Думер, Поль

Поль Думе́р Paul Doumer<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Президент Франции
13 июня 1931 года — 7 мая 1932 года
Предшественник:	Гастон Думерг
Преемник:	Альбер Лебрен
Князь Андорры
13 июня 1931 года — 7 мая 1932 года
Соправитель:	Жусти Гвитарт-и-Вилардево
Предшественник:	Гастон Думерг
Преемник:	Альбер Лебрен
генерал-губернатор Французского Индокитая
13 февраля 1897 года — октябрь 1902 года
Предшественник:	Огюст Жюлин Фурэ
Преемник:	Жан-Батист Поль Бо
Рождение:	22 марта 1857(1857-03-22) Орийак, департамент Канталь
Смерть:	7 мая 1932(1932-05-07) (75 лет) Париж, Франция
Супруга:	(с 1878 г.) Бланш Думер (1859-1933)
Дети:	сыновья Фернан (1879-1972), Марсель (1886-1918), Рене (1887-1918), Андре (1889-1914) и Арман (1890-1923), дочери Элен (1880-1968), Люсиль (1893-1918) и Жермена (1897-?)
Награды:

Поль Думе́р (фр. Paul Doumer) (22 марта 1857 года, Орийак, — 7 мая 1932 года, Париж) — французский политик времён Третьей республики, предпоследний её президент (1931—1932).

Биография

Родился в Орийяке (департамент Канталь). По образованию Думер был математиком, по призванию — финансистом; до 28 лет он преподавал математику в провинции, потом сделал быструю карьеру журналиста в Париже и занялся политикой. Первый мандат депутата Поль Думер получил в 1889 году, а портфель министра финансов уже в 1895 году, в 38 лет.

1897—1902 годы Думер провёл на должности генерал-губернатора Французского Индокитая; он был энтузиастом строительства железных дорог в Юго-Восточной Азии, в Ханое его имя носит сооружённый при нём железобетонный мост. В 1906 году после истечения полномочий Эмиля Лубе в первый раз выставил свою кандидатуру в Президенты республики, однако потерпел поражение от Армана Фальера. В 1912 году был избран от Корсики во французский Сенат. На фронтах Первой мировой войны сенатор Думер потерял 4 сыновей. Памяти их Думер посвятил политический трактат-завещание "Книга моих сыновей". После смерти Думера в Париже был издан русский перевод этой книги.

В 1921—1922 годах Думер вновь возглавлял министерство финансов и разработал сбалансированный бюджет. Затем на протяжении пяти лет был председателем комитета по бюджету (и ещё раз министром финансов), а в 1927—1931 годах председателем Сената.

На президентских выборах 1931 года председателю сената Думеру противостоял выдающийся политик, неоднократный премьер-министр Аристид Бриан; однако у Бриана среди парламентариев было довольно много противников, в то время как политически нейтральный, лично честный и стабильный в своей карьере Думер явился устраивавшей всех кандидатурой. Сыграла роль и трагическая судьба его семьи.

74-летний Думер был одним из самых пожилых президентов Франции на момент вступления в должность (ему было только на 53 дня меньше, чем Адольфу Тьеру) и самым многодетным президентом Франции (у него было 8 детей).

Президентский срок Думера продлился без недели год и был прерван его гибелью от руки убийцы. 6 мая 1932 года русский эмигрант, казак, автор сборника стихов и «основатель фашистской зелёной партии» Павел Тимофеевич Горгулов, имея пригласительный билет на имя «писателя-ветерана Поля Бреда (Paul Brède)»(его литературный псевдоним), прошёл на книжную ярмарку ветеранов, которую открывал президент республики, и выстрелил в него несколько раз из револьвера. В президента попали две пули: одна в основание черепа, выйдя за ухом, а другая в правую лопатку. Потерявший сознание Думер был доставлен в госпиталь, где во время операции пришёл в себя и спросил: «Что со мной случилось?» Ему ответили: «Вы попали в автомобильную аварию». — «Надо же, я ничего не заметил!» — сказал Думер, вновь впал в забытье и скончался в 4 часа утра 7 мая.

Думеру были устроены торжественные похороны с заупокойной мессой в соборе Нотр-Дам де Пари. Правительство предлагало похоронить Думера в Пантеоне, как и убитого в 1894 году президента Сади Карно, но вдова главы государства не пожелала этого; гроб Думера был внесён под сень Пантеона, но затем предан земле в семейном склепе на кладбище Вожирар.

Русская эмиграция, стремясь проявить признательность Франции и отмежеваться от Горгулова, почтила память Думера. Панихида о нём была отслужена митрополитом Евлогием (Георгиевским) в Александро-Невском соборе на рю Дарю; в панихиде участвовали представители Русского общевоинского союза и других эмигрантских военных организаций. На торжественной мессе в день похорон Думера присутствовал глава РОВС генерал Е. К. Миллер и другие деятели белой эмиграции.

Отрывок, характеризующий Думер, Поль

И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.