Дуальная система управления государством

Эта статья — о системе правления в Тибете, Бутане, Сиккиме и Ладакхе. О других прошлых и нынешних правительствах такого рода см. Диархия.

Дуальная система правления или Cho-sid-nyi (тиб. ཆོས་སྲིད་གཉིས་, Вайли chos-srid-gnyis; альтернативные наименования Chhos-srid-gnyis, Chhoe-sid-nyi, и Chos-sid-nyi) является традиционной диархической политической системой тибетцев, отличающаяся от других политических систем тем, что Дези (светский правитель) сосуществует с духовным правителем, обычно объединённые под третьим единым правителем. Фактическое распределение власти между институтами менялось с течением времени и местности. Chos-srid-gnyis буквально означает «и дхармическое, и светское», но и может быть переведено как «двуединство религии и политики».

Поскольку в конечном итоге правитель является покровителем и защитником государственной религии, некоторые аспекты двойной системы правления можно сравнить с Верховным правителем Церкви Англии или даже с теократией. Однако другие аспекты напоминают секуляризм, направленный на разделение доктрины религии и политики. В Cho-sid-nyi обе ветви власти (религиозные и светские органы) обладают фактической политической властью, хотя и в рамках официально отдельных учреждений. Религиозные и светские чиновники могут работать бок о бок, но относятся к разным бюрократиям .

История

Как минимум, со времён монгольского присутствия в Тибете в течение XIII и XIV веков, буддистские и бонские священники принимали участие в светской власти с теми же правами, что и миряне, назначались на официальные должности, как военные, так и гражданские. Эта система резко контрастирует с Китаем, в котором возобладали буддийский взгляд на политику как нa унылое дело и конфуцианская монополия на бюрократию, что исключило политическую активность со стороны сангхи. Во времена Империи Мин (основана в 1368) сакьясци занимали должности над обоими частями власти. В результате, было два набора законов и должностных лиц, религиозный (тиб. ལྷ་སདེ་, Вайли lha-sde) и светский (тиб. མི་སྡེ་, Вайли mi-sde), однако обе ветви власти управляли совместно и не действовали независимо друг от друга. Эта система часто функционировала под монгольским и китайским господством с соответствующим императором над местной тибетской администрацией.

В Тибете дуальная форма управления государством (Cho-sid-nyi) действовала с 1642 по 1951 год. Такая система управления была создана в период консолидации страны под руководством Пятого Далай-ламы (1642—1682 гг.), который объединил Тибет религиозно и политически после продолжительной гражданской войны. Он ввёл управление Тибетом под контроль школы Гелугпа тибетского буддизма после победы над соперниками из школ Кагью и Джонанг, а также над светским правителем князем Цангпа (англ. Tsangpa). Тибетская модель управления стремилась произвести синтез дополнительных компонентов к светским нормам: Дхарма (тиб. ཆོས་ལུགས་, Вайли chos-lugs) и Сансара (тиб. འཇིག་རྟེན་, Вайли 'jig-rten). Одним из базовых предположений этой системы является то, что светский правитель нуждается в религии для своей легитимности, в то время как институт государственной религии нуждается в покровительстве и защите со стороны политической элиты.

В 1751 году Седьмой Далай-лама упразднил должность Дези (регента), в руках которого было сосредоточено слишком много власти. Должность Дези была заменена Кашагом (Советом), который представлял собой гражданскую администрацию. Таким образом, Далай-лама стал духовным и политическим лидером Тибета.

