Дубовской, Николай Никанорович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Дубовской.
Николай Никанорович Дубовской

Фотопортрет Дубовского Н.Н. 1885—1890 гг.
Место рождения:

Новочеркасск,
Российская империя

Место смерти:

Петроград, РСФСР

Происхождение:

родовое казачество

Жанр:

пейзажная живопись

Учёба:

Владимирская Киевская военная гимназия, Императорская Академия художеств, Санкт-Петербург,
(1877—1881)

Стиль:

мастер пейзажной живописи, элементы романтизма и символизма

Влияние:

Клодт М. К., Саврасов А. К., Васильев Ф. А. , Куинджи А. И.

Никола́й Никано́рович Дубовско́й — (5 (17) декабря 1859, Новочеркасск — 28 февраля 1918, Петроград) — крупный живописец русской пейзажной школы рубежа ХIХ и ХХ веков, видный общественный деятель, член и впоследствии один из руководителей Товарищества передвижников («Товарищество передвижных художественных выставок» — далее ТПХВ) — самого значительного из русских художественных объединений ХIХ века, сыгравшего выдающуюся роль в развитии русского изобразительного искусства. [Комм. 1][1][2][3]

Академик живописи (1898), действительный член Императорской Санкт-Петербургской академии художеств (ИАХ) (1900), член Совета Академии художеств (1908), преподаватель (1909) и профессор-руководитель пейзажной мастерской Высшего художественного училища живописи, скульптуры и архитектуры (ВХУ) при Императорской Академии художеств (1911).

Автор проникновенных, мастерски исполненных и пользующихся большой популярностью картин русской природы, продолжатель традиции широкого, панорамного пейзажа своего учителя академика М. К. Клодта (1832—1902). Кисти художника принадлежит более четырёхсот картин и около тысячи этюдов.[4]

Н. Н. Дубовской — один из немногих русских пейзажистов, удостоенных золотых и серебряных наград за участие в художественных международных выставках в Париже, Мюнхене и Риме. Картины мастера пейзажа представлены в Государственной Третьяковской галерее (Москва), Государственном Русском музее (С.-Петербург), музеях изобразительных искусств Омска, Нижнего Новгорода, Новочеркасска, Казани, Красноярском государственном художественном музее им. В. И. Сурикова, Сочинском художественном музее и во многих других музеях и галереях России и за рубежом.[4]





Жизнь и творчество

Годы ученичества

Николай Никанорович Дубовской родился в Новочеркасске в семье родового казака — войскового старшины Войска Донского. Рисовать начал в детстве, копируя иллюстрации в журналах «Нива», «Всемирная Иллюстрация». Его дядя, художник А. В. Пышкин, научил мальчика рисовать по памяти.[5] Несмотря на проявленный с ранних лет интерес к рисованию, по нерушимой семейной традиции он обязан был выбрать судьбу военного. По настоянию отца в 1870 году он был определён кадетом в Владимирскую Киевскую военную гимназию. [Комм. 4]

Учась в Владимирской Киевской военной гимназии Н. Дубовской не оставил своего занятия, урок рисования стал его любимым предметом. Он обратил на себя внимание воспитателей тем, что использовал всё свободное время для рисования. Мальчик умудрялся даже тайком заниматься своим любимым делом, вставая за два часа до общего подъёма. Заметив увлечение
Н. Дубовского искусством, директор гимназии настоятельно советовал его отцу послать сына учиться живописи.[6]

По окончании Владимирской Киевской военной гимназии в 1877 году семнадцатилетний Дубовской добивается у отца разрешения и отправляется в Петербург, где успешно поступает в Императорскую Академию художеств сначала вольнослушателем, а затем переводится в мастерскую пейзажной живописи профессора М. К. Клодта, ставшего его учителем. В Академии художеств Николай Дубовской пробыл четыре года и получил за свои работы четыре Малые серебряные медали. Ещё будучи студентом, он выставлял картины в классе учеников Академии и в Обществе поощрения художеств.[6] [Комм. 5]

Успешно пройдя курс обучения, он, тем не менее, отказывается от участия в конкурсе на Большую золотую медаль и написания дипломной картины на заданную тему. Не окончив Академию художеств, он в 1881 году покидает её стены, повторив своим поступком знаменитый «Бунт 14-ти» [Комм. 6] выпускников 1863 года во главе с И. Н. Крамским и лишив себя, тем самым, поддержки со стороны Академии и возможности пенсионерской поездки за границу.[7] После ухода из Академии художеств начинающий художник всецело посвящает себя пейзажной живописи. С этого момента учителем его становится сама горячо им любимая природа. Написанные Н. Дубовским на свободную тему пейзажные картины — «Перед грозой» и «После дождя» академическим Советом приняты не были, зато, показанные в том же году на выставке Общества поощрения художеств, обе удостоились премий.[7]

Становление мастера

С 1882 года молодой художник стал постоянно участвовать в выставках Общества поощрения художеств. В этом же году за работы «После дождя» и «Перед грозой в Малороссии» Дубовской получил вторую премию Общества. Картины Дубовского стали появляться на выставках в 1880-х годах. Уже эти первые шаги художника на поприще пейзажа привлекли к нему внимание общественности.

В 1884 году на 12-й передвижной художественной выставке Н. Дубовской ярко заявил о себе, показав свою картину «Зима», которая явилась крупным событием в области пейзажа.[6] Никто до него не передавал в красках так правдиво свежесть первого снега, налёт легких к вечеру теней на нём и последних световых пятен. В картине зритель наблюдал не холодную передачу натуры, напротив, он заражался глубокими, искренними чувствами и переживаниями художника, который как бы вёл свой рассказ, свою неспешную беседу с природой.

Первое выступление молодого пейзажиста на передвижной выставке было высоко оценено как художественной критикой того времени, в частности, В. В. Стасовым, так и известными коллекционерами: эту картину приобретает для своей галереи П. М. Третьяков. В этой, уже вполне самостоятельной работе художника прослеживалось влияние его учителя М. К. Клодта. Но, пожалуй, ещё более была заметна преемственная связь с творчеством А. К. Саврасова, Ф. А. Васильева и А. И. Куинджи.[8]

Состояние природного мотива в картине Дубовского сплавлено с волшебством точно переданного освещения, которые вместе и создают удивительно цельное поэтическое настроение. «(…) Казалось, Васильев и г. Куинджи соединили в одной лучшие стороны своих дарований, чтобы произнести этот шедевр», — писал в те годы художественный обозреватель журнала «Артист» [Комм. 7]
В. Н. Михеев.[8] После такого успеха Н. Дубовской становится непременным участником всех последующих выставок ТПХВ, показав там впоследствии более 700 своих работ.[4]

Демократичность взглядов и убеждений Н. Дубовского привели его в лагерь «передвижников», где он получил поддержку, а его творчество — быстрое признание. Его первым из плеяды молодых художников, таких как А. Е. Архипов, И. И. Левитан, В. А. Серов, А. М. Васнецов — приняли в члены ТПХВ (1884).[9]

На XIV передвижной художественной выставке 1886 года наибольший успех выпал на долю картины «Ранняя весна» (?) Н. Дубовского, и с этого времени его имя становится одним из самых популярных среди художников России.[10]

В эти годы художник много работает на пленэре. В 1887 году он принимает приглашение И. Е. Репина и живёт на его даче на Сиверской [11][Комм. 8] в окрестностях Петербурга и вдохновенно трудится над натурными этюдами. Без сомнения, пребывание у великого мастера, общение с ним не могло остаться без влияния на творчество Н. Н. Дубовского. В 1888 году он проводит все лето в Кисловодске у Н. А. Ярошенко, с которым подружился и под влиянием которого утверждался в идеях передвижничества. Они совершают верхом на лошадях совместную четырёхнедельную поездку по Военно-Грузинской дороге через горные перевалы с выходом к Чёрному морю, привезя множество холстов с пейзажами.[6][12]

В искусстве Н. Дубовской видел могущественнейшее средство единения людей между собой и с природой, порывая с которой человек становится жалким калекой. Тех, кто не понимал искусства, не жил им и переживаниями от природы, он называл несчастными людьми.[6]

В этом отношении программным произведением Дубовского стала картина «Притихло» (1890), созданная по этюдам, выполненным на Белом море. Показанная в 1890 году на 18-й передвижной художественной выставке, она сразу же получила единодушную оценку и признание.

«Настроение от природы мы, пожалуй, умеем передавать, скорее мы наделяем природу своими проживаниями, подходим к ней от субъективного, но такой захват от самой природы, как «Притихло»", где чувствуешь не автора, а самую стихию, передать не всякий сможет».

— И. И. Левитан (1860-1900), один из лучших русских пейзажистов,
о картине Н. Н. Дубовского «Притихло»[6]

Здесь художник положил начало новому для передвижнического реализма мотиву, как он сам говорил «тишины перед грозой», когда воздух бывает так тяжел, что трудно дышать, когда чувствуешь свою ничтожность перед надвигающейся стихией, от которой нет спасения.[13] Узнав о том, что ещё до открытия выставки в Санкт-Петербурге картина была приобретена императором Александром III для своей коллекции в Зимнем дворце (впоследствии — собрание Государственного Русского музея), П. М. Третьяков выезжает в столицу, чтобы заказать художнику повторение для своей галереи в Москве, так как картина оказывалась недоступной широкому зрителю. «Повторение, по мне, вышло лучше и больше размером, отчего мотив сделался грандиознее», — делился своими впечатлениями П. М. Третьяков в письме к И. Е. Репину.[14]

«Среди лучших произведений мировой живописи найдётся немного полотен, в которых с такой законченностью, с такой поистине классической ясностью выражено то, что принято называть настроением. Это действительно картина в полном смысле этого слова».
—  В. Н. Бакшеев (1862-1958), старейший русский пейзажист,
о картине Н. Н. Дубовского «Притихло» [7]

Вслед за картинами «Зима» (1884), «Притихло» (1890), последовали картины «Ранняя весна», «Утро в горах», «Зимний вечер», которые принесли Дубовскому широкую известность.

Впечатления, полученные во время путешествия художника по Волге ещё в 1882 году, воплотились в замечательном пейзаже «На Волге» (1892). Простой мотив реки с рыбацкими лодками на фоне бескрайнего неба приобретает у Дубовского эпическое звучание. Картина принесла Дубовскому необыкновенную популярность, он был приглашен с ней на шестую Всемирную выставку в Мюнхене.[5]

На каждой передвижной выставке появляются новые работы Н. Н. Дубовского, выдвигающие его в первый ряд русских пейзажистов, где блистают имена
И. И. Левитана, И. И. Шишкина, А. И. Куинджи, В. Д. Поленова. Особо отмечались критикой такие произведения, как «Вне монастыря» (1893), «Водопад Иматра» (1894), «Пашня» (1894) и многие другие.

Формирование собственного стиля

С 1886 года Н. Дубовской становится постоянным участником выставок передвижников. Любимыми темами художника были картины русской природы, в которых он стремится к глубине и повествовательной образности в пейзаже, придаёт большое значение живописному языку своих произведений. Развивая традиции русской пейзажной живописи, Дубовской создаёт свой тип пейзажа. Его пейзаж лаконичен и прост, проникнут оптимизмом. Содержание, передача дыхания жизни природы, связь с ней, — вот что для него дорого и к чему он стремится. Свет, воздух, пространство — вот те компоненты формирования пейзажного образа, по которым теперь безошибочно узнаются его работы.[14] Начав с небольших, лирических по настроению пейзажей, художник затем овладевает изображением эпических просторов, в его произведениях всё сильнее звучит романтическое чувство. Он нередко обращается к образу зимы, деревенской жизни, его излюбленным мотивом также было спокойное состояние природы, затишье перед бурным всплеском стихии.[14]

В 1890—1900-х художник много ездит по России, неоднократно совершает поездки на Дон, Азовское море, Волгу, на Кавказ, летние месяцы часто проводил на этюдах в Силламяэ на Балтийском побережье,[16] в его творчестве усиливается влечение романтическими тенденциями, что нашло отражение в его работах «Ураган в степи» (1890), «Дождь прошёл» (1909).

Будучи человеком передовым, одаренным тонким умом и сердцем, натурой не столько идеалистической, сколько романтической, он сторонился портретной и жанровой живописи[6][Комм. 10], полагая, что пейзажем тоже можно воздействовать на человека, зажигать сердца людей, направлять их к добру. Он стремился отойти от прозы жизни, перешагнуть грань реального и уйти в особый мир отвлеченной мысли и мечты, которые не увязывались с действительностью.[6]

Новый образ природы произведений Н. Дубовского завершился обобщённой темой родины (Родина, 1905). Тема эта для русской живописи была не нова. В 1899 году Левитан почти завершил свою картину «Озеро» («Русь»). Попытки создания образа родины делали Михаил Нестеров в картине «На горах» (1896) и Аполлинарий Васнецов, чье полотно «Родина» (1886) непосредственно оказало влияние на Н. Дубовского.

