Дуглас, Стивен

Стивен Арнольд Дуглас Stephen Arnold Douglas
Сенатор от штата Иллинойс
4 марта 1847 — 4 июня 1861
Предшественник:	Джеймс Семпл
Преемник:	Орвилль Браунинг
Член Палаты представителей от 5-го избирательного округа Иллинойса
4 марта 1843 — 3 марта 1847
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	Уильям Ричардсон
Рождение:	23 апреля 1813(1813-04-23) Брэндон, Вермонт, США
Смерть:	3 июня 1861(1861-06-03) (48 лет) Чикаго, Иллинойс, США
Супруга:	Марта Мартин Абдель Каттс
Партия:	Демократическая партия США
Образование:	Боудин-колледж
Автограф:

Стивен Арнольд Дуглас (англ. Stephen Arnold Douglas; 23 апреля 1813 — 3 июня 1861) — член демократической партии США. Был соперником Авраама Линкольна на выборах в Сенат США 1858 года, во время которых одержал победу над республиканцем, и выборах президента США 1860 года, которые выиграл Линкольн.

Его позиция по вопросу рабовладения была двойственной: с одной стороны, он категорически противостоял южным рабовладельцам и после нападения на форт Самтер был сторонником жёстких мер против них; с другой стороны, будучи дважды женат на представительницах рабовладельческой аристократии, он добился знаменитого Компромисса 1850 г. с рабовладельцами, согласно которому на старых землях сохранялся статус-кво (часть штатов — не рабовладельческие, часть — рабовладельческие), однако на новых землях рабовладение допускалось. В гражданской войне активно поддержал сторону федерального правительства, но скончался до окончания конфликта.

Любопытно, что Дуглас был соперником Линкольна не только в политике — он ухаживал за Мэри Тодд, добиваясь её благосклонности, однако та предпочла ему Линкольна. Исторический анекдот гласит, что на инаугурации Линкольна, когда тот перед инаугурационной речью снял цилиндр, Дуглас взял его со словами «Раз я не могу быть президентом, хотя бы подержу его шляпу».

Ссылки

• Гарднер У. [www.gutenberg.org/etext/2593 Жизнь Стивена А. Дугласа]  (англ.)
• [www.stephenadouglas.org/ Ассоциация памяти Дугласа]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Дуглас, Стивен

«Я бы рада была отдохнуть и посидеть с вами, я устала; но вы видите, как меня выбирают, и я этому рада, и я счастлива, и я всех люблю, и мы с вами всё это понимаем», и еще многое и многое сказала эта улыбка. Когда кавалер оставил ее, Наташа побежала через залу, чтобы взять двух дам для фигур.
«Ежели она подойдет прежде к своей кузине, а потом к другой даме, то она будет моей женой», сказал совершенно неожиданно сам себе князь Андрей, глядя на нее. Она подошла прежде к кузине.
«Какой вздор иногда приходит в голову! подумал князь Андрей; но верно только то, что эта девушка так мила, так особенна, что она не протанцует здесь месяца и выйдет замуж… Это здесь редкость», думал он, когда Наташа, поправляя откинувшуюся у корсажа розу, усаживалась подле него.
В конце котильона старый граф подошел в своем синем фраке к танцующим. Он пригласил к себе князя Андрея и спросил у дочери, весело ли ей? Наташа не ответила и только улыбнулась такой улыбкой, которая с упреком говорила: «как можно было спрашивать об этом?»
– Так весело, как никогда в жизни! – сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые руки, чтобы обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя.

Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.


На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.