «Сон» (неизданная версия песни, включающая расширенное ambient-интро).
• Live in Riga, 1991
  • запись рэп-фестиваля 1991 года в Риге
• Поговорим о сексе, 1992
  • альбом Мальчишника, бонус
• Суицидальное диско, 1992

См. также

• Мишины Дельфины
• Альтернативный рок
• Альтернативный рэп
• Мальчишник (группа)

Отрывок, характеризующий Дубовый Гаайъ

– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.


Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…


Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.

В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.