Думбадзе, Нина Яковлевна

Нина Думбадзе
«Метательница диска Нина Думбадзе». Фото А. Родченко, 1937
Общая информация
Полное имя	Нина Яковлевна Думбадзе
Дата и место рождения	23 января 1919(1919-01-23) Одесса
Дата и место смерти	14 апреля 1983(1983-04-14) (64 года) Тбилиси
Гражданство	СССР СССР
Рост	178 см
Вес	82 кг
Тренеры	Юрий Дьячков (с 1938)
Спортивная карьера	1936—1957
Личные рекорды
Диск	57,04 м
Международные медали
Олимпийские игры Бронза Хельсинки 1952 диск Чемпионаты Европы Золото Осло 1946 диск Золото Брюссель 1950 диск Государственные награды Почётные спортивные звания

Ни́на Я́ковлевна Думба́дзе (груз. ნინო დუმბაძე; 23 января 1919, Одесса — 14 апреля 1983, Тбилиси) — советская легкоатлетка.

Заслуженный мастер спорта СССР (1943). Выступала за Одессу — спортивное общество «Пищевик» (1936—1937), Тбилиси — спортивное общество «Динамо» (с 1938).

Чемпионка Европы 1946, 1950, бронзовый призёр Олимпийских игр 1952 в метании диска. В 1946 году первой в мире метнула диск за 50 м (результат не был зарегистрирован в качестве мирового рекорда, так как СССР ещё не был членом IAAF, но признаётся IAAF как первый в истории бросок дальше 50 м); в течение более чем 20 лет была неофициальной (1939—1948) и официальной (1948—1960 с коротким перерывом в 1952) рекордсменкой мира. 8-кратная чемпионка СССР (1939—1950); результата, с которым она стала чемпионкой СССР 1948 года (50,19 м), было бы достаточно для завоевания золотой медали Олимпийских игр 1948 года, где победила Мишлин Остермайер (41,92 м).

Биография

Отец, Яков Константинович, окончив Берлинский медицинский институт, работал в Одессе врачом. Мать, баронесса Матильда фон Икскюль, шведка по происхождению; Яков и Матильда поженились в Германии. В 1935 году Яков Думбадзе был репрессирован, получив 5 лет лагерей; по возвращении он жил у Нины в Тбилиси.

Нина пришла в спорт в 16 лет, в 1935 году; до этого она занималась балетом. Её результаты в прыжках в высоту (1,40 м) и в длину (4,80) для того времени были очень хорошими, и у неё были предпосылки для отличных результатов в многоборье. Но затем на соревнованиях по прыжкам в длину с места она получила тяжёлую травму; врачи советовали навсегда уйти из спорта, однако она не смирилась и занялась метанием диска.

В метании диска Нина быстро добилась успехов: в самом начале сезона 1937 года она показала результат 37 м, а в конце года трижды улучшала рекорд СССР, доведя его до 45,78 м.

После сезона 1937 года Нина переехала в Тбилиси. Там её тренером, а позднее и супругом стал Борис Дьячков (1902—1986). (Впоследствии их сын Юрий Дьячков, родившийся в 1940 году, стал известным десятиборцем, чемпионом СССР 1965 и 1966 годов.)

В 1939 году Нина первой из советских спортсменок превысила мировой рекорд в олимпийской дисциплине — 49,11 м (официальный рекорд — 48,31 м — принадлежал Гизеле Мауэрмайер). В 1939—1950 годах она выиграла все важнейшие соревнования, в которых участвовала. В 1951 году она хотя и улучшила в начале сезона мировой рекорд (53,37 м), но проиграла чемпионат СССР — чемпионкой стала Нина Ромашкова (49,78 м против 44,82 м у Думбадзе).

На Олимпийских играх 1952 года Думбадзе заняла третье место (46,29 м), не сумев приблизиться к своим лучшим результатам; её опередили Нина Ромашкова (51,42 м) и Елизавета Багрянцева (47,08 м). В октябре Думбадзе вернула себе мировой рекорд, превысив установленный незадолго до этого Ромашковой сразу на 2,43 м; этот рекорд (57,04 м) продержался до 1960 года, когда был побит Тамарой Пресс.

Результаты Думбадзе входили в десятку лучших результатов мира в течение 20 лет (1937—1956, кроме 1941), 13 раз она была лидером мирового сезона (1937, 1939, 1943—1952, 1954).

---

Нину Думбадзе называют в числе трёх женщин, послуживших моделями для фигуры «Родины-матери» на Мамаевом кургане.

Спортивные достижения

Олимпийские игры

	Метание диска
	Место	Результат
1952	3-е место	46,29 м

Чемпионат Европы

	Метание диска
	Место	Результат
1946	чемпионка	44,52 м
1950	чемпионка	48,03 м

Всемирные студенческие игры

	Метание диска
	Место	Результат
1951	чемпионка	51,24 м

Чемпионат СССР

	Метание диска
	Место	Результат
1939	чемпионка	46,83 м
1940
1943	чемпионка	48,77 м
1944	чемпионка	49,88 м
1945
1946	чемпионка	46,63 м
1947	чемпионка	44,48 м
1948	чемпионка	50,19 м
1949	чемпионка	52,27 м
1950	чемпионка	51,02 м
1951	3-е место	44,82 м
1952	2-е место	51,36 м
1953	3-е место	46,70 м
1954	2-е место	48,19 м
1955	2-е место	53,52 м

Рекорды СССР

метание диска      42,13            12.09.1937   Москва
                   44,51            14.09.1937   Киев
                   45,78             7.10.1937   Ереван
                   47,33            15.10.1938   Баку
                   49,11  выше РМ   18.09.1939   Москва
                   49,54  выше РМ   29.10.1939   Тбилиси
                   49,88  выше РМ   14.08.1944   Москва
                   50,50  выше РМ   29.08.1946   Сарпсборг (Норвегия)     Первая в истории — лучше 50 м.
                   53,25     РМ      8.08.1948   Москва
                   53,37     РМ     27.05.1951   Гори
                   57,04     РМ     18.10.1952   Тбилиси

Награды

• Орден Трудового Красного Знамени
• Орден «Знак Почёта»
• медали

Литература

• Думбадзе, Нина Яковлевна // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• [books.google.com/books?id=f1sFK-Zg5-AC&pg=PA182 Думбадзе, Нина Яковлевна] // Динамо. Энциклопедия / Составители Черневич Г. Л., Школьников Е. А.. — 2-е изд. — М.: «ОЛМА-Пресс», 2003. — С. 182. — ISBN 5-224-04399-9.

Спортивные результаты

• Лёгкая атлетика. Справочник / Составитель Р. В. Орлов. — М.: «Физкультура и спорт», 1983. — 392 с.
• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/du/nino-dumbadze-1.html Нина Думбадзе] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)
• [trackfield.brinkster.net/Profile.asp?ID=646&Gender=W Нина Думбадзе] — статистика на сайте Track and Field Statistics  (англ.)

Отрывок, характеризующий Думбадзе, Нина Яковлевна

– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.