Дулов, Всеволод Иванович

Всеволод Иванович Дулов
Дата рождения:	2 мая 1913(1913-05-02)
Место рождения:	Бодайбо, Российская империя
Дата смерти:	2 апреля 1964(1964-04-02) (50 лет)
Место смерти:	Иркутск, СССР
Страна:	СССР СССР
Научная сфера:	история Сибири
Место работы:	ИГПИ
Учёная степень:	доктор исторических наук (1951)
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Иркутский педагогический институт
Известные ученики:	Тюкавкин В. Г.
Награды и премии:

Все́волод Ива́нович Ду́лов (2 мая 1913, Бодайбо — 2 апреля 1964, Иркутск) — советский историк, историк Сибири, доктор исторических наук, профессор, лауреат Государственной премии СССР.

Биография

Родился 2 мая 1913 года в Бодайбо. Жил в селе Знаменка (ныне — Жигаловский район Иркутской области). В 1934 году окончил Иркутский педагогический институт. В 1942 году защитил кандидатскую диссертацию, в 1951 году — докторскую диссертацию. С 1952 по 1964 год — заведующий кафедрой истории СССР Иркутского педагогического института. Участвовал в выпуске пятитомной «Истории Сибири».

Основные направления научной деятельности: история революционного движения и политической ссылки в Восточной Сибири, история Тувы XIX – начала XX века, история присоединения Сибири к России, история социально-экономического развития Сибири.

Скончался 2 апреля 1964 года в Иркутске. Похоронен на Радищевском кладбище в Иркутске.

Семья

• Сын — Александр Всеволодович Дулов (1938) — советский и российский историк, доктор исторических наук, профессор.

Награды

• Орден Трудового Красного Знамени.
• Орден Знак Почёта.
• Государственная премия СССР.
• Медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».

Память

• В Иркутске на здании, где работал Всеволод Дулов, в память о нём установлена мемориальная доска.

Ссылки

• [irkipedia.ru/content/dulov_vsevolod_ivanovich Всеволод Дулов] в Иркипедии
• [inark.net/irkutsk/object/1812224058 Всеволод Дулов] на сайте Приангарье

Отрывок, характеризующий Дулов, Всеволод Иванович

«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.