Н. Дубовской не раз высказывался о соотношении формы и содержания, этих ведущих вопросов в истории взаимодействия реалистического и идеалистического направлений в искусстве:

«В искусстве много сторон, и чисто красочные разрешения нам тоже нужны, но что дороже: внешний лоск, который завтра же будет побит ещё более нарядной живописью, или внутреннее, духовное содержание вещи, которое навсегда останется ценным. Форма есть средство для воплощения идеи, а не главная цель».


— Н. Н. Дубовской о месте формы в искусстве[17]

Помимо деревенских и городских пейзажей, одной из основных тем его творчества было изображение водных морских просторов. Морской пейзаж — это совершенно особый жанр живописи. Невозможно нарисовать подвижное море, не обладая способностью к воображению. По мнению И. К. Айвазовского, «движение живых стихий неуловимо для кисти: писать молнию, порыв ветра, всплеск волны немыслимо с натуры».[18] Большое место в своих пейзажах Дубовской уделял изображению неба. Во многих картинах оно становится «основным компонентом пейзажного образа, наиболее выразительной её частью». Но более всего художника интересовало световоздушное пространство, наполненное солнцем, эффекты цвета с тончайшей, подчас почти неуловимой градацией, когда предметы как бы растворяются в воздухе. Художник любил вечернее море, мастерски его передавал на холсте.[19] Основанные на натурных наблюдениях морские пейзажи Н. Н. Дубовского с их яркими эффектами освещения вызывали восторг современников. Опираясь на опыт и достижения пейзажистов старшего поколения — А. К. Саврасова, И. И. Шишкина, М. К. Клодта, идя от традиции романтической живописи А. И. Куинджи, используя открытия французских импрессионистов в области цвета и пленэра, Н. Дубовской, однако, не увлекался «этюдизмом»[Комм. 11], а оставался, прежде всего, мастером пейзажной картины, внося в этот жанр свою лепту, собственное нечто новое и оригинальное.[14] Пейзажное творчество Дубовского, по признанию критиков, являлось «одной из тех вех на пути развития искусства, которая намечает новый этап в его поступательном движении к новому совершенству, глубине, содержательности и идейному богатству». Художнику было чуждо бесстрастно-прозаическое воспроизведение внешних форм природы. В сильном и ярком, величественном и грозном, простом и обыденном в жизни природы он чутко улавливал внутренний смысл, всегда соотнесённый с человеком, с миром его чувств и переживаний.[14]

В эти годы Н. Дубовской немало путешествует по европейским странам, он побывал в Италии (1892, 1895, 1897, 1898), Греции (1892, 1894), Турции (1893), Швейцарии (1895, 1897, 1903, 1908), Франции (1898), Германии (1912), островах греческого архипелага, на Дунае (1892), делая наброски и зарисовки.[16]

Он отлично разбирался как в классическом искусстве Европы, так и во всех его новейших течениях, знал прекрасно крупнейшие европейские музеи и многих мастеров живописи из Европы.[13] Писал этюды и собирал материал для картин повсюду — от южной Италии до берегов Бретани и Северного моря.[6]

После ухода А. И. Куинджи в 1897 г. из Императорской Академии художеств Н. Н. Дубовскому было предложено занять место профессора по пейзажу, но он, несмотря на все выгоды этого положения, отказался. Профессором был тогда назначен А. А. Киселёв.[6]

«Пейзаж настроения» как творческий метод

Н. Н. Дубовской вместе с И. И. Левитаном и другими молодыми «передвижниками» был создателем нового направления в русской пейзажной живописи, которое получило впоследствии название «пейзаж настроения».[17] Для «передвижников» главным в пейзаже становится не столько точность воспроизведения природы, сколько то, из чего слагается красочное впечатление, что составляет «настроение» мотива, его художественный смысл. В своём восприятии пейзажа они исходили, прежде всего, из степени отражения мира чувств и переживаний человека. Программным произведением Дубовского в этом отношении стала картина «Притихло» (1890).[20][21] Как и у И. И. Левитана, «Пейзаж настроения» Н. Н. Дубовского, при всей его натурной достоверности (мастер обычно бережно сохранял исходный мотив, внося в него лишь отдельные коррективы), обрёл беспрецедентную психологическую насыщенность, выражая жизнь человеческой души, что вглядывается в природу как средоточие неизъяснимых тайн бытия, которые здесь видны, но не выразимы словами.[22] Для Дубовского главным в «пейзаже настроения» становится не только точность воспроизведения природы, сколько то, из чего слагается красочное впечатление, что составляет «настроение» мотива, его художественный смысл.

Художник изображал не столько конкретный сюжет, отдельные детали или мотив, сколько различные состояния наблюдаемой им природы, неотделимые от выражения навеянных ими эмоций, подчиняя этой задаче определённый выбор живописных средств: у него особое отношение к ритму, композиции, световоздушному способу изображения природы. Соотношение объективного и субъективного у него находится в гармоническом равновесии, сама природа при этом получает некий собирательный образ.[23]

Природа в «пейзаже настроения» изображается так, как видит её рассеянный взгляд человека, целиком поглощенного каким-либо душевным состоянием и замечающего вокруг лишь то, что звучит в лад с этим состоянием. Все видимое превращается в эхо настроений — тревоги, умиротворенности, меланхолии, скорби.[17] Важную роль в формировании этого метода играла сама личность художника — чувственная, пылкая, самозабвенно любившая и остро чувствовавшая природу.

«Пейзаж настроения» имел большое значение в творчестве передвижников и явился в русской пейзажной живописи конца ХIХ века новым этапом постижения действительности, отображая многообразную гамму переживаний, которые способно вызвать у человека вдумчивое созерцание природы.

Мотивы импрессионизма в творчестве Н. Дубовского

Импрессионизм как течение в искусстве, закономерно возникший в 60-е гг. ХIХ в. во Франции вследствие изменившегося в это время миропонимания эпохи, и движение «передвижников», сформировавшееся под воздействием широкого общедемократического движения в России, не могли по свои устремлениям и эстетическим взглядам отстранённо пройти мимо друг друга.

С одной стороны, оба направления резко и бескомпромиссно противопоставили себя условностям классицизма и академизма, культивировавшим отвлеченное, идеализированное искусство, с другой — оба стремились к утверждению нового образного строя и обновлению художественного языка в живописи, отличавшегося свободной, широкой манерой письма, передачей световоздушной среды с помощью рефлексов [Комм. 12], цветных теней, свободой и разнообразием композиционных решений.[24][25]

Многие русские художники, такие как В. А. Серов (1865—1911), И. Э. Грабарь (1871—1960), К. А. Коровин (1861—1939), Н. В. Мещерин (1864—1916), Н. А. Тархов (1871—1930), С. А. Виноградов (1869—1938), М. Ф. Ларионов (1871—1964), С. Ю. Жуковский (1873—1944) и др. испытали на себе влияние французских импрессионистов и положили впоследствии начало импрессионизму русскому — этому значительному и своеобразному явлению в искусстве.

В 1890-х гг. после знакомства с творчеством французских импрессионистов и благожелательно восприняв их новации, в стиле Н. Дубовского появляются элементы нового направления, прослеживается влияние модерна, проявляющегося в новой технике письма и говорящего об эволюции творческой манеры мастера.[26] Дубовской при этом никогда не отдавался чистой, радостной игре света и цвета, оставаясь в кругу своих навеянных личностными переживаниями образов.[27] Как в своих ранних работах, так и в поздних Дубовской не перегружал пейзаж подробностями, заботясь, прежде всего, об изображении главного в понравившемся мотиве.[26] В этом направлении французского искусства художника привлекали сходный с его собственным интерес к современной теме, тяготение к национальным мотивам в пейзаже. Искусство русских художников этого периода впитывало новые художественные традиции, сохраняя при этом своё неповторимое своеобразие. [24]

Для Н. Дубовского, как и для других русских живописцев, импрессионизм стал явлением, исключительно художественным, своеобразным комплексом приёмов, особым способом видения природы мира, но не её содержательной интерпретации.[28] Он, как и его собратья по цеху, не заимствовали открытия у французов, а, наблюдая их, постепенно приближались к тому, чтобы решить эти проблемы самостоятельно.[24]

Последовательная система пленэра; свобода художественного видения; незаданность композиции; оригинальность пространственных построений; разложение сложных цветов на чистые составляющие, которые накладывались на холст отдельными мазками; цветные тени, рефлексы и валёры [Комм. 13], импровизационная мощь письма, использование приёмов дивизионизма[Комм. 14],- все эти качества, вдохновленные французским импрессионизмом, немало способствовали развитию живописной культуры художника.

Чем интенсивнее и активнее русская художественная культура, неотъемлемой частью которой ощущал себя Н. Дубовской, взаимодействовала с другими европейскими художественными направлениями, тем глубже и яснее познавала она самоё себя, утверждала своё национальное своеобразие и специфику.[24]

Деятельность в ТПХВ

Находясь с 1884 года в рядах «передвижников», Н. Дубовской активно участвует в выставочной и текущей деятельности ТПХВ. На регулярных выставках [Комм. 15], которые показывались сперва в Петербурге и Москве, а затем во многих других городах империи, от Варшавы до Казани и от Новгорода до Астрахани, с годами можно было увидеть всё больше образцов не только романтическо-«реалистической», но и модернистской (импрессионистской) стилистики. Н. Дубовской был глубоко предан делу Товарищества и пользовался особым авторитетом среди художников. В 1889 году Н. Дубовской стал постоянным членом совета ТПХВ и членом правления, а вскоре в 1899 году после смерти «папаши передвижников» Н. А. Ярошенко (1898), руководившего ТПХВ с 1887 года (уход из жизни И. Н. Крамского) ему суждено было стать идейным вдохновителем объединения.
К этому времени он, пожалуй, был единственным, кто глубоко впитал в себя традиции Товарищества и кто крепко стоял на страже всех его интересов.[6]

В отличие от властных и даже в некоторой степени деспотичных И. Н. Крамского и Н. А. Ярошенко, Н. Дубовской был человеком мягким и деликатным, однако очень умело исполнял роль вечного примирителя «передвижников» старшего и младшего поколений. Его влияние незримо ощущалось на всех уровнях Товарищества и держало его в определенных рамках. Ни старики, ни молодые не могли сказать «он наш»; Н. Дубовской принадлежал всему Товариществу и среди всех направлений в искусстве «передвижников» выбрал себе среднее, считая его наиболее верным и жизненным.[6]

Оберегая свято идеал «передвижничества» и высоко ценя заслуги стариков, он давал правильную оценку и молодым силам, поддерживал и радовался всякому искреннему новому дарованию.[6]

Пользовавшийся особым доверием своих товарищей-художников, Н. Дубовской фактически возглавил ТПХВ и оставался у руководства Товариществом вплоть до своей смерти в 1918 году. Его стремление к правде, убеждённость в преемственности и отстаивании идеалов «передвижников» вооружали неравнодушных к судьбе Товарищества людей. Устремления Н. Дубовского, созидательные по сути, мобилизующие волю, оказались способны противостоять хаосу и глубокому кризису. Во многом благодаря ему, оно не распалось и продолжало активную деятельность не только до октября 1917 года, но и в первые годы Советской власти, достойно сохранив реалистические традиции отцов-основателей и главную целенаправленность объединения — развитие в обществе любви к искусству.

Реформа Академии художеств и последовавшие перемены

Организация «передвижников», возникшая во второй половине ХIХ в. не только как мощное художественное объединение, но и как крупное сообщество единомышленников, которое предполагало (наперекор диктату Императорской Академии художеств) не только выражать, но и самостоятельно определять процесс развития художественной культуры по всей России с позиций реализма, национальности и народного искусства, превратилась очень скоро в крупнейший центр художественной жизни России.[31]

Выставки «передвижников» пользовались большой популярностью, их посещала вся интеллигенция России того времени. Благодаря репродукциям в журналах, картины «передвижников» знала вся читающая Россия, в печати возникали жаркие споры о новом русском искусстве.[32]

Растущая популярность и известность лучших произведений «передвижников» как в России, так и за рубежом, создавала нежелательную конкурентную среду для Академии художеств, которая, хотя и оставалась официальным руководящим органом в области искусства, однако, всё более утрачивала авторитет и эту роль основного центра. Не последней в этом негласном споре была и финансовая сторона вопроса: картины «передвижников» хорошо продавались.[33]

Все попытки Академии соперничать с ТПХВ, используя его методы и организационные формы (как заметил по этому поводу В. М. Гаршин, «метрополия не снесла процветания своей младшей сестры и сама задумала удивить мир») [34] , оказались безуспешными.[32][Комм. 17]

В конце 1889 года в Императорской Академии художеств разразился финансовый скандал. Была обнаружена крупная растрата денежных средств. «Звездоносный» конференц-секретарь[Комм. 20] Академии художеств П. Ф. Исеев был отдан под суд [Комм. 21], а Совет Академии распущен. Всем было понятно, что грядущие перемены в Академии художеств не заставят себя долго ждать.

