Дубцы (Московская область)
| Деревня
Дубцы
Показать/скрыть карты
|
Дубцы́ — деревня в Одинцовском районе Московской области, расположенная на Рублёво-Успенском шоссе. Входит в состав муниципального образования «сельское поселение Успенское».
История
История этой деревни неразрывно связана с судьбой соседнего села Уборы. В сохранившихся документах эти места впервые упоминаются с начала XVI в., когда разъезжая грамота 1504.г. отмечает здесь луг Избореск, принадлежавший Якову Дмитриевичу Овцыну, и луг на Дубце, которым владел его племянник Семен. Судя по генеалогическим наблюдениям, Овцыны владели этими землями с начала XV в. В первой четверти XVI в. эти луга становятся собственностью удельного князя Юрия Ивановича и при нём тут возникают небольшие деревушки. Одна межевая грамота 1526 г. упоминает деревню Дубетцкий Брод.
В дальнейшем деревня Дубцы постоянно встречается в документах вместе с Уборами. Так, в 1678 г. ею распоряжался Петр Васильевич Шереметев, а через четверть столетия его сыновья Алексей и Иван. Согласно «Экономическим примечаниям» конца XVIII в. Дубцы вместе с Уборами принадлежали графу Федору Григорьевичу Орлову, надворному советнику Николаю Владимировичу Шереметеву и его сестре Наталье. В деревне было 16 дворов, где имелось 47 душ мужского пола и 55 женского.
По сведениям 1852 г. Дубцы значились в совместном владении генеральши Софьи Сергеевны Бибиковой и коллежской ассесорши Варвары Петровны Шереметевой. В 24 дворах деревни проживали 117 мужчин и 127 женщин. Спустя три десятилетия здесь числилось 365 душ. Перепись 1926 г. застает в деревне 92 хозяйства и 449 жителей (197 мужчин и 252 женщины). Имелся сельсовет.
Через шесть десятилетий, к 1989 г. количество хозяйств сократилось до сорока и было всего 54 постоянных жителя.
Напишите отзыв о статье "Дубцы (Московская область)"
Ссылки
- [www.uspenskoe-admin.ru/o-poselenii/istoricheskaya-spravka Историческая справка деревни Дубцы]
| ||||||||||
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Дубцы (Московская область)
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
