Дуб Пугачёва
Дуб Пугачёва (луговомар. Пугачёв тумо) — крупный экземпляр дуба, произрастающий на территории массива «Кленовая Гора» национального парка Марий Чодра, Волжский район, Марий Эл, в 1 км к северо-западу от озера Конан-Ер. В апреле 2013 дереву был присвоен статус памятника живой природы[1].
Возраст и биометрия
Высота дерева от поверхности земли составляет 26 метров, а диаметр ствола — 1,59 м. Согласно проведённым исследованиям, было выяснено, что дерево начало расти приблизительно в 1500 году (по другим оценкам — в 1650)[2]. Исследования, проведенные в 2013 году, показали, что дерево начало расти в 1600 году[1].
Легенда
Согласно легенде, после поражения под Казанью в 1774 году, Емельян Пугачёв поднимался на крону дуба, откуда наблюдал горящую Казань. Предположительно, если эти события и происходили, то не могли быть связаны с этим деревом, так как в тот момент оно не было выдающимся по своему размеру. Предположительно, легенда могла иметь отношение к другому большому дубу, росшему в окрестностях нынешнего дуба с приблизительно 1400-х годов по 1940-е, и спиленному после своей гибели в 1950-х[3].
Напишите отзыв о статье "Дуб Пугачёва"
Примечания
Координаты: 56°08′05″ с. ш. 48°28′06″ в. д. / 56.13472° с. ш. 48.46833° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=56.13472&mlon=48.46833&zoom=14 (O)] (Я)
Отрывок, характеризующий Дуб Пугачёва
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