В 1889 году конференц-секретарем Академии был назначен известный учёный, археолог и нумизмат граф И. И. Толстой. По распоряжению Александра III он практически готовил реформу и новый Устав Академии художеств.[37]

15 октября 1893 года Указом Александра III была проведена реформа Академии художеств. Конференц-секретарь Академии граф И. И. Толстой получил задание от царя «переменить всё… передвижников позвать». Александр III утвердил новый Устав, также был изменён преподавательский состав. Академия была разделена на собственно Академию художеств (ИАХ) и Высшее художественное училище живописи, скульптуры и архитектуры (ВХУ), между собой тесно связанные.[37][Комм. 22][Комм. 23] В обсуждении реформы Академии художеств принимали участие также и «передвижники». Сложные же отношения с Академией в итоге завершились компромиссом, поскольку к концу ХIХ в. (вслед за пожеланием Александра III «прекратить раздвоение между художниками») значительная часть наиболее авторитетных «передвижников» была включена в академический профессорский состав.[31]

Были созданы персональные мастерские, руководить которыми были приглашены Куинджи, Репин, Шишкин, Маковский, Кузнецов и др. Новый Устав вступил в действие — с сентября 1894 года.[37][Комм. 24] Многие выдающиеся художники той поры приняли новый культурный ренессанс и вписались в Серебряный век.

Общественное и официальное признание

Работая как художник-пейзажист, Н. Дубовской превратился в одну из крупнейших фигур «передвижников» этого жанра, объединив в своём творчестве принципы Императорской Академии художеств и устремления разных поколений Товарищества. Его картины высоко ценят П. Третьяков, В. Стасов, И. Репин. В обзорах передвижных выставок того времени имена Дубовского и Левитана стоят рядом. Более того, «по установленному порядку» Дубовской занимает место вслед за Шишкиным и Поленовым, а Левитан долгое время считается лишь «одним из самых сильных конкурентов Дубовского».[8][14]

В 1890-е годы к Н. Н. Дубовскому приходит официальное признание в художественных кругах. С 1897 года он регулярно избирается в различные комитеты и комиссии, действовавшие в Академии художеств, много и плодотворно работает как педагог. Своим ученикам он старался привить вкус к точному изображению натуры, до конца оставаясь верным реалистическим традициям «передвижников».

В 1898 году Н. Н. Дубовской и ещё четверо молодых передвижников: А. Е. Архипов, Н. А. Касаткин,
И. И. Левитан, В. А. Серов, — «за известность на художественном поприще» были удостоены звания академиков живописи[35][Комм. 25], в 1900 году он избирается действительным членом Академии художеств.

С 1908 года Н. Н. Дубовской является членом Совета Императорской Академии художеств, , с 1909 — начинает преподавать в Высшем художественном училище при Академии художеств, с 1911, после смерти А. А. Киселёва, он — профессор-руководитель пейзажной мастерской Высшего художественного училища живописи, скульптуры и архитектуры при Академии, с 1915 — непременный член Совета Академии художеств.[16]

Участие в выставках (неполный перечень)[16][21]

«Это лучший пейзаж всей выставки всемирной, римской... Вас, Николай Никанорович, я особенно поздравляю: ещё никогда Вы не были так великолепны и могущественны — оригинальная, живая и красивейшая картина!!!»

— И. Е. Репин о картине «Родина» в письме Н. Н. Дубовскому из Рима. 1911[14]

  • 1913 — ХI Международная выставка в Мюнхене. Награждён малой золотой медалью за картины «Перед грозой», «Монастырь под Москвой», «Черное море».

С 1894 года Н. Н. Дубовской является участником международных выставок и избирается впоследствии действительным членом Мюнхенского Сецессиона, на выставках которого вне конкурса он регулярно демонстрировал свои произведения, что само по себе уже было европейским признанием таланта художника-пейзажиста.[20]

Одновременно осуществлял большую работу в качестве члена жюри на международных выставках в Мюнхене, Дюссельдорфе, Париже и Риме.

Искания и размышления

Для этого времени были характерны поиски нового в искусстве, стремление отыскать ответ на вопрос — где и в чём состоит истина творчества; в Товариществе, с вступлением в него молодых и постепенным отходом от дел стариков, наступили трудные времена. Н. Дубовской всё это видел и остро переживал.

Дубовской исходил из того, что все искусства близко родственны между собой и художник должен понимать поэзию, музыку так же, как и пластическое искусство. Он не пропускал ни одного значительного явления во всех областях искусства, читал беллетристику, посещал театры, концерты и метко характеризовал драматические произведения и музыку.[6]

Безнравственный человек в глазах Н. Дубовского не мог быть художником. Он мог быть артистом, мастером, но не художником, потому что художник должен не бесцельно передавать мир, но своим творчеством вести общество к высшим идеалам, а этого не может сделать человек, сам не имеющий таких идеалов.

Н. Дубовской всячески старается пополнить свой пробел в научном кругозоре самообразованием и общением с людьми науки. Для укрепления своих взглядов он ищет поддержки у людей науки не только через сочинения, но и в тесном житейском с ними общении. Для этого он устраивает у себя вечера, музыкальные «вторники», на которые приглашает своих товарищей художников, профессоров Академии художеств, лиц, причастных к какому-либо искусству или науке.[6]

Частыми гостями семьи Н. Н. Дубовского были высоко ценившие талант художника Д. И. Менделеев и И. П. Павлов, у семьи которого сложились особо тёплые отношения с четой Дубовских.[40]

«Мы, художники, не можем охватить всех человеческих знаний, даже изучить одну отрасль науки в полном объёме, у нас для этого не хватит ни времени, ни сил, но мы должны понимать сущность всякого явления, чтобы не быть оторванными от жизни, чтобы понимать и уметь передавать эту жизнь. И если не учёность, то всестороннее развитие необходимо для художника, как и самоусовершенствование, выполнение требований морали».


— Н. Н. Дубовской о необходимости самопознания художника[6]

В эти годы жизнь Н. Дубовского заполнена напряжённой благополезной работой с учениками как профессора пейзажного класса Высшего художественного училища, отличавшейся добросовестностью и аккуратностью. С учениками был требователен и строг, следя за их общим художественным развитием и поддерживая их в минуты слабости и сомнений. Одновременно трудился в руководстве ТПХВ по организации и проведению выставок, занимаясь отбором наиболее интересных и содержательных произведений, встречаясь и ведя переговоры с многочисленными экспонентами предстоящих выставок Товарищества. Всё столь незначительное время, остававшееся от служебных обязанностей, старался работать как художник.

На переломе эпох

С началом Первой мировой войны выставки «передвижников» превращаются в места распродаж картин, уровень картин Дубовского не выделялся из общего фона — гнетущее время не давало пищи для творчества. Все жили ожиданиями будущего, предчувствием приближающейся развязки, так как настоящее никого не удовлетворяло. Февральскую революцию Дубовской встретил с надеждой, однако возникшая переоценка многих ценностей коснулась как творчества художественных объединений, так и деятельности самой Академии художеств. Казалось, что зашатались и рушились, устои и традиции передвижничества, создавшего великие памятники искусства, прежние идеалы представлялись ненужными и несостоятельными. Все это приводило Дубовского к глубоким и трагическим размышлениям.[6] Русский интеллигент той поры томился и страдал не только от бездеятельности и нужды, но и от ощущения, что наступают новые времена, мучался от незнания, как жить в них…

Пророческими оказались слова самого художника, сказанные им в 1917 году, за год до смерти:

«Возможно, что по изменившимся условиям не будет уже существовать наше Товарищество, оно распылится, но его идея возродится в огромной массе художников, молодых и сильных. И заметьте: нас будут некоторые поносить всячески, с пренебрежением произносить наше имя, но, не замечая того, в новых формах, в новом реализме будут проповедовать то, что составляло честную сущность передвижничества: его жизненную правду и служение народу. Разве мы своим искусством не раскрепощали людское чувство, не вели к свободе духа и завоеванию человеческих прав? Без этого искусство наше было бы праздной забавой и им не стоило бы заниматься».

— Н. Н. Дубовской о судьбе «передвижничества» [14]

Драматические события тех дней стали для Н. Дубовского испытанием его веры и поставленных им ещё в годы обучения в военной гимназии целей — быть полезным родине и, может быть, всему миру. Помогая и поддерживая многих своих коллег и товарищей по объединению, он не смог защитить только себя.

28 февраля 1918 года в Петрограде в возрасте 58 лет Н. Н. Дубовской скоропостижно скончался от паралича сердца и был похоронен на православном Смоленском кладбище, недалеко от часовни Св. Ксении Петербургской. Слова прощания на могиле художника были сказаны И. П. Павловым. Надгробие художника входит в Перечень объектов исторического и культурного наследия федерального (общероссийского) значения, находящихся в Санкт-Петербурге.[42]

Семья

Был женат на художнице Терской (Дубовской) Фаине Николаевне [Комм. 28] (1875—1943), также вошедшей в Товарищество передвижников. Сын — Сергей Николаевич Дубовской. Жил преимущественно в Санкт-Петербурге. Художник приходится дядей известному московскому архитектору В. Е. Дубовскому (1877—1931).

Участие в художественных объединениях

Много сил отдавал Н. Н. Дубовской работе в столичных и губернских объединениях художников:[43]

Ученики

Немало известных художников могут назвать Н. Н. Дубовского своим учителем:[43]

Тень забвения

Признание на родине и в Европе однако не уберегло Н. Дубовского от тени забвения у себя в стране в советское и постсоветское время.[4] Несмотря на то, что картины Н. Дубовского находятся в коллекциях Третьяковской галереи и Русского музея, что его знают многие, в то же время для подавляющего большинства любителей искусства он остаётся неизвестен. В этом парадоксе заключается печальная истина.[19]

Н. Дубовской принадлежал к младшему поколению передвижников, и начинал выступать на выставках со второй половины 1880-х годов вместе с А. Архиповым, А. Васнецовым, В. Серовым, К. Коровиным, с именами которых связывается возникновение новой русской пейзажной живописи.[14]

Среди множества ныне почти забытых художников, составлявших в своё время славу отечественной живописи, имя Николая Никаноровича Дубовского стоит особняком: в кругу русских пейзажистов конца XIX — начала XX столетия его имя было одним из самых популярных. Профессиональный и общественный авторитет Н. Дубовского был непререкаем. Сподвижники Н. Дубовского высоко ценили солнечный оптимизм и мощный темперамент, присутствовавшие в его творчестве.

