Дуарте (провинция)
Страна | |
---|---|
Статус |
Провинция |
Включает |
7 муниципий |
Административный центр | |
Население (2012) |
384 789 человек (9-е место) |
Плотность |
239,74 чел./км² (11-е место) |
Площадь |
1605,35 км² |
Часовой пояс | |
Код ISO 3166-2 |
DO-06 |
Телефонный код |
1-809, 1-829, 1-849 |
Почтовые индексы |
31000 |
Дуарте (исп. Duarte) — провинция в Доминиканской Республике.
География
Провинция Дуарте находится в северо-восточной части страны. На севере от неё расположены провинции Мария-Тринидад-Санчес, Эспайльят и Самана, к югу — Монте-Плата и Санчес-Рамирес, на западе — Эрманас-Мирабаль и Ла-Вега. Административный центр провинции — Сан-Франсиско-де-Макорис.
Площадь провинции составляет 1 605 км². Численность её населения — 384 789 человек (на 2012 год). Плотность населения — 239,74 чел./км².
История
В 1896 году был образован округ Пасификадор (Distrito Pacificador), преобразованный в провинцию согласно конституции 1907 году. В 1925 она была переименована в честь Пабло Дуарте, национального героя и основателя Доминиканской Республики.
Население
Среди важных населённых пунктов провинции следует назвать:
Административное деление
Провинция подразделяется на 7 муниципий и 11 муниципальных округов.
№ | Муниципий | Население, чел. (2012) |
---|---|---|
1 | Ареносо (Arenoso) | 17 589 |
2 | Кастильо (Castillo) | 20 258 |
3 | Эухенио Мария-де-Остос (Eugenio María de Hostos) | 14 598 |
4 | Лас-Гуаранас (Las Guáranas) | 19 969 |
5 | Пиментель (Pimentel) | 35 989 |
6 | Сан-Франсиско-де-Макорис (San Francisco de Macorís) | 245 397 |
7 | Вилья-Рива (Villa Riva) | 30 989 |
Всего | 384 789 |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
|
Напишите отзыв о статье "Дуарте (провинция)"
Отрывок, характеризующий Дуарте (провинция)
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он богатство Москвы и правильную жизнь города.Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
Через неделю уже мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждаемы к тому, чтобы вывозить мертвые тела из города. Другие мужики, прослышав про неудачу товарищей, приезжали в город с хлебом, овсом, сеном, сбивая цену друг другу до цены ниже прежней. Артели плотников, надеясь на дорогие заработки, каждый день входили в Москву, и со всех сторон рубились новые, чинились погорелые дома. Купцы в балаганах открывали торговлю. Харчевни, постоялые дворы устраивались в обгорелых домах. Духовенство возобновило службу во многих не погоревших церквах. Жертвователи приносили разграбленные церковные вещи. Чиновники прилаживали свои столы с сукном и шкафы с бумагами в маленьких комнатах. Высшее начальство и полиция распоряжались раздачею оставшегося после французов добра. Хозяева тех домов, в которых было много оставлено свезенных из других домов вещей, жаловались на несправедливость своза всех вещей в Грановитую палату; другие настаивали на том, что французы из разных домов свезли вещи в одно место, и оттого несправедливо отдавать хозяину дома те вещи, которые у него найдены. Бранили полицию; подкупали ее; писали вдесятеро сметы на погоревшие казенные вещи; требовали вспомоществований. Граф Растопчин писал свои прокламации.
В конце января Пьер приехал в Москву и поселился в уцелевшем флигеле. Он съездил к графу Растопчину, к некоторым знакомым, вернувшимся в Москву, и собирался на третий день ехать в Петербург. Все торжествовали победу; все кипело жизнью в разоренной и оживающей столице. Пьеру все были рады; все желали видеть его, и все расспрашивали его про то, что он видел. Пьер чувствовал себя особенно дружелюбно расположенным ко всем людям, которых он встречал; но невольно теперь он держал себя со всеми людьми настороже, так, чтобы не связать себя чем нибудь. Он на все вопросы, которые ему делали, – важные или самые ничтожные, – отвечал одинаково неопределенно; спрашивали ли у него: где он будет жить? будет ли он строиться? когда он едет в Петербург и возьмется ли свезти ящичек? – он отвечал: да, может быть, я думаю, и т. д.
О Ростовых он слышал, что они в Костроме, и мысль о Наташе редко приходила ему. Ежели она и приходила, то только как приятное воспоминание давно прошедшего. Он чувствовал себя не только свободным от житейских условий, но и от этого чувства, которое он, как ему казалось, умышленно напустил на себя.
На третий день своего приезда в Москву он узнал от Друбецких, что княжна Марья в Москве. Смерть, страдания, последние дни князя Андрея часто занимали Пьера и теперь с новой живостью пришли ему в голову. Узнав за обедом, что княжна Марья в Москве и живет в своем не сгоревшем доме на Вздвиженке, он в тот же вечер поехал к ней.
Дорогой к княжне Марье Пьер не переставая думал о князе Андрее, о своей дружбе с ним, о различных с ним встречах и в особенности о последней в Бородине.
«Неужели он умер в том злобном настроении, в котором он был тогда? Неужели не открылось ему перед смертью объяснение жизни?» – думал Пьер. Он вспомнил о Каратаеве, о его смерти и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных и вместе с тем столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли.