Дуань-цзун (династия Сун)
| Дуань-цзун кит. 懷宗<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Император Дуань-цзун династии Сун</td></tr> | ||
| ||
|---|---|---|
| 14 июня 1276 — 8 мая 1278 | ||
| Предшественник: | Гун-цзун | |
| Преемник: | Хуай-цзун | |
| Вероисповедание: | Конфуцианство | |
| Рождение: | 10 июля 1269 | |
| Смерть: | 8 мая 1278 (8 лет) | |
| Династия: | Южная Сун | |
| Отец: | Ду-цзун | |
| Мать: | Императрица Ян | |
Дуань-цзун (кит. 端宗, личное имя — Чжао Ши (кит. 趙昰 ) 10 июля 1269 — 8 мая 1278) — 8-й китайский император империи Южная Сун в 1276—1278 годах (17-й император династии Сун), посмертное имя — Минь Сяо-хуанди (кит. 愍孝皇帝).
Биография
Происходил из императорского рода Чжао. Сын императора Ду-цзуна. При рождении получил имя Чжао Ши. В 1274 году он становится князем Цзи, а в 1276 году — князем И. После начала наступления монголов во главе с Баяном против столицы империи Линьань (современный Ханчжоу) вместе с матерью бежал в Фучжоу. После капитуляции и пленения своего брата Гун-цзуна Чжао Ши был провозглашён новым сунским императором.
Правление императора Дуань-цзуна продолжалась в течение небольшого времени. Кроме того, основные его полномочия осуществлял канцлер Лу Сюфу. Уже в 1277 году монголы вновь вторглись в южную часть Китая, захватив провинцию Фуцзянь, а впоследствии и город Гуанчжоу. Сунское войско после упорного сопротивления отступило дальше на юг (на территорию современной провинции Гуандун). Здесь монголы снова одержали победу над китайской армией. В январе 1278 году Дуань-цзуну вместе с министрами удалось бежать на кораблях в город Ганчжоу (современный остров Лантау), где он и скончался от болезни 8 мая 1278 года. Его преемником стал его сводный брат Чжао Бин.
Источники
- Justin Wintle, The Rough Guide History of China, Rough Guides, 2002 (ISBN 1-85828-764-2)
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Напишите отзыв о статье "Дуань-цзун (династия Сун)"
Отрывок, характеризующий Дуань-цзун (династия Сун)
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.
На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»