Что бы ни писал Н. Дубовской — камерные лирические сюжеты или широкие эпические пейзажи, свежий ветер или ясное солнце и море, его вещи всегда жизнерадостны и проникнуты любованием природой в различных её состояниях и в разное время суток. Его великолепные марины позволяют говорить о них отдельно, как о наследии крупнейшего художника-мариниста. Несомненно, речь идёт о большом художнике, творчество которого давно заслуживает самого пристального внимания и изучения.[14] Достаточно познакомиться с отзывами современников на страницах газет и журналов, стоит прочитать обширные обзоры передвижных выставок, чтобы убедиться насколько велика была роль Н. Дубовского в развитии русской пейзажной школы второй половины XIX — начала ХХ века.[14]

Первая и единственная за последие сто лет большая персональная выставка картин Николая Дубовского была устроена в Ленинграде Русским музеем лишь в 1938 году.[45] Ряд скромных выставок устраивались любителями и знатоками творчества художника в Новочеркасске (1946, 1947), Ростове-на-Дону (1948, 1955), Москве (2006).[16][19] Монографии о творчестве художника на сегодняшний день не существует, другая литература крайне скудна и не системна.[19]

В 2009 году исполнилось 150 лет со дня рождения Н. Н. Дубовского. Для страны это событие прошло незаметно, оно лишь отмечалось усилиями и энтузиазмом краевых и областных музейных работников.[4]

Среди причин, способствовавших исключению Н. Дубовского из широкого культурного обихода и художественного процесса, исследователи его творчества называют несколько. С одной стороны, считается, что теоретическим обоснованием практики замалчивания и принижения значения творчества Н. Дубовского явилась концепция Александра Бенуа, высказанная им в своей «Истории русской живописи» (1902), и в трудах его последователей.[14] С другой, последовавшая вслед за этим в послевоенные годы, на первый взгляд, с благородной целью всесоюзное распределение произведений искусства и пополнение коллекций республиканских, крупных краевых, областных центров, городских музеев из фондов музеев Москвы и Ленинграда проходила под знаком игнорирования значения работ Н. Дубовского в пользу более понятных и привычных работ других художников. Заметим, примера ради, что посмертное завещание П. М. Третьякова не разъединять собранную им коллекцию произведений русских художников, было в советское время беззастенчиво нарушено.[14]

Таким образом, в советские годы творческое наследие Н. Н. Дубовского было разрознено и последовательно распылено, найдя своё пристанище в более чем в 75 музеях и галереях России, бывших республик СССР и за границей. В итоге, у многих специалистов и широких слоёв почитателей живописи сложилось искажённое представление о реальной личности мастера, отсутствует также целостное понимание значения творчества замечательного русского художника. К этому следует добавить, что причина забвения Николая Дубовского советскими искусствоведами оказывается вполне понятной: его творчество трудно и невозможно было интерпретировать в нужном идеологическом русле, ведь главное качество его живописи состояла в изображении всего лишь «красоты».[45]

Однако в последние годы интерес к живописи Николая Дубовского резко возрос. Своё слово здесь сказал остро чувствующий конъюнктуру арт-рынок, в основном международный: картины художника на аукционах имеют высокий спрос.[19]

Есть надежда, что имя Н. Н. Дубовского окончательно вернётся в современный отечественный оборот и его памяти, и заслугам перед русским искусством будет воздано по правде и достоинству. Беспорная мысль Н. Дубовского, выраженная им ещё в 1917 году о том, что искусство художника призвано раскрепощать людское чувство, а значит, возвышать в человеке духовное начало, пробуждать в нём способность чувствовать и сопереживать, звучит и сегодня как его завещание.[14]

Сохранение памяти и судьба наследия художника

Ещё при жизни, в 1913 году, Николай Дубовской, всегда мечтавший об устроении картинной галереи в своём родном городе, передал в дар Новочеркасску свою личную коллекцию — 77 собственных картин, этюдов и рисунков, а также 129 живописных и графических работ своих товарищей, художников-передвижников. Однако тогда он выдвинул только одно условие: вновь созданный музей должен располагаться в специально для него построенном здании.[19]

Городские власти быстро нашли деньги и подрядчика, работы начались, но их вскоре пришлось прекратить по причине разразившейся в 1914 году войны. Последовавшие затем революция, Гражданская и Отечественная войны смешали все планы.

В 1946 году по причине отсутствия отдельного здания произведения художника из Русского музея, где они хранились после смерти художника, поступили в Новочеркасский музей истории донского казачества. Сегодня картины из частного собрания Н. Дубовского большей частью находятся в запасниках этого музея, располагающего наиболее полным собранием работ художника в стране. Отдельного здания, о чём так мечтал художник, способного принять всю его коллекцию живописи, по-прежнему нет, как нет и возможности увидеть все работы целиком, которые писались им для того, чтобы быть показанными вместе.

В родном городе Дубовского — Новочеркасске — есть улица, названная его именем.

Напишите отзыв о статье "Дубовской, Николай Никанорович"

Комментарии

  1. ↑ Известно, что инициаторами создания «подвижных», по выражению тех лет, выставок, были художники Н. Н. Ге и Г. Г. Мясоедов, которые, однако, саму идею таких выставок позаимствовали, как указывает В. В. Стасов, у англичан. Английские художники начали устраивать передвижные выставки после провала своей экспозиции в 1867 году на Всемирной выставке в Париже.
  2. ↑ Вознесенский войсковой собор, главный храм донских казаков, «второе солнце Дона», заложен и освящён в день основания Новочеркасска 18(30) мая 1805 года в святой праздник Вознесения Христова. Строился в течение целого столетия. Выполнен в нововизантийском стиле — является третьим в России по величине и красоте (высота 74,6 м) (после храма Христа Спасителя в Москве и Исаакиевского собора в Санкт-Петербурге). Третий вариант собора был освящён и открыт 6 мая 1905 года.
  3. ↑ Памятник Владимиру Крестителю в Киеве был установлен в 1853 году (скульпторы В. И. Демут-Малиновский и П. К. Клодт, архитектор К. А. Тон)
  4. ↑ В ходе проводившихся в России военных реформ название военно-учебного заведения неоднократно менялось: 1852—1857 — Неранжированный Владимирский Киевский кадетский корпус, 1857—1865 — Владимирский Киевский кадетский корпус, 1865—1882 — Владимирская Киевская военная гимназия, 1882—1920 — Владимирский Киевский кадетский корпус.
  5. ↑ Императорское общество поощрения художеств (1882—1917 гг.) (первоначально в 1820—1882 гг. — Общество поощрения художников) было основано в Петербурге в 1821 г. группой меценатов — любителей искусства; ставило своей целью содействие распространению искусства в России и помощь художникам. Сыграло положительную роль в развитии русского искусства. Организовывало выставки, лотереи и конкурсы, приобретало художественные произведения. Способствовало освобождению ряда художников от крепостной зависимости, многим оказывало материальную помощь, субсидировало заграничные пенсионерские поездки художников. При Обществе существовали Рисовальная школа «для вольноприходящих» и музей прикладного искусства.
  6. ↑ «Бунт 14-ти» — скандал, разгоревшийся в Академии художеств 9 ноября 1863 года, когда четырнадцать выпускников, допущенных к конкурсу на золотую медаль, отказались писать картины на предложенную академическим Советом тему из скандинавской мифологии «Пир в Валгалле». Речь идет о тринадцати художниках (Б. Вениг, Н. Дмитриев, А. Литовченко, А. Корзухин, Н. Шустов, А. Морозов, К. Маковский, Ф. Журавлев, И. Крамской, К. Лемох, А. Григорьев, М. Песков, Н. Петров), к которым присоединился один скульптор (В. Кретан).
  7. ↑ «Артист» — театральный, музыкальный и художественный журнал. Издавался в Москве Ф. А. Куманиным в 1889—1895 гг.
  8. ↑ Сиверская (ныне — посёлок Сиверский в Гатчинском районе Ленинградской обл., расположенный на реке Оредеж, бассейн Финского залива, в 57 км к югу от Санкт-Петербурга). До революции — станция Варшавской ж.д. Название имеет собирательное значение, означая им целый дачный район. Прозванный дачниками начиная с конца ХХ столетия Русской Швейцарией, известен своей живописной местностью и чистым воздухом. Излюбленное место отдыха как людей малого и среднего достатка, так и знати, богатых съемщиков, художников, поэтов. Своё название край получил по фамилии известного государственного деятеля барона Якова Ефимовича Сиверса, которому эти земли были пожалованы по указу вступившей в 1762 году на престол императрицы Екатерины II. В своё время, в начале XVII века Пётр I освободил эти бывшие новгородские земли, находившиеся сто лет под шведской оккупацией.
  9. ↑ Иматра — водопад на реке Вуокси в Финляндии, впадающей в Ладожское озеро и являвшийся в те годы одной из достопримечательностей страны. Известно, что в 1772 году водопадом, лежащим в каких-то двухстах километрах от Санкт-Петербурга (сейчас в пяти километрах от границы с Россией), любовалась сама императрица Екатерина II, положив тем самым начало и введя моду на поездки в этот край петербургской знати. Позднее этот шумный водопад нескромно прозвали «финской Ниагарой». Водопад и окрестный ландшафт писали художники Ф. М. Матвеев (1753—1826), Ф. A. Васильев (1850—1873), Н. К. Рерих (1874—1947) и многие другие известные пейзажисты. Это грандиозное природное явление лишилось своего естественного вида с возведением в 1929 году гидроэлектростанции.
  10. ↑ Известна картина Н. Н. Дубовского «Подёнщики (Землекопы)» (1906), показанная на выставке ТПХВ и получившая высокую оценку Л. Н. Толстого.
  11. ↑ Этюдизм (от франц. étude, букв. — изучение) или «культ этюда» — комплекс приёмов импрессионистского живописного письма, в котором изучение натуры, познание её законов подменяется впечатлением от натуры. Этюдизм, возведенный импрессионистами в культ, стал в те годы признаком хорошего художественного вкуса.
  12. ↑ Рефлекс (от лат. reflexus — отраженный) — термин, обозначающий отсвет цвета и света на поверхности предмета, падающий от окружающих объектов, например неба или соседних предметов. Точная фиксация рефлекса помогает более полно передать объём, показать богатство цветов и оттенков изображаемой натуры, вызванное их сложной взаимосвязью. Проблема рефлекса решалась в живописи уже в творчестве Л. да Винчи, но всё её многообразие предстало перед живописцами в связи с задачами пленэра. Её решение приобрело систематический характер у импрессионистов, особенно в пейзажах К. Моне.
  13. ↑ Валёр (от франц. valeur, букв. — ценность), в живописи и графике оттенок тона, выражающий (в соотношении с другими оттенками) определённое соотношение света и тени. Применение системы валёра позволяет тоньше и богаче показывать предметы в световоздушной среде.
  14. ↑ Дивизионизм (от франц. division, букв. — разделение), в живописи письмо чётко различимыми раздельными мазками, рассчитанными на оптическое смешение красок в глазу зрителя. См. Неоимпрессионизм
  15. ↑ За 52 года своего существования ТПХВ организовало и провело 48 художественных выставок.
  16. ↑ Президенту Академии, согласно Регламенту, предоставлялись широкие полномочия: он осуществлял общее руководство, решал вопросы о назначении и увольнении академиков и адъюнктов, вел заседания академических собраний, контролировал использование денежных средств, докладывал монарху о работе Академии. С 1843 президентами назначались только лица императорской фамилии.
  17. ↑ Речь идёт об учреждённом по примеру «передвижников» 24 декабря 1874 года Обществе выставок художественных произведений, всячески поддерживаемом Академией художеств, для более успешного противостояния Товариществу передвижников и как мера борьбы с быстро растущим его влиянием, а также для привлечения непосредственно его членов на свои выставки. Первая выставка «Общества…» состоялась в 1876 году. Сравнение существующих почти одновременно выставок «передвижников» и членов «Общества…» было, по мнению современников, не в пользу последних. В 1884 г. «Общество…» прекратило своё существование.
  18. ↑ В 1893 г. И. И. Толстой стал вице-президентом Академии художеств и её реальным руководителем (президент — великий князь Владимир Александрович был все же фигурой репрезентативной). Толстой поставил своей целью преодоление раскола, связанного с выходом из Академии за 30 лет до того ряда лучших художников, образовавших впоследствии Товарищество передвижных выставок. Он начал привлекать «передвижников» — начиная с Куинджи — к работе в Академии.
  19. ↑ И. Е. Репин так отзывался о деятельности И. И. Толстого: «Мои личные впечатления от прочитанных мне им положений и мероприятий, лежавших перед ним к исполнению, наполняют меня благоговением к уму, способностям, универсальному знанию и свежему взгляду на всякое дело этого скромного гения, являющегося редким исключением в бюрократическом мире».
  20. ↑ Конференц-секретарь исполнял обязанности по протоколированию ежегодных Конференций (отсюда название) или «Учёных собраний» академиков, являвшихся высшей научной и организационной структурой Академии. Кроме того, занимался общим делопроизводством, архивом, на него возлагались организационные функции в Академии.
  21. ↑ Исеев Пётр Фёдорович (р. 1831), конференц-секретарь Академии художеств (1868—1889), тайный советник и кавалер (пожалованный орденом), по обвинению в денежных хищениях и всяких злоупотреблениях по должности попал в 1889 году на скамью подсудимых и был впоследствии отправлен в ссылку
  22. ↑ Академия художеств вобрала в себя «Собрание» и «Совет», объединяя при этом почётных и действительных членов, наиболее крупных известных художников, учёных, историков искусства, меценатов и присуждало эти звания, а также ведала вопросами художественной политики, поддерживала профессиональное образование и т. д.
  23. ↑ Высшее художественное училище (институт) , где завершали учёбу те, кто получил начальное образование в многочисленных художественных училищах, школах, студиях и т. п.
  24. ↑ Участие «передвижников» в реформировании Академии художеств усилило разлад в Товариществе, некоторые члены объединения восприняли это как предательство дела передвижничества. Внутренние противоречия способствовали уходу из Товарищества известных художников В. Серова, братьев Васнецовых, С. Иванова, И. Остроухова, А. Архипова и др.
  25. ↑ Звание академика живописи (или академика скульптуры) не имело отношения к членству в Академии. Это звание означало удостоверение высокой квалификации. Для его получения необходимо было представить и защитить специальную работу.
  26. ↑ Силламяги (ныне — Силламяэ, Эстония) — живописный дачный посёлок в Эстляндской губернии царской России, на берегу Финского залива, в 25 км от Нарвы, куда летом из С.-Петербурга приезжало много дачников из творческой и научной интеллигенции. Посёлок, где семья И. П. Павловых до революции около 20 лет подряд проводила летние месяцы, был излюбленным местом отдыха художников. Многие из них, подружившись с Павловым, участвовали в организуемых им пеших прогулках и велосипедных заездах, с удовольствием играли в любимые им с детства городки. Особенно тёплые отношения сложились у Павловых с семьей Дубовского, и в коллекции Ивана Петровича было немало замечательных пейзажей, подаренных в разное время Николаем Никаноровичем.
  27. ↑ Д. И. Менделеев уделял много сил и времени занятиям литературой и искусством, глубоко и и заинтересовано изучал и следил за творчеством «передвижников». С 1878 г. устраивал знаменитые «менделеевские» среды — регулярные собрания людей искусства и науки в его университетской квартире, на которых как узнавались все художественные новости, так и велись деловые беседы. Идея, многократно им высказанная, такова: искусство и естествознание имеют общие корни, общие закономерности развития, общие задачи. Поэтому люди науки и люди искусства должны общаться. Художникам читались им лекции и под его руководством изучались свойства разных красок, соотношение света и цвета, краски и живопись. По поводу работ «передвижников» высказывался в письмах к В. В. Стасову и в в своих известных статьях. После реформы ИАХ в 1893 г. был 16 декабря 1893 г. в качестве «…лица, не принадлежащего ни к какой художественной специальности, но известного своими познаниями в области искусства», утвержден в высшем звании — почётного члена Академии, а 7 марта 1894 г. — непременным членом Совета Академии. Таким образом, через 130 лет после М. В. Ломоносова он стал вторым химиком — почетным членом Академии художеств.
  28. ↑ Терская (Дубовская) Фаина Николаевна (род. 1875, дочь Фелицаты Ивановны Терской (ур. Кондаковой), известной деятельницы в области женского образования и Николая Сергеевича Терского, тайного советника, вице-директора канцелярии министерства путей сообщения Российской Империи) была в то время слушательницей Высших женских Бестужевских курсов, одновременно брала уроки рисования и живописи. После выхода замуж за Н. Н. Дубовского (1895) стала его ученицей; впоследствии её руководителем по живописи был В. Е. Маковский . Участвовала своими произведениями на художественных выставках. Умерла в эвакуации (из блокадного Ленинграда), в Красноярске в 1943 году.

