Дувакин, Виктор Дмитриевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Виктор Дувакин
Имя при рождении:

Виктор Дмитриевич Дувакин

Род деятельности:

литературовед, филолог, архивист

Дата рождения:

13 марта (28 февраля) 1909(1909-02-28)

Место рождения:

Москва

Гражданство:

Дата смерти:

21 июня 1982(1982-06-21) (73 года)

Место смерти:

Москва

Награды и премии:

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Виктор Дмитриевич Дувакин (28 февраля 1909, Москва — 21 июня 1982, там же) — русский советский литературовед, филолог, архивист, педагог. Кандидат наук (с 1955). Специалист в области русской поэзии Золотого и Серебряного веков.





Биография

Родился в семье врача, служившего в московской городской управе. В 1926 окончил Первую опытно-показательную школу МОНО. В 1926—1930 учился на переводческом отделении литературного факультета 1-го МГУ. Ученик профессоров — лингвистов Д. Н. Ушакова, К. А. Ганшиной, фольклориста Ю. М. Соколова .

После окончания начал сотрудничать в газетах.

В 1931 поступил на работу в Государственный Литературный музей, занимался спасением и сохранением фоноархива. Инициатор создания стенографических воспоминаний друзей о поэте В. Маяковском. Кроме того, был одним из наиболее деятельных членов «Бригады по изучению и пропаганде работ В. В. Маяковского», существовавшей при Литературном музее в 1931—1941 гг.

С 1939 Дувакин — преподаватель: ведет спецкурс в Московском институте философии, литературы и истории, после слияния ИФЛИ с МГУ читал курс лекций на филологическом факультете университета (русская литература XX века, советская литература, теория литературы), кроме того, спецкурс и руководил семинаром по творчеству Маяковского.

Участник Великой Отечественной войны. Во время войны выступал с лекциями в воинских частях и в клубах.

В 1955 защитил кандидатскую диссертацию по теме «Окна РОСТА В. В. Маяковского» (1955).

В 1965—1966 участвовал свидетелем со стороны защиты в процессе над А. Д. Синявским (Абра́мом Терцом) и Ю. М. Даниэлем (Николаем Аржаком), за что 3 мая 1966 был отстранëн от преподавания и уволен с филологического факультета МГУ, как «не соответствующего занимаемой должности».

После многочисленных обращений и ходатайств со стороны студентов и преподавателей и после личной просьбы академиков П. С. Александрова и А. Д. Колмогорова ректор МГУ И. Г. Петровский, всё же зачислил В. Дувакина старшим научным сотрудником на кафедру научной информации и в качестве возможного направления его будущей деятельности предложил создавать фонд звуковых мемуаров по истории русской культуры первой трети XX века.

Работая на кафедре с мая 1966 по июнь 1982 года записал около 850 магнитофонных кассет, проведя беседы с более чем 300-ми деятелями науки и культуры. На основании этих записей впоследствии вышло несколько книг и множество публикаций в периодике.

Собрание Дувакина

Работа по собиранию аудиозаписей бесед с деятелями науки и культуры была начата В. Д. Дувакиным в 1967 году на межфакультетской кафедре научной информации. Будучи исследователем творчества Маяковского, первые свои записи Дувакин сделал, беседуя с людьми, знавшими поэта. Впоследствии тематика записей значительно расширилась. Своими воспоминаниями делились ученые, художники, краеведы, музейщики, актеры, архитекторы. Особое место заняли записи по истории Московского университета, образования и науки, истории русского зарубежья, русского авангарда. Всего, под руководством Дувакина, было записано более восьмисот интервью[1].

В июле 1988 года, в связи с ликвидацией кафедры научной информации, собрание фонодокументов В. Д. Дувакина было передано в Научную библиотеку МГУ, где в 1991 году был создан специальный Отдел устной истории, продолживший деятельность по созданию новых записей, хранению и описанию фонофонда.

В 2010 году сотрудниками Отдела устной истории Научной библиотеки МГУ был создан фонд развития гуманитарных исследований «Устная история»[2].

