Дуглас, Мелвин

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Мелвин Дуглас
Melvyn Douglas
Имя при рождении:

Мелвин Эдуард Хесселберг

Дата рождения:

5 апреля 1901(1901-04-05)

Место рождения:

Мейкон, Джорджия, США

Дата смерти:

4 августа 1981(1981-08-04) (80 лет)

Место смерти:

Нью-Йорк, США

Гражданство:

США США

Профессия:

актёр

Карьера:

19311981

Награды:

«Оскар» (1964, 1980)
«Золотой глобус» (1980)

Мелвин Дуглас (англ. Melvyn Douglas; наст. имя — Мелвин Эдуард Хесселберг (англ. Melvyn Edouard Hesselberg); 5 апреля 1901 — 4 августа 1981) — американский киноактёр, двукратный лауреат премии «Оскар», обладатель «Золотого глобуса», а также двух звёзд на Голливудской Аллее Славы: за вклад в развитие киноиндустрии — 6423, и за вклад в развитие телевидения — 6601.

Его отец — пианист и композитор Эдуард Григорьевич Хессельберг (1870—1935), ученик Антона Рубинштейна — был еврейским эмигрантом из Риги (тогда Лифляндская губерния); мать, Лина Приссила (Лена Присцилла) Шекелфорд (1868—1961) — уроженка Теннесси, дочь генерала от инфантерии Джорджа Таллаферо Шекелфорда (1837—1942)[1][2].



Избранная фильмография

Год Русское название Оригинальное название Персонаж
1931 «Сегодня ночью или никогда» Tonight or Never Джим Флетчер
1932 «Престиж» Prestige капитан Андре Верлен
1932 «Сломанное крыло» The Broken Wing Фил Марвин
1932 «Какой ты меня желаешь» As You Desire Me граф Бруно Варелли
1932 «Старый темный дом» The Old Dark House Роджер Пендеррэл
1933 «Вампир-летучая мышь» The Vampire Bat Карл Бреттшнайдер
1933 «Нагана» Nagana доктор Уолтер Трэднон
1933 «Адвокат» Counsellor at Law Рой Дарвин
1934 «Женщина в темноте» Woman In The Dark Тони Робсон
1934 «Опасный поворот» Dangerous Corner Чарльз Шентон
1935 «Враг народа» The People’s Enemy Трапс Стюарт
1935 «Она вышла замуж за босса» She Married Her Boss Ричард Барклай
1935 «Мэри Бернс, беглянка» Mary Burns, Fugitive Бартон Пауэлл
1935 «Энни Окли» Anny Oakley Джефф Хогарт
1935 «Возвращение одинокого волка» The Lone Wolf Returns Майкл Лэниард
1936 «И вот они поженились» And So They Were Married Стефен Блэйк
1936 «Теодора становится дикой» Theodora Goes Wild Майкл Грант
1937 «Отважные капитаны» Captains Courageous мистер Чейни
1937 «Я встретила его в Париже» I Met Him in Paris Джордж Поттер
1937 «Ангел» Angel Тони Хэлтон
1938 «Арсен Люпен возвращается» Arsène Lupin Returns Арсен Люпен/Рене Фарранд
1938 «Мимолетное знакомство» Fast Company Джоэл Слоун
1938 «Тот самый возраст» That Certain Age Винсент Буллит
1939 «Ниночка» (1939) Ninotchka граф Леон д’Алгу
1940 «Слишком много мужей» Too Many Husbands Генри Лаундес
1941 «Двуликая женщина» Two-Faced Woman Ларри Блейк
1942 «Они все целовали невесту» They All Kissed the Bride Майк Холмс
1947 «Море травы» The Sea of Grass Брайс Чемберлен
1948 «Мистер Блэндингз строит дом своей мечты» Mr. Blandings Builds His Dream House Билл Коул
1949 «Моя личная настоящая любовь» My Own True Love Клайв Хес
1949 «Женский секрет» Woman Secret Люк Джордан
1951 «Мое запретное прошлое» My Forbidden Past Пол Буревел
1951 «На свободу» On the Loose Френк Бредли
1962 «Билли Бад» Billy Budd The Dansker — Sailmaker
1963 «Хад» Hud Хомер Бэннон
1964 «Американизация Эмили» The Americanization of Emily адмирал Вильям Джессап
1965 «Восторг» Rapture Фредерик Ларбад
1967 «Отель» Hotel Уоррен Трент
1972 «Кандидат» The Candidate Джон МакКей
1976 «Жилец» Le locataire месье Зу
1979 «Будучи там» Being There Бенджамин Рэнд
1980 «Перебежчик» The Changeling Джозеф Кармайкл
1980 «Загадай мне загадку» Tell Me a Riddle Дэвид
1981 «История с привидениями» Ghost Story доктор Джон Джеффри
1982 «Ожесточенная борьба» The Hot Touch Макс Райх

Напишите отзыв о статье "Дуглас, Мелвин"

Ссылки

Отрывок, характеризующий Дуглас, Мелвин

Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.