Дуи, Ивон

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Ивон Дуи
Общая информация
Родился
Лез-Андели, Франция
Гражданство
Позиция нападающий
Информация о клубе
Клуб завершил карьеру
Карьера
Клубная карьера*
1953—1959 Лилль 172 (62)
1959—1961 Гавр 71 (28)
1961—1967 Монако 167 (62)
1967—1969 Канн 81 (26)
Национальная сборная**
1957—1965 Франция 20 (4)
Международные медали
Чемпионаты мира
Бронза Швеция 1958

* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Ивон Дуи (16 мая 1935, Лез-Андели) — французский футболист, нападающий.





Карьера

Клубная

В возрасте 18 лет дебютировал за «Лилль», в первый же сезон отыграл 25 игр и забил 8 мячей, став чемпионом Франции. На следующий год Иво стал обладателем Кубка Франции, сделав дубль в финале в ворота «Бордо». Однако уже в сезоне 1955/56 «Лилль» вылетел из Лиги 1, а Дуи вынужден был проходить службу в армии, выиграв Чемпионат мира среди вооруженных сил. На следующий год «Лилль» возвратился в высшую лигу, а Дуи забил 11 мячей в 15 матчах.

По итогам сезона 1958/59 «Лилль» снова покидает Лигу 1, а Дуи переходит в «Гавр», в составе которого за два года провел 71 матч, забил 28 мячей.

В 1961 году Дуи присоединился к «Монако». В сезоне 1962/63 "монегаски" сделал дубль, выиграв чемпионат и кубок Франции, а Иво по итогам сезона был назван футболистом года во Франции.

В 1967 году в возрасте 32 лет Иво перешел в выступавший в Лиге 2 «Канн». После трех сезонов в «Канне» Дуи завершил карьеру.

Карьера в сборной

С 1957 по 1965 Ивон сыграл 20 матчей и забил 4 мяча в национальной сборной. Был в составе команды, занявшей 3 место на Чемпионате мира 1958 и 4 место на Чемпионате Европы 1960.

Достижения

Командные

«Лилль»
«Монако»

Личные


Напишите отзыв о статье "Дуи, Ивон"

Отрывок, характеризующий Дуи, Ивон

Ростов видел слезы, наполнившие глаза государя, и слышал, как он, отъезжая, по французски сказал Чарторижскому:
– Какая ужасная вещь война, какая ужасная вещь! Quelle terrible chose que la guerre!
Войска авангарда расположились впереди Вишау, в виду цепи неприятельской, уступавшей нам место при малейшей перестрелке в продолжение всего дня. Авангарду объявлена была благодарность государя, обещаны награды, и людям роздана двойная порция водки. Еще веселее, чем в прошлую ночь, трещали бивачные костры и раздавались солдатские песни.
Денисов в эту ночь праздновал производство свое в майоры, и Ростов, уже довольно выпивший в конце пирушки, предложил тост за здоровье государя, но «не государя императора, как говорят на официальных обедах, – сказал он, – а за здоровье государя, доброго, обворожительного и великого человека; пьем за его здоровье и за верную победу над французами!»
– Коли мы прежде дрались, – сказал он, – и не давали спуску французам, как под Шенграбеном, что же теперь будет, когда он впереди? Мы все умрем, с наслаждением умрем за него. Так, господа? Может быть, я не так говорю, я много выпил; да я так чувствую, и вы тоже. За здоровье Александра первого! Урра!
– Урра! – зазвучали воодушевленные голоса офицеров.
И старый ротмистр Кирстен кричал воодушевленно и не менее искренно, чем двадцатилетний Ростов.
Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.
– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.