В 2012—2014 годах программы Фонда «Устная история» были поддержаны рядом организаций и благотворительных фондов. Программа по формированию корпуса записей ученых и созданию Общедоступного сетевого архива (www.oralhistory.ru) была поддержана Фондом Михаила Прохорова[3][4]. Фонд AVC Charity поддержал программу по записи и публикации воспоминаний по искусству, призванную объединить старые архивные материалы и новые беседы — за счёт поддержки фондом AVC Charity была выполнена оцифровка старых бесед, записанных на магнитную ленту в 1960—1980-х годах, а также выполнять новые записи в Москве и Санкт-Петербурге[4][5].

Избранная библиография

  • Радость, мастером кованная. Очерки творчества В. В. Маяковского. М.: Советский писатель, 1964. Rostafenster. Дрезден, 1967, 1975.
  • В. В. Маяковский. Избранные произведения / Составление, вступительный очерк и комментарии В. Д. Дувакина. М., 1956, 1963, 1967.
  • В. В. Маяковский в портретах, иллюстрациях, документах. Пособие для учителей средней школы / Общая редакция В. Д. Дувакина. М., 1956.
  • Н. В. Тимофеев-Ресовский. Воспоминания. М., 1995.
  • Беседы В. Д. Дувакина с М. М. Бахтиным. М., 1996, 2002.
  • Анна Ахматова в записях В. Д. Дувакина. М., 1999.
  • Н. В. Тимофеев-Ресовский. Истории, рассказанные им самим, с письмами, фотографиями и документами. М., 2000.
  • А. В. Азарх-Грановская. Беседы с В. Д. Дувакиным. М.-Иерусалим, 2001.
  • Осип и Надежда Мандельштамы в рассказах современников. М., 2001.
  • Л. И. Тимофеев, Г. Н. Поспелов. Устные мемуары. М., 2003.

Награды

Напишите отзыв о статье "Дувакин, Виктор Дмитриевич"

Литература

  • Хализев В. Е. По следам дела Синявского и Даниэля: Изгнание доцента В. Д. Дувакина с филологического факультета МГУ в 1966 году // Страницы истории русской литературы. Сб. статей. К семидесятилетию профессора В. И. Коровина. М.: Прометей, 2002. С. 410—419.
  • Владимир Радзишевский. [magazines.russ.ru/znamia/2004/12/razd-pr.html Изгой с допотопным магнитофоном: жизнь после катастрофы]. 2004 N12. Знамя (12-2004). Проверено 17 февраля 2014.

Примечания

  1. [magazines.russ.ru/nlo/2005/74/sp28.html Споров Д. Б. Живая речь ушедшей эпохи: собрание Виктора Дувакина // Новое литературное обозрение. М., 2005. № 74] на сайте «Журнальный зал»
  2. [www.nbmgu.ru/nbmgu/verbal_history.aspx?sector=0 Фонд «Устная история»] на сайте Научной библиотеки МГУ
  3. [www.prokhorovfund.ru/projects/partnership/1783/ Фонд Михаила Прохорова: Проекты /Партнерство и поддержка / Фонд «Устная история»] // prokhorovfund.ru
  4. 1 2 [oralhistory.ru/about/invitation Устная история: Сотрудничество] // oralhistory.ru
  5. [avccharity.com/projects/oral-history Устная история : AVC] // avccharity.com

Ссылки

  • [www.philol.msu.ru/~xxcentury/ist_duvakin.html Дувакин Виктор Дмитриевич]

Отрывок, характеризующий Дувакин, Виктор Дмитриевич

И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.


Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.


После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.
Люди русского войска были так измучены этим непрерывным движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
Быстрое движение русских за французами действовало на русскую армию точно так же разрушительно, как и бегство французов. Разница была только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французской армией, и в том, что отсталые больные у французов оставались в руках врага, отсталые русские оставались у себя дома. Главная причина уменьшения армии Наполеона была быстрота движения, и несомненным доказательством тому служит соответственное уменьшение русских войск.