Примечания

  1. ↑ Стернин, Г. Художественная жизнь России второй половины ХIX века. 70-80-е годы. 1997, М.: Наука. С. 25.  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  2. ↑ [www.krugosvet.ru/enc/kultura_i_obrazovanie/izobrazitelnoe_iskusstvo/DUBOVSKO_NIKOLA_NIKANOROVICH.html Дубовской Николай Никанорович. Энциклопедия «Кругосвет»]  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  3. ↑ Русские художники. Энциклопедический словарь. 1998, СПб.: Азбука, с. 217.  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  4. ↑ 1 2 3 4 5 [pushkin.kubannet.ru/news/n19122009_1.htm Коптева А. Н. Мастер «пейзажа настроения». К 150-летию Н. Н. Дубовского. Краснодарская краевая универсальная научная библиотека им. А. С. Пушкина.]  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  5. ↑ 1 2 [www.artvedia.ru/history/13/192 Дубовской Николай Никанорович на портале «Артведия»]  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  6. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 Минченков, Я. Д. Дубовской Николай Никанорович //В книге [az.lib.ru/m/minchenkow_j_d/text_0070.shtml Минченков Я. Д. «Вспоминания о передвижниках».] Ленинград. 1965. Издание пятое.  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  7. ↑ 1 2 3 [www.fstanitsa.ru/outstandingfigures/nikolai-nikanorovich-dubovskoi Статья «Николай Никанорович Дубовской» на сайте «Вольная станица»] (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  8. ↑ 1 2 3 [nnm.ru/blogs/hhnu/dubovskoiy_nikolaiy_nikanorovich_1859_1918/ Статья «Дубовской Николай Никанорович» на сайте «NoNaMe»]  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  9. ↑ [artonline.ru/encyclopedia/217 Статья «Дубовской Николай Никанорович» на сайте «ArtOnline»]  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  10. ↑ 1 2 3 [www.benua-rusart.ru/Polenov-poet-dushi.html Бенуа, А. И. История русской живописи. Гл. XXXII — А. К. Саврасов. В. Д. Поленов. Н. Н. Дубовской. И. С. Остроухов.]  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  11. ↑ [history-gatchina.ru/ Сиверская и её окрестности. Исторический журнал «Гатчина сквозь столетия».] (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  12. ↑ Розенфельд Б. М. Малознакомый Кисловодск. Издательство «Гелиос АРВ», Москва, 2005. с. 272. ISBN 5-85438-014-5  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  13. ↑ 1 2 [my-art.biz/971-dubovskojj-nikolajj-nikanorovich.html Статья «Дубовской Николай Никанорович» на сайте «My-Art-biz»]  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  14. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 [www.art-catalog.ru/article.php?id_article=440 Кулишов В. И. «Рок непризнания» Николая Дубовского.]  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  15. ↑ [www.wistawka.ru/statyi/27/112 Пейзаж конца XIX века на сайте «Выставка. Ru»]  (рус.)  (Проверено 25 июня 2010)
  16. ↑ 1 2 3 4 5 [artinvestment.ru/auctions/270/biography.html Дубовской Николай Никанорович на портале «ART Investment.RU»]  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  17. ↑ 1 2 3 [tphv.ru/dubovskoy.php Товарищество передвижных художественных выставок]  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  18. ↑ Шестимиров А. А. Морской пейзаж. Русская и европейская живопись. Издательство: Белый город, 2004 г., 544 стр. ISBN 5-7793-0640-0  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  19. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 [web.archive.org/web/20080517115743/www.kultura-portal.ru/tree_new/cultpaper/article.jsp?number=664&pub_id=770086&rubric_id=205&crubric_id=100421 Кончин, Евграф. В прозрачной синеве — одинокий парусник. Выставка Николая Дубовского.] Газета «Культура» № 32 (7542) 17 — 23 августа 2006 г.  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  20. ↑ 1 2 [kazak.clan.su/publ/1-1-0-38 «Н. Н. Дубовской. …И мы уйдём…» на сайте «Казачий мир»]  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  21. ↑ 1 2 [voopiik-don.ru/main/2009-06-01-10-23-39/38-2009-06-01-07-00-23/492-2009-12-16-14-07-38?showall=1 «Николай Никанорович Дубовской» на сайте «Памятники Дона. Общество защитников культурно-исторического наследия Ростовской области».]  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  22. ↑ [www.museum-online.ru/Peredvizhniki/Isaac_Iljich_Levitan/ «Исаак Ильич Левитан» в Виртуальном музее живописи.]  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  23. ↑ [lyan3.narod.ru/Raznoe_landscape_txt.html Развитие русской пейзажной живописи в XIX веке. На основе экспозиции ГРМ.]  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  24. ↑ 1 2 3 4 [www.philos.msu.ru/vestnik/philos/art/2000/kuznets_aesth.htm Кузнецова, E. A. Эстетика импрессионизма.] Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. № 2. 2000. С. 83-90.  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  25. ↑ [bibliotekar.ru/slovarZhivopis/143.htm Передвижники. Живопись. Краткий словарь терминов.]  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  26. ↑ 1 2 [plyos.org/catalog/dubovskoi/ Дубовской Николай Никанорович. Произведения из коллекции Плесского музея-заповедника.]  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  27. ↑ [crazy.werd.ru/index.php?newsid=141702 Дубовской Николай Никанорович. Художники-передвижники.]  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  28. ↑ Герман, М. Ю. Импрессионизм и русская живопись. Издательство: Аврора, 2005 г., 160 с. ISBN 5-7300-0785-X  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  29. ↑ [www.megabook.ru/Article.asp?AID=608870 Мегаэнциклопедия Кирила и Мефодия. Академия художеств (Санкт-Петербург).]  (рус.)  (Проверено 2 июля 2010)
  30. ↑ [www.hrono.ru/biograf/bio_r/vlad_alex_rom.html Великий князь Владимир Александрович на портале «Хронос»]  (рус.)  (Проверено 25 июня 2010)
  31. ↑ 1 2 [www.krugosvet.ru/enc/kultura_i_obrazovanie/izobrazitelnoe_iskusstvo/TOVARISHCHESTVO_PEREDVIZHNIKOV.html Товарищество передвижных художественных выставок] // Энциклопедия «Кругосвет».
  32. ↑ 1 2 Зотов, А. И. Русское искусство с древних времён до начала ХХ века. 1979, М.: Искусство. Издание 2-е, перераб., с.233  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  33. ↑ Алленов, М., Евангулова, О., Лившиц, Л. Русское искусство начала Х конца ХХ века. 1989, М.: Искусство, с.349  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  34. ↑ [az.lib.ru/g/garshin_w_m/text_0220.shtml Гаршин, В. М. Вторая выставка «Общества выставок художественных произведений».]  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  35. ↑ 1 2 3 [vivovoco.astronet.ru/VV/JOURNAL/NATURE/02_07/DIM.HTM Закгейм, А. Ю. Д. И. Менделеев — почетный член Академии художеств. Журанал «Природа», № 2, 2007 г.]  (рус.)  (Проверено 1 июля 2010)
  36. ↑ [russianchange.narod.ru/lib/tolstoy150.html Гайдуков, П. Г. К 150-летию со дня рождения Ивана Ивановича Толстого. Публ.: Нумизматика. 2008. № 17.]  (рус.)  (Проверено 1 июля 2010)
  37. ↑ 1 2 3 [www.rah.ru/content/ru/main_menu/section-academy_history/section-chronicle.html?showContentPart=6 Российская Академия художеств. Хроника.]  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  38. ↑ [sillamae.biz/index.php?cat=hi&link=str3 Силламяэ. История города.]  (рус.)  (Проверено 1 июля 2010)
  39. ↑ [museum.infran.ru/win/collect/paints.htm Портал «Мемориальный музей-квартира академика И. П. Павлова»]  (рус.)  (Проверено 1 июля 2010)
  40. ↑ [www.ihst.ru/projects/sohist/papers/priroda/1999/8/pavlov.pdf Космачевская, Э. А., Громова, Л. И. Дома у Павлова. Природа, 1999, № 8.]  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  41. ↑ [www.msk-guide.ru/page_155.htm «Собор Василия Блаженного» на портале «Лоцман путешествий. Москва».]  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  42. ↑ [funeral-spb.narod.ru/necropols/smolenskoep/tombs/dubovskoy/dubovskoy.html Надгробие и могила Н. Н. Дубовского]  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  43. ↑ 1 2 [artru.info/ar/1710/ Антикварная галерея. Русские сезоны.]  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  44. ↑ [artru.info/ar/33425/ Новиков Максим Евстафьевич]
  45. ↑ 1 2 3 [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=691624 Маркина, Татьяна. Конкурент Левитана. Газета «Коммерсантъ» № 132 (3463) от 21.07.2006]  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)