В Бутане Cho-sid-nyi был введён Шабдрунг Нгаванг Намгьяломом в XVII веке под названием Ца Йиг (англ. Tsa Yig). Сбежав из Тибета от преследований за сектантство, Нгаванг Намгьял установил Друкпа Кагью в качестве государственной религии в Бутане. В этой системе управления органы государственной власти были разделены между религиозной ветвью во главе с Дже Кхемпо в Друкпа Кагью и гражданской администрацией во главе с Друк Деси. И Дже Кхемпо, и Друк Деси находились под номинальной властью Шабдрунга, который являлся реинкарнацией Нгаванг Намгьяла. После смерти Шабдрунг Нгаванг Намгьяла, Бутан номинально следовал дуальной системе правления. На практике Шабдрунг часто был ребёнком под контролем Друк Деси, и региональные Пенлопы (губернаторы) часто управляли своими районами, не повинуясь Друк Деси, что продолжалось до возникновения единой монархии в начале XX века.

В Ладакхе и Сиккиме периоды правления абсолютных монархий двух связанных династий Чогьял перемежались периодами вторжения и колонизации со стороны Тибета, Бутана, Индии, Непала, Пакистана и Британской империи. Основой монархии Чогьялов как в Ладакхе, так и Сиккиме было признание Тремя ламами, и титул Чогьял (тиб. ཆོས་རྒྱལ་, Вайли chos-rgyal, «Дхарма Раджа» или «Религиозный король») по своему наименованию относится к двойной системе правления. Династия Намгьял из Ладакха (англ. Namgyal dynasty of Ladakh) правила с 1470 до 1834 года. Автономия тибетской элиты в Ладакхе, а также их система правления, закончилась с походами генерала Зоравар Сингх Кахлуриа (англ. Zorawar Singh Kahluria) и раджпутским сюзеренитетом. Ладакх стал регионом в составе индийского штата Джамму и Кашмир. Династия Намгьял правила в Сиккиме с 1542 до 1975 года, когда королевство во время плебисцита проголосовало за присоединение к Индии.

Современные системы

Королевство Бутан

Дополнительные сведения: Конституция Бутана, Король Бутана, и Шабдрунг

Единственным современным суверенным государством, в котором воплощена система правления Cho-sid-nyi, является Бутан, хотя эта система воплощена в очень изменённом виде. В 1907 году в рамках усилий по реформированию нефункционирующей политической системы, пенлопы (губернаторы) регионов Бутана создали монархическую систему во главе с пенлопом Тонгсы (англ. Penlop of Trongsa) Угьеном Вангчуком, который был провозглашён наследственным королём при поддержке Великобритании и против воли Тибета. С момента создания династии Вангчук в 1907 году, обязанности Друк Деси осуществляет царствующий Король Бутана. В период монархии влияние Дже Кхемпо уменьшилось. Однако его позиция остаётся достаточно сильной и Дже Кхемпо обычно рассматривается как ближайший и самый влиятельный советник Короля Бутана.

Конституция Бутана, принятая в 2008 году, подтверждает приверженность Бутана системе Cho-sid-nyi. Однако титул «Друк Деси» не упомянут в Конституции и все административные полномочия возложены на Короля Бутана и государственные учреждения. Кроме того, Король Бутана назначает Дже Кхемпо по совету пяти Лопонов (англ. Lopons) из Комиссии по монастырским делам (англ. Dratshang Lhentshog), а сама Конституция является высшим законом страны, в отличие от фигуры Шабдрунга, о котором в Конституции не упомянуто.

Правительство Тибета в изгнании

Парламент Центральной тибетской администрации состоит из 43-46 членов, включая 10 религиозных делегатов (по 2 члена от каждой из четырёх школ Тибетского буддизма и от традиционной религии Бон). Кроме мест, зарезервированных для религиозных представителей, официальные должности, как правило, тоже открыты для священнослужителей: буддистский монах Лобсанг Тензин с 1991 по 2001 годы был Председателем Ассамблеи тибетских народных депутатов, а с 2001 по 2011 годы — Премьер-министром Центральной тибетской администрации (англ. Sikyong). Далай-лама возглавлял Правительство Тибета в изгнании с момента создания до 2011 года.

