Дуат

Дуат в иероглифах

Дуат (первоначально дат (dw:t)) — в мифологии Древнего Египта загробный мир. В Древнем царстве главным богом Дуата являлся Анубис, однако позже эпитет главы загробного мира и некоторые функции Анубиса переходят к богу Осирису, а тот остался проводником.

Представления египтян о Дуате

В Додинастическом периоде Дуат находился на небе, и по тогдашним религиозным представлениям египтян души умерших вселялись в звёзды, хотя немного позднее закрепилось представление о том, что бог Тот на серебряной ладье перевозит души в Дуат. В Древнем царстве считали, что Дуат находится в восточной части неба. Одновременно загробный мир локализовали на западе, в Западной пустыне, и его покровителем выступал Ха. И только в начале Среднего царства у египтян сформировалось представление о том, что Дуат — подземный мир. В «Текстах Пирамид» Дуат отождествлялся с Полями Иалу.

Религиозные представления египтян о «душах»

Человек, по представлениям древних египтян, состоит из шести сущностей:

• Хат («тело») — бренная оболочка человека, которая не способна жить без Ка.
• Рен («имя») — в представлении древних египтян имя занимало очень важное место в жизни человека, поскольку они верили, что оно в дальнейшем определяет судьбу человека.
• Ка («двойник») — «аспект» личности человека, пронизывающий его дальнейшую судьбу, хотя в других источниках встречается определение, что «ка» — двойник или полная копия человека как индивида. Ка присуще всему живому.
• Ба («душа», «жизненная сила») — сознание человека, психика, душа. Изначально «ба» было присуще только фараонам и божествам, однако в Среднем царстве «ба» приписывается каждому человеку.
• Аху («Светлый», «Освещённый») — черта, необходимая для существования в загробном мире, которую человек обретает после смерти путём ритуала отверзания уст.
• Шуит («тень») — «сущность» человека.

Путь умершего через Дуат

После смерти труп умершего бальзамировали и мумифицировали. Над ним проводили погребальные обряды, помогающие умершему воскреснуть в загробном мире. Пассы и заклинания, выполняемые жрецом, описаны в Текстах пирамид, Текстах саркофагов и Книге Мёртвых.

Согласно поверию древних египтян, умершему после воскрешения в загробной жизни предстояло пройти к царству Осириса через множество препятствий, среди которых были стражи. Чтобы благополучно преодолеть эти трудности, египтянин должен был при жизни выучить различные заклинания, которые оберегали бы его после смерти. Существовали различные амулеты (как, например, око Уаджет), охраняющие человека в загробном мире, а также литература, содержащая имена стражей, оберегающие заклинания и т. п., что должно было помочь умершему пройти все испытания. Пройдя испытания, умерший попадал на Суд Осириса, на котором определялось, попадёт ли он на Поля Иалу, или его душа погибнет.

Отрывок, характеризующий Дуат

– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.