Библиография

  • Баранцева Л. В. (автор вст. статьи). Омский музей изобразительных искусств. Живопись. Альбом. Ленинград. Художник РСФСР. 1980
  • Воропанов В. В. и др. (авторы-составители). Вологодская областная картинная галерея. Альбом. Ленинград. Художник РСФСР. 1989
  • Галушкина А. С., Коровкевич С. В., Смирнов И. А. (науч. ред.) и др. Выставки советского изобразительного искусства. 1917—1932 гг. Справочник. Т.1. Москва. Советский художник. 1965
  • Дубовской Николай Никанорович. Живопись и графика из частных коллекций. Каталог выставки. Галерея Даев 33. Москва. 2006
  • Зименко В. Николай Никанорович Дубовской.1859-1918. М., 1949
  • Дубовской Н. Н. // Леняшин В. А. (научный редактор). Живопись. Первая половина ХХ века. ГРМ. Каталог. Т.9. Санкт-Петербург. Palace Editions. 2000. С.86 — 91
  • Кулишов В. И. Мастер пейзажа. Журнал «Художник», 1985, № 11, сс.47-57
  • Кулишов В. И. Пейзаж России раскрывает XIX век. Журнал «Мир музея», 2006, № 1, сс. 2-8
  • Маркова Н. К. Пейзаж в русской живописи от классицизма до символизма. М., 1999
  • Малинина Е. В. Николай Дубовской. Сказка о художнике, марине и Маринке. Энциклопедия малыша. Издательство: Белый Город, 2008
  • Мальцева Ф. С. Мастера русского реалистического пейзажа. Очерки. Москва. Искусство. 1959
  • Манина В. С. Русский пейзаж. М., 2001
  • Минченков Я. Д. Воспоминания о передвижниках. Художник РСФСР. Ленинград. 1961. С.31 — 55
  • Николай Никанорович Дубовской (1859—1918): каталог постоянной выставки в Музее истории донского казачества в Новочеркасске. Автор вступительной статьи и составитель Турбина М. С., Л., 1961
  • Николай Никанорович Дубовской. Автор-составитель Юрова Т. М., 1963
  • Петраков В. В. и др. Каталог подделок произведений живописи. Вып. 1. Москва. 2007. С. 31 — 33
  • Петраков В. В. и др. Каталог произведений живописи с поддельными подписями. Вып. 2. Москва. 2007. С. 14
  • Петраков В. В. и др. Каталог предметов искусства и антиквариата, находящихся в розыске. Москва. 2006. С.33, 34, 55, 63, 68
  • Прохоров А. А. Николай Никанорович Дубовской. Л., 1967
  • Рогинская Ф. С. Товарищество передвижных художественных выставок. М., 1989
  • Русское искусство. Очерки о жизни и творчестве художников" под редакцией А. И. Леонова. М., 1971
  • Рябинкин П. Н. (составитель). Русская живопись в музеях РСФСР. Альбом. Вып. 2. Москва. ГИИИ. 1956
  • Северюхин Д. Я., Лейкинд О. Л.(составители). Золотой век художественных объединений в России и СССР. Справочник. Санкт-Петербург. Издательство Чернышева. 1992
  • Соловьёв В. Д. (автор-составитель). Русские художники ХVIII — XX веков. Справочник. Днепропетровск. Пороги. 1996
  • Судакова Н. Ф. (автор-составитель). Калининская областная картинная галерея. Альбом. Ленинград. Аврора. 1974
  • Цыганкова Е. Н. Пейзажи Н. Н. Дубовского 1880 — 1900-х гг. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата искусствоведения (17.00.04). Санкт-Петербург. 1999
  • Шестимирова А. Морской пейзаж. Русская и европейская живопись. М., 2003
  • Экштут С. А. Шайка передвижников: история одного творческого союза. М., 2004
  • Matthew Cullerne Bown. A Dictionary of Twentieth Century Russian And Soviet Painters. 1900s — 1980s. Izomar Limited. London. 1998  (англ.)
  • Цыганкова Е. Н. Н. Дубовской: черты творчества.//Петербургские искусствоведческие тетради. Вып. 3. СПб, 2001. С. 107—112.

Ссылки

  • [bse.sci-lib.com/article034191.html Дубовской Н. Н. в Большой советской энциклопедии]  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  • [www.krugosvet.ru/enc/kultura_i_obrazovanie/izobrazitelnoe_iskusstvo/DUBOVSKO_NIKOLA_NIKANOROVICH.html Дубовской Н. Н. в Энциклопедии «Кругосвет»]  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  • [memblog.ru/testovaya/dubovskoj-nikolaj-nikanorovich Художественная галерея В.Толстых]  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  • [www.rodon.org/art-071023130134 Дубовской Н. Н. на портале «Родон»]  (рус.)  (Проверено 1 июля 2010)
  • [funeral-spb.narod.ru/necropols/smolenskoep/tombs/dubovskoy/dubovskoy.html Надгробие и могила Н. Н. Дубовского)]  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  • [ru.wikisource.org/wiki/%D0%9F%D0%BE%D0%B5%D0%B7%D0%B4%D0%BA%D0%B0_%D1%80%D1%83%D1%81%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE_%D0%BF%D0%B0%D1%82%D1%80%D0%B8%D0%BE%D1%82%D0%B0_%D0%BD%D0%B0_%D1%84%D0%B8%D0%BD%D0%BB%D1%8F%D0%BD%D0%B4%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D0%B2%D0%BE%D0%B4%D0%BE%D0%BF%D0%B0%D0%B4_%D0%98%D0%BC%D0%B0%D1%82%D1%80%D1%83_(%D0%94%D0%BE%D1%80%D0%BE%D1%88%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87)Влас Михайлович Дорошевич. Поездка русского патриота на финляндский водопад Иматру ]

Использованные ресурсы

Литература
  • Ткач, М. И. Энциклопедия пейзажа — М.: Олма-Пресс, 2002. сс. 135—136  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  • Романовский, А. С. Пейзаж в русской живописи. 2008, Италия. 416 с. 633 илл. ISBN 978-5-7793-1478-7  (рус.)  (Проверено 1 июля 2010)
Художественные музеи России
  • [www.tretyakovgallery.ru/ru/ Государственная Третьяковская галерея, Москва ]  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  • [www.rusmuseum.ru/museum/ Государственный Русский музей, Санкт-Петербург]  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  • [www.xmgallery.ru/app/works/works.php?set=2&more Государственная художественная галерея Фонда поколений Югры, Ханты-Мансийск]  (рус.)  (Проверено 25 июня 2010)
  • [artmuseum.kaluga.ru/ Калужский областной художественный музей]  (рус.)  (Проверено 25 июня 2010)
  • [vrm.museum.ru/M1486 Мемориальный музей-усадьба художника Н. А. Ярошенко, Кисловодск]  (рус.)  (Проверено 1 июля 2010)
  • [www.museum.ru/M1489 Костромской государственный объединенный художественный музей] (рус.)  (Проверено 1 июля 2010)
  • [surikov-museum.ru/taxonomy/term/67 Красноярский художественный музей им. В. И. Сурикова] (рус.)  (Проверено 1 июля 2010)
  • [www.erzia-museum.ru/russian_art_galery.html Мордовский республиканский музей изобразительных искусств имени С. Д. Эрьзи, Саранск]  (рус.)  (Проверено 1 июля 2010)
  • [www.doncossacks.ru/Fond/art.htm Музей истории Донского казачества, Новочеркасск]  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  • [www.komi.com/NGall/rusiso.htm Национальная галерея Республики Коми, Сыктывкар]  (рус.)  (Проверено 1 июля 2010)
  • [www.museum.ru/M1611 Национальный художественный музей Республики Саха (Якутия), Якутск]  (рус.)  (Проверено 25 июня 2010)
  • [www.vrubel.ru/ Омский областной музей изобразительных искусств имени М. А. Врубеля]  (рус.)  (Проверено 25 июня 2010)
  • [www.izomuseum.ru/page/rusXVIII-XX/ Оренбургский областной музей изобразительных искусств]  (рус.)  (Проверено 1 июля 2010)
  • [www.plyos.org/ Плёсский государственный музей-заповедник]  (рус.)  (Проверено 25 июня 2010)
  • [www.museum.ru/M1589 Ростовский областной музей изобразительных искусств]  (рус.)  (Проверено 25 июня 2010)
  • [www.rybmuseum.ru/ Рыбинский государственный историко-архитектурный и художественный музей заповедник]  (рус.)  (Проверено 1 июля 2010)
  • [www.museum.ru/M1594 Рязанский государственный областной художественный музей им. И. П. Пожалостина]  (рус.)  (Проверено 1 июля 2010)
  • [www.radmuseumart.ru/news/index.asp?page_type=1&id_header=1802 Саратовский государственный художественный музей имени А. Н. Радищева]  (рус.)  (Проверено 1 июля 2010)
  • [sochiartmuseum.ru/art.php Сочинский художественный музей]  (рус.)  (Проверено 1 июля 2010)
  • [tohm.hosting.rubius.com/ Томский областной художественный музей]  (рус.)  (Проверено 3 июля 2010)
  • [www.artmuseum.ru/ Чувашский государственный художественный музей,Чебоксары]  (рус.)  (Проверено 1 июля 2010)
  • [artmuseum.yar.ru/index.php/%D0%97%D0%B0%D0%B3%D0%BB%D0%B0%D0%B2%D0%BD%D0%B0%D1%8F_%D1%81%D1%82%D1%80%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%86%D0%B0 Ярославский художественный музей]  (рус.)  (Проверено 1 июля 2010)
Художественный музеи Украины
  • [dram.donbass.name/main.php?part=rus Донецкий областной художественный музей]  (рус.)  (Проверено 25 июня 2010)
  • [gorod.dp.ua/out/attractions/oneplace/?place_id=439 Днепропетровский художественный музей]  (рус.)  (Проверено 1 июля 2010)
  • [www.gallery.crimea.ua/ru/museum.php?id=003 Севастопольский художественный музей имени М. П. Крошицкого]  (рус.)  (Проверено 25 июня 2010)
Галереи, арт-студии, аукционные дома
  • [www.daev-33.ru/news/ Художественная галерея Даев-33, Москва]  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  • [www.gelos.ru/month/sep2007/art.html Аукционный дом «Гелос», Москва]  (рус.)  (Проверено 1 июля 2010)
  • [www.pv-gallery.ru/index.php Галерея искусства «Прошлый век», Санкт-Петербург]  (рус.)  (Проверено 22 июня 2010)
  • [www.kentavr-art.ru/catalogue.php?word=%E4%F3%E1%EE%E2%F1%EA%EE%E9&item_category_my_id=0005 Арт-студия «Кентавр», Москва]  (рус.)  (Проверено 25 июня 2010)
  • [sovcom.ru/index.php?category=text&section=7 Аукционный Дом СОВКОМ, Москва] (рус.)  (Проверено 1 июля 2010)
  • [www.liveauctioneers.com/about.html Аукционный дом «LiveAuctioneers»]  (англ.)  (Проверено 1 июля 2010)
  • [www.bonhams.com/eur/home/ Аукционный дом «Бонхэмс»]  (англ.)  (Проверено 1 июля 2010)
  • [www.ha.com/c/index.zx?ic=task-www Аукционный дом «Heritage», США]  (англ.)  (Проверено 1 июля 2010)
  • [browse.sothebys.com/?sla=1&slaform=1&q=&creator=DUBOVSKOY&work_title=&ham_low=&ham_high=&month_low=-1&year_low=-1&month_high=-1&year_high=-1&woi=&office=*&sale_title=&sale_id=&lot_id=&dp=&count=20&v=l&slasort=0&search=+ Николай Дубовской // Архив продаж на аукционе «Sotheby’s»]  (англ.)  (Проверено 1 июля 2010)
  • [artist.christies.com/Dubovskoi-Nikolai-1859-1918-20257.aspx Дубовской Н. Н. // Предстоящие торги на аукционе «Cristie’s»]  (англ.)  (Проверено 1 июля 2010)
  • [www.christies.com/LotFinder/lot_details.aspx?from=salesummary&intObjectID=5321896&sid=22e085f2-391c-4d3a-9249-3b1ab6e977b8 Архив продаж на аукционе «Cristie’s»]  (англ.)  (Проверено 1 июля 2010)
 
Учредители Товарищества (1870)
 
Члены Товарищества (1870—1923)
Аммон В. Ф. • Аммосов С. Н. • Андреев Н. А. • Архипов А. Е. • Афанасьев А. Ф. • Бакшеев В. Н. • Бахтин К. Н. • Беггров А. К. • Беклимишев В. А. • Богатырёв В. С. • Богданов И. П. • Богданов-Бельский Н. П. • Боголюбов А. П. • Бодаревский Н. К. • Бронников Ф. А. • Брюллов П. А. • Бялыницкий–Бируля В. К. • Васнецов А. М. • Васнецов В. М. • Виноградов С. А. • Волков Е. Е. • Горбатов К. И. • Гун К. Ф. • Дворников Т. Я. • Досекин Н. В. • Дубовской Н. Н. • Ендогуров И. И. • Жуковский С. Ю. • Загорский Н. П. • Зайцев М. М. • Зарубин В. И. • Иванов С. В. • Исупов А. В. • Касаткин Н. А. • Келин П. П. • Киселёв А. А. • Корин А. М. • Костанди К. К. • Кравченко А. И. • Кузнецов Н. Д. • Куинджи А. И. • Лаховский А. Б. • Лебедев К. В. • Левитан И. И. • Леман Ю. Я. • Лисснер Э. Э. • Литовченко А. Д. • Маковский А. В. • Маковский В. Е. • Максимов В. М. • Малютин С. В. • Милорадович С. Д. • Минченков Я. Д. • Моравов А. В. • Мурашко А. А. • Мухин А. И. • Неврев Н. В. • Нестеров М. В. • Никифоров С. Г. • Нилус П. А. • Орлов Н. В. • Остроухов И. С. • Первухин К. К. • Петровичев П.И. • Пимоненко Н. К. • Позен Л. В. • Поленов В. Д. • Попов Л. В. • Похитонов И. П. • Радимов П. А. • Размарицын А. П. • Репин И. Е. • Репин Ю. И. • Ржевская А. Л. • Рябушинский С. П. • Савицкий Г. К. • Савицкий К. А. • Сварог В. С. • Светославский С. И. • Серов В. А. • Соколов В. И. • Степанов А. С. • Суренянц В. А. • Суриков В. И. • Тихов В. Г. • Туржанский Л. В. • Фешин Н. И. • Харламов А. А. • Холявин Н. Ф. • Шанкс Э. Я. • Шемякин М. Ф. • Шильдер А. Н. • Шулпинов Н. С. • Щербиновский Д. А. • Ярошенко Н. А. • Ярцев Г. Ф.

