Дубровенское гетто
| Дубровенское гетто | |
 Памятник евреям — узникам гетто в Дубровно | |
| Тип |
закрытое |
|---|---|
| Местонахождение | |
| Период существования |
октябрь 1941 — |
| Число узников |
2500 |
| Дубровенское гетто на Викискладе | |
Гетто в Дубро́вно — (октябрь 1941 — 6 декабря 1941) — еврейское гетто, место принудительного переселения евреев города Дубровно Витебской области и близлежащих населённых пунктов в процессе преследования и уничтожения евреев во время оккупации территории Белоруссии войсками нацистской Германии в период Второй мировой войны.
По переписи населения 1939 года в Дубровно проживало 2119 евреев — 21,37 % жителей города[1].
Содержание
Оккупация Дубровно
Дубровно было захвачено подразделениями вермахта 16 июля 1941 года, и оккупация продолжалась почти 3 года — до 26 июня 1944 года[2]. Дубровно входил в военную зону оккупации[3].
Сразу после оккупации нацисты ввели для евреев дискриминационные меры, запретив им после 18.00 появляться на улице, покидать посёлок без особого разрешения, снимать повязки с шестиконечной звездой[1].
После тотальной регистрации населения всех трудоспособных евреев оккупанты использовали на физически тяжелых работах, а детей заставляли чистить казармы и туалеты. Нацисты и коллаборационисты безнаказанно издевались над евреями, часто избивая их[1].
Создание гетто
В октябре 1941 года около 2000 евреев Дубровно согнали в несколько двухэтажных домов на улице Левобереговой, заставив их разместиться в невыносимой тесноте[1][4]: «…еврейское население города Дубровно было согнано в лагерь „жилкоп“, где применялись бесчеловечные методы притеснения»[1].
Уничтожение гетто
Гетто было уничтожено 6 декабря 1941 года. Около льнозавода, рядом с еврейским кладбищем, в песчаном карьере, там, где сейчас улица Витебская, были расстреляны из пулеметов более 1500 евреев (за двором фабрики «Днепровская мануфактура»[4]). Некоторых евреев, облив горючим, сожгли живьем. Детей убили последними — ломая им позвоночник о колено[1][4]. Оставленных в живых ремесленников с семьями убили в феврале 1942 года.
А. Нирманн перед расстрелом накинулся на одного из карателей и затащил его с собой в яму[1].
Учитывая, что «кроме массовых расстрелов ещё группами и по одиночке было расстреляно 185 человек»[1], общее число убитых евреев в Дубровно, по данным «Справочника о местах принудительного содержания гражданского населения на оккупированной территории Беларуси 1941—1944» составило 1985 человек[5][6]. Согласно «Энциклопедии Холокоста на территории СССР», в Дубровно погибли около 3000 евреев — жителей самого Дубровно и окружающих деревень[3].
В 1944 году, перед отступлением, немцы, пытаясь скрыть следы своих преступлений, заставляли советских военнопленных выкапывать тела убитых евреев и сжигать их, расстреляв после этого и самих военнопленных[4].
Случаи спасения и «Праведники народов мира»
Достоверно известно про удачный побег Дрибинского, братьев Дымшиц и Лапатухина.
В Дуброво 2 человека — Реутович Степан и Ефимия — были удостоены почетного звания «Праведник народов мира» от израильского мемориального института «Яд Вашем» «в знак глубочайшей признательности за помощь, оказанную еврейскому народу в годы Второй мировой войны» — за спасение Гуменник (Каплан) Иды[7].
Память
Обелиск в память узникам Дубровенского гетто установлен в городе рядом со льнозаводом[8].
Опубликованы неполные списки убитых в Дубровно евреев[9].
Напишите отзыв о статье "Дубровенское гетто"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Винница, 2011.
- ↑ «Памяць. Дубровенскi раён», 1997, с. 329.
- ↑ 1 2 Холокост на территории СССР, 2009.
- ↑ 1 2 3 4 Аркадий Шульман. [mishpoha.org/n25/25a06.shtml На родине моих снов]
- ↑ Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). — фонд 7021, опись 84, дело 6, листы 3, 3об.
- ↑ Справочник о местах принудительного содержания, 2001, с. 22.
- ↑ [db.yadvashem.org/righteous/family.html?language=ru&itemId=4315766 История спасения. Ида Гуменник]
- ↑ [jhrgbelarus.org/Heritage_Holocaust.php?pid=&lang=en&city_id=249&type=3 Холокост в Дубровно] (англ.)
- ↑ «Памяць. Дубровенскi раён», 1997, с. 278.
Источники
- Адамушко В. И., Бирюкова О. В., Крюк В. П., Кудрякова Г. А. Справочник о местах принудительного содержания гражданского населения на оккупированной территории Беларуси 1941-1944. — Мн.: Национальный архив Республики Беларусь, Государственный комитет по архивам и делопроизводству Республики Беларусь, 2001. — 158 с. — 2000 экз. — ISBN 985-6372-19-4.
- Винница Г. Р. Приложение А. История гетто в отдельных населённых пунктах Восточной Беларуси // Холокост на оккупированной территории Восточной Беларуси в 1941—1945 годах. — Мн.: Ковчег, 2011. — С. 280-281. — 360 с. — 150 экз. — ISBN 978-985-6950-96-7.
- Холокост на территории СССР: Энциклопедия / Гл. ред. И. А. Альтман. — М.: РОССПЭН, 2009. — С. 286. — 1143 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-8243-1296-6.
- А. Шульман. [mishpoha.org/n25/25a06.shtml На родине моих снов]
- Ю. А. Нирман [shtetle.co.il/Shtetls/dubrovno/nirman.html Хочу, чтобы внуки знали и помнили]
- [www.dubrovno.by/?p=6183 В Дубровенском районе увековечили память еврейского рода Меклер]
- Ф.С. Кулакоў, М.А. Ляшчынскi, А.Л. Петрашкевiч i iнш. (рэдкал.), А.Я. Гаўруцiкаў, Р.П. Кахноўская (укладальнiкi). «Памяць. Дубровенскi раён». — Мн.: «Палiграфафармленне», 1997. — ISBN 985-6351-02-02. (белор.)
- [rujen.ru/index.php/%D0%94%D1%83%D0%B1%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%BD%D0%BE Дубровно] — статья из Российской еврейской энциклопедии
- Л. Смиловицкий. [www.newswe.com/index.php?go=Pages&in=view&id=9067 «Эксперимент» в Дубровно]
Дополнительная литература
- Смиловицкий Л. Л. [drive.google.com/file/d/0B6aCed1Z3JywSFpZRkJXaHp0YXc/view?usp=sharing Катастрофа евреев в Белоруссии, 1941—1944]. — Тель-Авив: Библиотека Матвея Черного, 2000. — 432 с. — ISBN 965-7094-24-0.
- Черноглазова Р. А., Хеер Х. Трагедия евреев Белоруссии в 1941— 1944 гг.: сборник материалов и документов. — Изд. 2-е, испр. и доп.. — Мн.: Э. С. Гальперин, 1997. — 398 с. — 1000 экз. — ISBN 985627902X.
См. также
Отрывок, характеризующий Дубровенское гетто
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