См. также

• Политика Бутана
• История Бутана
• История Тибета
• История Сиккима
• История Ладакха

Ссылки

• [www.bhutan2008.bt/en/node/305 Establishment of Monastic body] (англ.). Bhutan 2008 (2008). Проверено 19 октября 2010. [web.archive.org/web/20120312151153/www.bhutan2008.bt/en/node/305 Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
• [www.state.gov/r/pa/ei/bgn/35839.htm Background Note: Bhutan] (англ.). U.S. Department of State (2 February 2010). Проверено 27 октября 2010.

Отрывок, характеризующий Дуальная система управления государством

– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.


С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал:
«Je crois devoir faire connaitre a Votre Majeste l'etat de ses troupes dans les differents corps d'annee que j'ai ete a meme d'observer depuis deux ou trois jours dans differents passages. Elles sont presque debandees. Le nombre des soldats qui suivent les drapeaux est en proportion du quart au plus dans presque tous les regiments, les autres marchent isolement dans differentes directions et pour leur compte, dans l'esperance de trouver des subsistances et pour se debarrasser de la discipline. En general ils regardent Smolensk comme le point ou ils doivent se refaire. Ces derniers jours on a remarque que beaucoup de soldats jettent leurs cartouches et leurs armes. Dans cet etat de choses, l'interet du service de Votre Majeste exige, quelles que soient ses vues ulterieures qu'on rallie l'armee a Smolensk en commencant a la debarrasser des non combattans, tels que hommes demontes et des bagages inutiles et du materiel de l'artillerie qui n'est plus en proportion avec les forces actuelles. En outre les jours de repos, des subsistances sont necessaires aux soldats qui sont extenues par la faim et la fatigue; beaucoup sont morts ces derniers jours sur la route et dans les bivacs. Cet etat de choses va toujours en augmentant et donne lieu de craindre que si l'on n'y prete un prompt remede, on ne soit plus maitre des troupes dans un combat. Le 9 November, a 30 verstes de Smolensk».
[Долгом поставляю донести вашему величеству о состоянии корпусов, осмотренных мною на марше в последние три дня. Они почти в совершенном разброде. Только четвертая часть солдат остается при знаменах, прочие идут сами по себе разными направлениями, стараясь сыскать пропитание и избавиться от службы. Все думают только о Смоленске, где надеются отдохнуть. В последние дни много солдат побросали патроны и ружья. Какие бы ни были ваши дальнейшие намерения, но польза службы вашего величества требует собрать корпуса в Смоленске и отделить от них спешенных кавалеристов, безоружных, лишние обозы и часть артиллерии, ибо она теперь не в соразмерности с числом войск. Необходимо продовольствие и несколько дней покоя; солдаты изнурены голодом и усталостью; в последние дни многие умерли на дороге и на биваках. Такое бедственное положение беспрестанно усиливается и заставляет опасаться, что, если не будут приняты быстрые меры для предотвращения зла, мы скоро не будем иметь войска в своей власти в случае сражения. 9 ноября, в 30 верстах от Смоленка.]
Ввалившись в Смоленск, представлявшийся им обетованной землей, французы убивали друг друга за провиант, ограбили свои же магазины и, когда все было разграблено, побежали дальше.
Все шли, сами не зная, куда и зачем они идут. Еще менее других знал это гений Наполеона, так как никто ему не приказывал. Но все таки он и его окружающие соблюдали свои давнишние привычки: писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour [распорядок дня]; называли друг друга:
«Sire, Mon Cousin, Prince d'Ekmuhl, roi de Naples» [Ваше величество, брат мой, принц Экмюльский, король Неаполитанский.] и т.д. Но приказы и рапорты были только на бумаге, ничто по ним не исполнялось, потому что не могло исполняться, и, несмотря на именование друг друга величествами, высочествами и двоюродными братьями, все они чувствовали, что они жалкие и гадкие люди, наделавшие много зла, за которое теперь приходилось расплачиваться. И, несмотря на то, что они притворялись, будто заботятся об армии, они думали только каждый о себе и о том, как бы поскорее уйти и спастись.


Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.