Отрывок, характеризующий Дубовской, Николай Никанорович

Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.


Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.


Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.
Анатоль, которого он искал, в этот день обедал у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатоль Васильич у графини. Гостиная графини была полна гостей.
Пьер не здороваясь с женою, которую он не видал после приезда (она больше чем когда нибудь ненавистна была ему в эту минуту), вошел в гостиную и увидав Анатоля подошел к нему.
– Ah, Pierre, – сказала графиня, подходя к мужу. – Ты не знаешь в каком положении наш Анатоль… – Она остановилась, увидав в опущенной низко голове мужа, в его блестящих глазах, в его решительной походке то страшное выражение бешенства и силы, которое она знала и испытала на себе после дуэли с Долоховым.
– Где вы – там разврат, зло, – сказал Пьер жене. – Анатоль, пойдемте, мне надо поговорить с вами, – сказал он по французски.
Анатоль оглянулся на сестру и покорно встал, готовый следовать за Пьером.
Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
– Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
– Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер.
– Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника.
– Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что он говорил по французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место.
– Обещали вы ей жениться?
– Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что…
Пьер перебил его. – Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? – повторял Пьер, подвигаясь к Анатолю.
Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на диван.
– Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Не бойтесь, я насилия не употреблю,] – сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. – Письма – раз, – сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. – Второе, – после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, – вы завтра должны уехать из Москвы.
– Но как же я могу…
– Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d'honneur [как честный человек] никому не позволю.
Пьер с удивлением посмотрел на него, не в силах понять, чего ему было нужно.
– Хотя это и было с глазу на глаз, – продолжал Анатоль, – но я не могу…
– Что ж, вам нужно удовлетворение? – насмешливо сказал Пьер.
– По крайней мере вы можете взять назад свои слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я исполнил ваши желанья. А?
– Беру, беру назад, – проговорил Пьер и прошу вас извинить меня. Пьер взглянул невольно на оторванную пуговицу. – И денег, ежели вам нужно на дорогу. – Анатоль улыбнулся.
Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера.
– О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.


Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.
– Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?
– И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его.
– Вот ее письма и портрет, – сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру.
– Отдай это графине… ежели ты увидишь ее.
– Она очень больна, – сказал Пьер.
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.
– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.
– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.


В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.


С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.
Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, – были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору. Это не могло быть иначе потому, что для того, чтобы воля Наполеона и Александра (тех людей, от которых, казалось, зависело событие) была исполнена, необходимо было совпадение бесчисленных обстоятельств, без одного из которых событие не могло бы совершиться. Необходимо было, чтобы миллионы людей, в руках которых была действительная сила, солдаты, которые стреляли, везли провиант и пушки, надо было, чтобы они согласились исполнить эту волю единичных и слабых людей и были приведены к этому бесчисленным количеством сложных, разнообразных причин.
Фатализм в истории неизбежен для объяснения неразумных явлений (то есть тех, разумность которых мы не понимаем). Чем более мы стараемся разумно объяснить эти явления в истории, тем они становятся для нас неразумнее и непонятнее.
Каждый человек живет для себя, пользуется свободой для достижения своих личных целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое то действие; но как скоро он сделает его, так действие это, совершенное в известный момент времени, становится невозвратимым и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение.
Есть две стороны жизни в каждом человеке: жизнь личная, которая тем более свободна, чем отвлеченнее ее интересы, и жизнь стихийная, роевая, где человек неизбежно исполняет предписанные ему законы.
Человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общечеловеческих целей. Совершенный поступок невозвратим, и действие его, совпадая во времени с миллионами действий других людей, получает историческое значение. Чем выше стоит человек на общественной лестнице, чем с большими людьми он связан, тем больше власти он имеет на других людей, тем очевиднее предопределенность и неизбежность каждого его поступка.
«Сердце царево в руце божьей».
Царь – есть раб истории.
История, то есть бессознательная, общая, роевая жизнь человечества, всякой минутой жизни царей пользуется для себя как орудием для своих целей.
Наполеон, несмотря на то, что ему более чем когда нибудь, теперь, в 1812 году, казалось, что от него зависело verser или не verser le sang de ses peuples [проливать или не проливать кровь своих народов] (как в последнем письме писал ему Александр), никогда более как теперь не подлежал тем неизбежным законам, которые заставляли его (действуя в отношении себя, как ему казалось, по своему произволу) делать для общего дела, для истории то, что должно было совершиться.
Люди Запада двигались на Восток для того, чтобы убивать друг друга. И по закону совпадения причин подделались сами собою и совпали с этим событием тысячи мелких причин для этого движения и для войны: укоры за несоблюдение континентальной системы, и герцог Ольденбургский, и движение войск в Пруссию, предпринятое (как казалось Наполеону) для того только, чтобы достигнуть вооруженного мира, и любовь и привычка французского императора к войне, совпавшая с расположением его народа, увлечение грандиозностью приготовлений, и расходы по приготовлению, и потребность приобретения таких выгод, которые бы окупили эти расходы, и одурманившие почести в Дрездене, и дипломатические переговоры, которые, по взгляду современников, были ведены с искренним желанием достижения мира и которые только уязвляли самолюбие той и другой стороны, и миллионы миллионов других причин, подделавшихся под имеющее совершиться событие, совпавших с ним.
Когда созрело яблоко и падает, – отчего оно падает? Оттого ли, что тяготеет к земле, оттого ли, что засыхает стержень, оттого ли, что сушится солнцем, что тяжелеет, что ветер трясет его, оттого ли, что стоящему внизу мальчику хочется съесть его?
Ничто не причина. Все это только совпадение тех условий, при которых совершается всякое жизненное, органическое, стихийное событие. И тот ботаник, который найдет, что яблоко падает оттого, что клетчатка разлагается и тому подобное, будет так же прав, и так же не прав, как и тот ребенок, стоящий внизу, который скажет, что яблоко упало оттого, что ему хотелось съесть его и что он молился об этом. Так же прав и не прав будет тот, кто скажет, что Наполеон пошел в Москву потому, что он захотел этого, и оттого погиб, что Александр захотел его погибели: как прав и не прав будет тот, кто скажет, что завалившаяся в миллион пудов подкопанная гора упала оттого, что последний работник ударил под нее последний раз киркою. В исторических событиях так называемые великие люди суть ярлыки, дающие наименований событию, которые, так же как ярлыки, менее всего имеют связи с самым событием.
Каждое действие их, кажущееся им произвольным для самих себя, в историческом смысле непроизвольно, а находится в связи со всем ходом истории и определено предвечно.


29 го мая Наполеон выехал из Дрездена, где он пробыл три недели, окруженный двором, составленным из принцев, герцогов, королей и даже одного императора. Наполеон перед отъездом обласкал принцев, королей и императора, которые того заслуживали, побранил королей и принцев, которыми он был не вполне доволен, одарил своими собственными, то есть взятыми у других королей, жемчугами и бриллиантами императрицу австрийскую и, нежно обняв императрицу Марию Луизу, как говорит его историк, оставил ее огорченною разлукой, которую она – эта Мария Луиза, считавшаяся его супругой, несмотря на то, что в Париже оставалась другая супруга, – казалось, не в силах была перенести. Несмотря на то, что дипломаты еще твердо верили в возможность мира и усердно работали с этой целью, несмотря на то, что император Наполеон сам писал письмо императору Александру, называя его Monsieur mon frere [Государь брат мой] и искренно уверяя, что он не желает войны и что всегда будет любить и уважать его, – он ехал к армии и отдавал на каждой станции новые приказания, имевшие целью торопить движение армии от запада к востоку. Он ехал в дорожной карете, запряженной шестериком, окруженный пажами, адъютантами и конвоем, по тракту на Позен, Торн, Данциг и Кенигсберг. В каждом из этих городов тысячи людей с трепетом и восторгом встречали его.
Армия подвигалась с запада на восток, и переменные шестерни несли его туда же. 10 го июня он догнал армию и ночевал в Вильковисском лесу, в приготовленной для него квартире, в имении польского графа.
На другой день Наполеон, обогнав армию, в коляске подъехал к Неману и, с тем чтобы осмотреть местность переправы, переоделся в польский мундир и выехал на берег.
Увидав на той стороне казаков (les Cosaques) и расстилавшиеся степи (les Steppes), в середине которых была Moscou la ville sainte, [Москва, священный город,] столица того, подобного Скифскому, государства, куда ходил Александр Македонский, – Наполеон, неожиданно для всех и противно как стратегическим, так и дипломатическим соображениям, приказал наступление, и на другой день войска его стали переходить Неман.
12 го числа рано утром он вышел из палатки, раскинутой в этот день на крутом левом берегу Немана, и смотрел в зрительную трубу на выплывающие из Вильковисского леса потоки своих войск, разливающихся по трем мостам, наведенным на Немане. Войска знали о присутствии императора, искали его глазами, и, когда находили на горе перед палаткой отделившуюся от свиты фигуру в сюртуке и шляпе, они кидали вверх шапки, кричали: «Vive l'Empereur! [Да здравствует император!] – и одни за другими, не истощаясь, вытекали, всё вытекали из огромного, скрывавшего их доселе леса и, расстрояясь, по трем мостам переходили на ту сторону.
– On fera du chemin cette fois ci. Oh! quand il s'en mele lui meme ca chauffe… Nom de Dieu… Le voila!.. Vive l'Empereur! Les voila donc les Steppes de l'Asie! Vilain pays tout de meme. Au revoir, Beauche; je te reserve le plus beau palais de Moscou. Au revoir! Bonne chance… L'as tu vu, l'Empereur? Vive l'Empereur!.. preur! Si on me fait gouverneur aux Indes, Gerard, je te fais ministre du Cachemire, c'est arrete. Vive l'Empereur! Vive! vive! vive! Les gredins de Cosaques, comme ils filent. Vive l'Empereur! Le voila! Le vois tu? Je l'ai vu deux fois comme jete vois. Le petit caporal… Je l'ai vu donner la croix a l'un des vieux… Vive l'Empereur!.. [Теперь походим! О! как он сам возьмется, дело закипит. Ей богу… Вот он… Ура, император! Так вот они, азиатские степи… Однако скверная страна. До свиданья, Боше. Я тебе оставлю лучший дворец в Москве. До свиданья, желаю успеха. Видел императора? Ура! Ежели меня сделают губернатором в Индии, я тебя сделаю министром Кашмира… Ура! Император вот он! Видишь его? Я его два раза как тебя видел. Маленький капрал… Я видел, как он навесил крест одному из стариков… Ура, император!] – говорили голоса старых и молодых людей, самых разнообразных характеров и положений в обществе. На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого похода и восторга и преданности к человеку в сером сюртуке, стоявшему на горе.
13 го июня Наполеону подали небольшую чистокровную арабскую лошадь, и он сел и поехал галопом к одному из мостов через Неман, непрестанно оглушаемый восторженными криками, которые он, очевидно, переносил только потому, что нельзя было запретить им криками этими выражать свою любовь к нему; но крики эти, сопутствующие ему везде, тяготили его и отвлекали его от военной заботы, охватившей его с того времени, как он присоединился к войску. Он проехал по одному из качавшихся на лодках мостов на ту сторону, круто повернул влево и галопом поехал по направлению к Ковно, предшествуемый замиравшими от счастия, восторженными гвардейскими конными егерями, расчищая дорогу по войскам, скакавшим впереди его. Подъехав к широкой реке Вилии, он остановился подле польского уланского полка, стоявшего на берегу.
– Виват! – также восторженно кричали поляки, расстроивая фронт и давя друг друга, для того чтобы увидать его. Наполеон осмотрел реку, слез с лошади и сел на бревно, лежавшее на берегу. По бессловесному знаку ему подали трубу, он положил ее на спину подбежавшего счастливого пажа и стал смотреть на ту сторону. Потом он углубился в рассматриванье листа карты, разложенного между бревнами. Не поднимая головы, он сказал что то, и двое его адъютантов поскакали к польским уланам.
– Что? Что он сказал? – слышалось в рядах польских улан, когда один адъютант подскакал к ним.
Было приказано, отыскав брод, перейти на ту сторону. Польский уланский полковник, красивый старый человек, раскрасневшись и путаясь в словах от волнения, спросил у адъютанта, позволено ли ему будет переплыть с своими уланами реку, не отыскивая брода. Он с очевидным страхом за отказ, как мальчик, который просит позволения сесть на лошадь, просил, чтобы ему позволили переплыть реку в глазах императора. Адъютант сказал, что, вероятно, император не будет недоволен этим излишним усердием.
Как только адъютант сказал это, старый усатый офицер с счастливым лицом и блестящими глазами, подняв кверху саблю, прокричал: «Виват! – и, скомандовав уланам следовать за собой, дал шпоры лошади и подскакал к реке. Он злобно толкнул замявшуюся под собой лошадь и бухнулся в воду, направляясь вглубь к быстрине течения. Сотни уланов поскакали за ним. Было холодно и жутко на середине и на быстрине теченья. Уланы цеплялись друг за друга, сваливались с лошадей, лошади некоторые тонули, тонули и люди, остальные старались плыть кто на седле, кто держась за гриву. Они старались плыть вперед на ту сторону и, несмотря на то, что за полверсты была переправа, гордились тем, что они плывут и тонут в этой реке под взглядами человека, сидевшего на бревне и даже не смотревшего на то, что они делали. Когда вернувшийся адъютант, выбрав удобную минуту, позволил себе обратить внимание императора на преданность поляков к его особе, маленький человек в сером сюртуке встал и, подозвав к себе Бертье, стал ходить с ним взад и вперед по берегу, отдавая ему приказания и изредка недовольно взглядывая на тонувших улан, развлекавших его внимание.
Для него было не ново убеждение в том, что присутствие его на всех концах мира, от Африки до степей Московии, одинаково поражает и повергает людей в безумие самозабвения. Он велел подать себе лошадь и поехал в свою стоянку.
Человек сорок улан потонуло в реке, несмотря на высланные на помощь лодки. Большинство прибилось назад к этому берегу. Полковник и несколько человек переплыли реку и с трудом вылезли на тот берег. Но как только они вылезли в обшлепнувшемся на них, стекающем ручьями мокром платье, они закричали: «Виват!», восторженно глядя на то место, где стоял Наполеон, но где его уже не было, и в ту минуту считали себя счастливыми.
Ввечеру Наполеон между двумя распоряжениями – одно о том, чтобы как можно скорее доставить заготовленные фальшивые русские ассигнации для ввоза в Россию, и другое о том, чтобы расстрелять саксонца, в перехваченном письме которого найдены сведения о распоряжениях по французской армии, – сделал третье распоряжение – о причислении бросившегося без нужды в реку польского полковника к когорте чести (Legion d'honneur), которой Наполеон был главою.
Qnos vult perdere – dementat. [Кого хочет погубить – лишит разума (лат.) ]


