Дубин, Мордехай

Мордехай Дубин
Mordehajs Dubins
Дата рождения:	1889(1889)
Место рождения:	Рига
Дата смерти:	1956(1956)
Место смерти:	Тула
Гражданство:	Латвия, с 1940 - СССР
Вероисповедание:	Иудаизм
Партия:	Агудат Исраэль

Мордехай Дубин (латыш. Mordehajs Dubins; 1889, Рига, Латвия — 16 сентября 1956, Тула, СССР) — еврейский общественный и политический деятель, член латвийского Учредительного собрания и Сейма от «Агудат Исраэль» (1920—1934) и глава еврейской общины Латвии до 1940, когда Латвия была присоединена к СССР.

В 1928 г. избран депутатом Рижской думы.

Благодаря его ходатайству был освобожден из тюрьмы любавический ребе Йосеф Ицхак Шнеерсон и выслан в Латвию, где получил гражданство. Способствовал смягчению антиеврейских мер при диктатуре Карлиса Ульманиса, которого знал лично. Был крупным лесопромышленником.

Все родственники Дубина (кроме сестры) погибли во время Холокоста.

После войны Дубин содержался в заключении во Владимирском централе, где его сокамерником, среди прочих, был В. В. Шульгин. Затем проживал под домашним арестом в Сибири, Самаре и в Туле, где скончался и похоронен.

Отрывок, характеризующий Дубин, Мордехай

– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.