Дуа Кумейл

Дуа Кумейл в шиитском исламе — одна из рекомендуемых (мустахабб) молитв (дуа), которая читается в середине месяца шаабан и в каждый вечер четверга. Согласно шиитским хадисам, этой молитве имам Али ибн Абу Талиб научил своего сподвижника Кумейла ибн Зияда, откуда и проистекает название дуа. Кумейл ибн Зияд Нахаи был одним из близких сподвижников Али ибн Абу Талиба, первого имама мусульман-шиитов.

Кумейл — одна из лучших молитв. Это молитва Пророка Хидра (Хизра), которой Повелитель правоверных имам Али (мир ему) обучил Кумейла ибн Зияда, своего приближенного сторонника. Её чтение желательно в середине месяца шаабан и каждую ночь на пятницу. Молитва помогает одолеть врагов, увеличить надел (заработок), способствует прощению грехов.

— Алламе Маджлиси

В настоящее время дуа входит, в частности, в один из известных сборников шиитских молитв, зияратов и дуа — «Мафатих аль-джинан» шейха Аббаса Куми.

Перевод молитвы на русский язык, выполненный Алматом и Лейлой Абсаликовыми и Маликой Ибрагимовой приведен в книге «Избранное из „Мафатих аль-Джинан“».

Происхождение молитвы

Алламе Маджлиси отмечает, что во времена имама Али молитва Кумейл читалась в мечети Басры 15 шаабана. Кумейл ибн Зияд был одним из постоянных посетителей этой мечети. Услышав это дуа и поразившись его красоте, Кумейл попросил имама Али научить его данной молитве. Тогда имам Али надиктовал Кумейлу её текст, рекомендовав читать данное дуа в ночь на пятницу и охарактеризовав его как средство защиты от козней врагов.

Шейх Мухаммад ат-Туси также называл эту молитву «дуа аль-Хадир». Он сообщил, что Кумейл ибн Зияд видел, как имам Али читает её во время земного поклона (суджуд).

Тематика дуа Кумейл

В тексте молитвы Кумейл поднимаются важные теологические и философские темы и проблемы. Кроме того, дуа Кумейл имеет важное значение для исламского ирфана и тасаввуфа. В частности, в ней идет речь об атрибутах Аллаха, о грехе и прощении, об адских муках и о милосердии Аллаха. В тексте дуа содержатся такие важные богословские идеи, как указание на безграничность милости Аллаха, на невозможность вечных адских мук для мусульманина, совершившего грехи, однако искренне уверовавшего в Аллаха. Молитва призывает верующего не отчаиваться в милосердии Аллаха и настойчиво испрашивать прощения за свои грехи.

Ссылки

• [www.youtube.com/watch?v=58C7efLec5M Пример рецитации]

Отрывок, характеризующий Дуа Кумейл

В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.