Русский император между тем более месяца уже жил в Вильне, делая смотры и маневры. Ничто не было готово для войны, которой все ожидали и для приготовления к которой император приехал из Петербурга. Общего плана действий не было. Колебания о том, какой план из всех тех, которые предлагались, должен быть принят, только еще более усилились после месячного пребывания императора в главной квартире. В трех армиях был в каждой отдельный главнокомандующий, но общего начальника над всеми армиями не было, и император не принимал на себя этого звания.
Чем дольше жил император в Вильне, тем менее и менее готовились к войне, уставши ожидать ее. Все стремления людей, окружавших государя, казалось, были направлены только на то, чтобы заставлять государя, приятно проводя время, забыть о предстоящей войне.
После многих балов и праздников у польских магнатов, у придворных и у самого государя, в июне месяце одному из польских генерал адъютантов государя пришла мысль дать обед и бал государю от лица его генерал адъютантов. Мысль эта радостно была принята всеми. Государь изъявил согласие. Генерал адъютанты собрали по подписке деньги. Особа, которая наиболее могла быть приятна государю, была приглашена быть хозяйкой бала. Граф Бенигсен, помещик Виленской губернии, предложил свой загородный дом для этого праздника, и 13 июня был назначен обед, бал, катанье на лодках и фейерверк в Закрете, загородном доме графа Бенигсена.
В тот самый день, в который Наполеоном был отдан приказ о переходе через Неман и передовые войска его, оттеснив казаков, перешли через русскую границу, Александр проводил вечер на даче Бенигсена – на бале, даваемом генерал адъютантами.
Был веселый, блестящий праздник; знатоки дела говорили, что редко собиралось в одном месте столько красавиц. Графиня Безухова в числе других русских дам, приехавших за государем из Петербурга в Вильну, была на этом бале, затемняя своей тяжелой, так называемой русской красотой утонченных польских дам. Она была замечена, и государь удостоил ее танца.
Борис Друбецкой, en garcon (холостяком), как он говорил, оставив свою жену в Москве, был также на этом бале и, хотя не генерал адъютант, был участником на большую сумму в подписке для бала. Борис теперь был богатый человек, далеко ушедший в почестях, уже не искавший покровительства, а на ровной ноге стоявший с высшими из своих сверстников.
В двенадцать часов ночи еще танцевали. Элен, не имевшая достойного кавалера, сама предложила мазурку Борису. Они сидели в третьей паре. Борис, хладнокровно поглядывая на блестящие обнаженные плечи Элен, выступавшие из темного газового с золотом платья, рассказывал про старых знакомых и вместе с тем, незаметно для самого себя и для других, ни на секунду не переставал наблюдать государя, находившегося в той же зале. Государь не танцевал; он стоял в дверях и останавливал то тех, то других теми ласковыми словами, которые он один только умел говорить.
При начале мазурки Борис видел, что генерал адъютант Балашев, одно из ближайших лиц к государю, подошел к нему и непридворно остановился близко от государя, говорившего с польской дамой. Поговорив с дамой, государь взглянул вопросительно и, видно, поняв, что Балашев поступил так только потому, что на то были важные причины, слегка кивнул даме и обратился к Балашеву. Только что Балашев начал говорить, как удивление выразилось на лице государя. Он взял под руку Балашева и пошел с ним через залу, бессознательно для себя расчищая с обеих сторон сажени на три широкую дорогу сторонившихся перед ним. Борис заметил взволнованное лицо Аракчеева, в то время как государь пошел с Балашевым. Аракчеев, исподлобья глядя на государя и посапывая красным носом, выдвинулся из толпы, как бы ожидая, что государь обратится к нему. (Борис понял, что Аракчеев завидует Балашеву и недоволен тем, что какая то, очевидно, важная, новость не через него передана государю.)
Но государь с Балашевым прошли, не замечая Аракчеева, через выходную дверь в освещенный сад. Аракчеев, придерживая шпагу и злобно оглядываясь вокруг себя, прошел шагах в двадцати за ними.
Пока Борис продолжал делать фигуры мазурки, его не переставала мучить мысль о том, какую новость привез Балашев и каким бы образом узнать ее прежде других.
В фигуре, где ему надо было выбирать дам, шепнув Элен, что он хочет взять графиню Потоцкую, которая, кажется, вышла на балкон, он, скользя ногами по паркету, выбежал в выходную дверь в сад и, заметив входящего с Балашевым на террасу государя, приостановился. Государь с Балашевым направлялись к двери. Борис, заторопившись, как будто не успев отодвинуться, почтительно прижался к притолоке и нагнул голову.
Государь с волнением лично оскорбленного человека договаривал следующие слова:
– Без объявления войны вступить в Россию. Я помирюсь только тогда, когда ни одного вооруженного неприятеля не останется на моей земле, – сказал он. Как показалось Борису, государю приятно было высказать эти слова: он был доволен формой выражения своей мысли, но был недоволен тем, что Борис услыхал их.
– Чтоб никто ничего не знал! – прибавил государь, нахмурившись. Борис понял, что это относилось к нему, и, закрыв глаза, слегка наклонил голову. Государь опять вошел в залу и еще около получаса пробыл на бале.
Борис первый узнал известие о переходе французскими войсками Немана и благодаря этому имел случай показать некоторым важным лицам, что многое, скрытое от других, бывает ему известно, и через то имел случай подняться выше во мнении этих особ.

Неожиданное известие о переходе французами Немана было особенно неожиданно после месяца несбывавшегося ожидания, и на бале! Государь, в первую минуту получения известия, под влиянием возмущения и оскорбления, нашел то, сделавшееся потом знаменитым, изречение, которое самому понравилось ему и выражало вполне его чувства. Возвратившись домой с бала, государь в два часа ночи послал за секретарем Шишковым и велел написать приказ войскам и рескрипт к фельдмаршалу князю Салтыкову, в котором он непременно требовал, чтобы были помещены слова о том, что он не помирится до тех пор, пока хотя один вооруженный француз останется на русской земле.
На другой день было написано следующее письмо к Наполеону.
«Monsieur mon frere. J'ai appris hier que malgre la loyaute avec laquelle j'ai maintenu mes engagements envers Votre Majeste, ses troupes ont franchis les frontieres de la Russie, et je recois a l'instant de Petersbourg une note par laquelle le comte Lauriston, pour cause de cette agression, annonce que Votre Majeste s'est consideree comme en etat de guerre avec moi des le moment ou le prince Kourakine a fait la demande de ses passeports. Les motifs sur lesquels le duc de Bassano fondait son refus de les lui delivrer, n'auraient jamais pu me faire supposer que cette demarche servirait jamais de pretexte a l'agression. En effet cet ambassadeur n'y a jamais ete autorise comme il l'a declare lui meme, et aussitot que j'en fus informe, je lui ai fait connaitre combien je le desapprouvais en lui donnant l'ordre de rester a son poste. Si Votre Majeste n'est pas intentionnee de verser le sang de nos peuples pour un malentendu de ce genre et qu'elle consente a retirer ses troupes du territoire russe, je regarderai ce qui s'est passe comme non avenu, et un accommodement entre nous sera possible. Dans le cas contraire, Votre Majeste, je me verrai force de repousser une attaque que rien n'a provoquee de ma part. Il depend encore de Votre Majeste d'eviter a l'humanite les calamites d'une nouvelle guerre.
Je suis, etc.
(signe) Alexandre».
[«Государь брат мой! Вчера дошло до меня, что, несмотря на прямодушие, с которым соблюдал я мои обязательства в отношении к Вашему Императорскому Величеству, войска Ваши перешли русские границы, и только лишь теперь получил из Петербурга ноту, которою граф Лористон извещает меня, по поводу сего вторжения, что Ваше Величество считаете себя в неприязненных отношениях со мною, с того времени как князь Куракин потребовал свои паспорта. Причины, на которых герцог Бассано основывал свой отказ выдать сии паспорты, никогда не могли бы заставить меня предполагать, чтобы поступок моего посла послужил поводом к нападению. И в действительности он не имел на то от меня повеления, как было объявлено им самим; и как только я узнал о сем, то немедленно выразил мое неудовольствие князю Куракину, повелев ему исполнять по прежнему порученные ему обязанности. Ежели Ваше Величество не расположены проливать кровь наших подданных из за подобного недоразумения и ежели Вы согласны вывести свои войска из русских владений, то я оставлю без внимания все происшедшее, и соглашение между нами будет возможно. В противном случае я буду принужден отражать нападение, которое ничем не было возбуждено с моей стороны. Ваше Величество, еще имеете возможность избавить человечество от бедствий новой войны.
(подписал) Александр». ]


13 го июня, в два часа ночи, государь, призвав к себе Балашева и прочтя ему свое письмо к Наполеону, приказал ему отвезти это письмо и лично передать французскому императору. Отправляя Балашева, государь вновь повторил ему слова о том, что он не помирится до тех пор, пока останется хотя один вооруженный неприятель на русской земле, и приказал непременно передать эти слова Наполеону. Государь не написал этих слов в письме, потому что он чувствовал с своим тактом, что слова эти неудобны для передачи в ту минуту, когда делается последняя попытка примирения; но он непременно приказал Балашеву передать их лично Наполеону.
Выехав в ночь с 13 го на 14 е июня, Балашев, сопутствуемый трубачом и двумя казаками, к рассвету приехал в деревню Рыконты, на французские аванпосты по сю сторону Немана. Он был остановлен французскими кавалерийскими часовыми.
Французский гусарский унтер офицер, в малиновом мундире и мохнатой шапке, крикнул на подъезжавшего Балашева, приказывая ему остановиться. Балашев не тотчас остановился, а продолжал шагом подвигаться по дороге.
Унтер офицер, нахмурившись и проворчав какое то ругательство, надвинулся грудью лошади на Балашева, взялся за саблю и грубо крикнул на русского генерала, спрашивая его: глух ли он, что не слышит того, что ему говорят. Балашев назвал себя. Унтер офицер послал солдата к офицеру.
Не обращая на Балашева внимания, унтер офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала.
Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы.
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.
Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить.
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.
– Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu'il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его:
– Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой.
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.


Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно.
Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.
– Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l'enverrai a l'Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.]
Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору.
– Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят.
И как будто для того чтобы еще больше дать почувствовать русскому генералу его зависимость от грубой силы, Даву послал адъютанта за дежурным.
Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись.
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.


Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Дубовской,_Николай_Никанорович&oldid=79151336»