Дуайен, Жинетта

Жинетта Дуайен фр. Ginette Doyen, Geneviève Fournier
Дата рождения	10 июля 1921(1921-07-10)
Дата смерти	27 августа 2002(2002-08-27) (81 год)
Инструменты	фортепиано

Жине́тта Дуайе́н (фр. Ginette Doyen, полное имя Женевьева, в замужестве Фурнье; 10 июля 1921, Монсо-ле-Мин, департамент Сона и Луара — 27 августа 2002, Кан) — французская пианистка и педагог.

Биография

Очень рано проявила музыкальную одарённость: первый концерт дала в 7 лет. В 1932—1935 гг. училась в Парижской консерватории, ученица Лазара Леви и Жана Галлона. В 1939 году заняла второе место на Конкурсе пианистов имени Габриэля Форе в Люксембурге.

С началом войны переселилась в Тулузу и Марсель, в 1942 году вернулась в Париж. Выступала с крупнейшими оркестрами в Великобритании, Германии, Австрии, Испании, Бельгии, Италии, Португалии, Ирландии, Швейцарии, Дании, Швеции, а также в США, Японии, ЮАР и других странах. Часто играла дуэтом со своим мужем, скрипачом Жаном Фурнье (1911—2003), братом виолончелиста Пьера Фурнье.

После неудачно вылеченного перелома большого пальца правой руки была вынуждена отказаться от выступлений в начале 1970-х годов. Занималась преподаванием во Франции и за рубежом. Сохранилось небольшое количество её записей — сольных и в дуэте с мужем.

Репертуар

В репертуаре исполнительницы были Бах, Гендель, Моцарт, Бетховен, Шопен, Мендельсон, Лист, Григ, Франк, Г. Форе, Шабрие, а также Равель, Дебюсси, Стравинский, Гершвин, Ибер, Мессиан, Дютийё и др.

Первой осуществила полные записи «Песен без слов» Феликса Мендельсона (1952—1953) и Десяти пьес Эммануэля Шабрие. Среди других заметных записей Дуайен, вошедших в полное собрание, перевыпущенное на 11 компакт-дисках, — произведения Фридерика Шопена и Габриэля Форе.

Признание

Кавалерственная дама ордена «За заслуги» и Ордена Искусств и литературы.

Ссылки

• [www.musimem.com/obi-0702-1202.htm Le Panthйon des musiciens] (фр.)

Отрывок, характеризующий Дуайен, Жинетта

Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.