Дульса II (графиня Прованса)

Дульса II фр. Douce II окс. Dolça II de Provença
Графиня Прованса
1166 — 1167
Предшественник:	Раймонд Беренгер II
Преемник:	Альфонс I
Графиня Жеводана
1166 — 1167
Предшественник:	Раймонд Беренгер II
Преемник:	Альфонс I
Графиня де Мельгёй
1166 — 1172
Рождение:	после 1162
Смерть:	1172(1172)
Род:	Барселонский дом
Отец:	Раймонд Беренгер II
Мать:	Рыкса Силезская

Дульса II (фр. Douce II, окс. Dolça II de Provença; после 1162 — 1172) — графиня Прованса и Жеводана, виконтесса де Карлат в 1166—1167, графиня де Мельгёй с 1166.

Дочь Раймонда Беренгера II, графа Прованса, и Рыксы Силезской. При заключении мира с Тулузским графством была в октябре 1165 помолвлена с Раймондом, наследником графа Раймонда V. После того как весной следующего года Раймонд Беренгер II погиб под стенами Ниццы, Раймонд V решил попытаться овладеть Провансом, и расторг помолвку сына, чтобы самому жениться на матери Дульсы. Регентский совет Арагона не захотел отдавать Прованс тулузцам, и в том же году в графство прибыл юный Альфонс II Арагонский, начавший новую войну с Тулузой.

В 1167 арагонцы отстранили от власти малолетнюю Дульсу, и Альфонс стал графом Прованса и Жеводана. Дульса сохранила только доставшуюся от бабки часть графства Мельгёй. Дульса умерла в 1172, и с ней закончилась Первая Прованская линия Барселонского дома.

Литература

• Aurell i Cardona, Martin. L 'expansion catalane en Provence au XIIe siècle // La formació i expansió del feudalisme català. Girona, 1986 [www.academia.edu/4457443/Lexpansion_catalane_en_Provence_au_XIIe_siecle]
• Dom Vaissète. Histoire générale de Languedoc, avec des notes et des pièces justificatives. Tome 4. Toulouse, 1841
• Papon J. P. Histoire générale de Provence. T. 2. — P., 1778

Ссылки

• [fmg.ac/Projects/MedLands/PROVENCE.htm#Doucedied1172 DOUCE (Dolça/Dulce) de Provence]

Отрывок, характеризующий Дульса II (графиня Прованса)

Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.


На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.