Дукатон

Дукатон — крупная серебряная монета, имевшая широкое распространение на территориях республики Соединённых провинций, Южных Нидерландов и Льежского епископства в XVI—XVIII столетиях. Непродолжительный период времени дукатоны выпускали для колоний голландской Ост-Индской кампании.

Из-за общности названий к дукатонам могут также относить итальянские дукатоне.

Начало выпуска

Впервые дукатоны начали чеканить в Гельдерне и Фризии в 1582—1585 годах. Изначально они являлись серебряными эквивалентами золотого дуката. Первые дукатоны весили 27,13 г при содержании 22,98 г чистого серебра. С 1618 года начат выпуск дукатонов в Южных Нидерландах. Монета соответствовала по стоимости 3 гульденам или 60 стюверам и весила 32,48 г при содержании 30,661 г, а позже 28,88 г чистого серебра.

Внешний вид

На реверсе дукатонов Южных Нидерландов располагался испанский, либо с 1713 года австрийский герб. В независимой республике Соединённых провинций на монетах помещали гербовый щит со львом, который держат 2 льва. Аверс монет Южных Нидерландов содержал изображение монарха, в то время как в северной независимой части — скачущего всадника. Особенностью денежного обращения государства являлось наличие нескольких центров эмиссии. Каждая из составляющих республику провинций чеканила собственные дукатоны. Их вид отличался относительным однообразием. Отличительной чертой, свидетельствующей о месте выпуска, является герб провинции-эмитента на аверсе.

Распространение

Дукатоны Соединённых провинций благодаря своему дизайну получили официальное название «серебряный всадник» (нидерл. zilveren rijder) или рейдер. Согласно резолюции Генеральных штатов от 19 июня 1659 года вес рейдеров должен был составлять 32,78 г серебра 941 пробы (30,846 г чистого серебра). Стоимость рейдера стала соответствовать 63 стюверам. В республике Соединённых провинций дукатоны или рейдеры чеканили вплоть до окончания её существования. С 1728 по 1751 год с перерывами дукатоны чеканили и для подконтрольных голландской Ост-Индской кампании владений.

Кроме Южных Нидерландов и Соединённых провинций дукатоны выпускали в Льежском епископстве. Здесь сложилась денежная система в которой 1 дукатон соответствовал 60 солям. 10 эскалинам или 240 лиардам.

Прекращение выпуска

В Южных Нидерландах выпуск дукатонов был прекращён в 1754 году. Это было обусловлено подписанием в 1753 году австрийско-баварской монетной конвенции, которая являлась попыткой унификации денежных систем двух государств. Согласно договору были определены весовые характеристики новой денежной единицы — конвенционного талера. Входящие в состав Австрийской империи Южные Нидерланды были вынуждены прекратить выпуск дукатонов, заменив их разновидностью конвенционного талера — кроненталером.

Вступив в войну первой коалиции республика Соединённых провинций была занята войсками революционной Франции. В сформированной на территории Нидерландов и зависимой от Франции Батавской республике в 1796 и 1798 годах отчеканили последние дукатоны мизерными тиражами в 435 и 360 экземпляров соответственно.

Литература

• Зварич В.В. [www.numizm.ru/ Нумизматический словарь]. — 4-е изд.. — Львов: Высшая школа, 1980.
• Фенглер Х., Гироу Г., Унгер В. [www.numizm.ru/ Словарь нумизмата] / Отв. ред. В. М. Потин. — 2-е изд., перераб. и доп.. — М.: Радио и связь, 1993. — ISBN 5-256-00317-8.
• Cuhaj G., Michael T. Standard Catalog of World Coins 1701—1800. — 5-е изд. — Iola: Krause Publications, 2010. — 1344 с. — ISBN 978-1-4402-1364-9.
• Kahnt Helmut. Ducaton // Das große Münzlexicon von A bis Z. — 1. Auflage. — Regenstauf: Battenberg Verlag, 2005. — S. 107—108. — ISBN 3-89441-550-9.

Отрывок, характеризующий Дукатон

Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.