Дунаевский, Максим Исаакович

Максим Дунаевский Максим Исаакович Пашков
Максим Дунаевский на премьере мюзикла «Алые паруса» 17 октября 2013 года.
Основная информация
Дата рождения	15 января 1945(1945-01-15) (79 лет)
Место рождения	Москва, СССР
Страна	СССР СССР→Россия Россия США США
Профессии	кинокомпозитор
Жанры	музыкальные фильмы
Награды
[www.maximdunaevskiy.ru imdunaevskiy.ru]

Макси́м Исаа́кович Дунае́вский (род. 15 января 1945, Москва) — советский и российский композитор, Заслуженный деятель искусств РФ (1996), Народный артист России (2006).

Биография

Сын композитора Исаака Дунаевского и балерины Ансамбля песни и пляски Российской армии имени А. В. Александрова и Московского театра оперетты Зои Ивановны Пашковой (1922—1991), родившийся вне брака. Старший брат Максима по отцу Евгений (1932—2000) был художником. Фамилию отца Максим получил только в 16 лет при получении паспорта. До этого он носил фамилию матери Пашков. Когда Максиму было 10 лет, умер его отец. Встал вопрос о наследстве. Благодаря ходатайству известных композиторов и специальному решению советских государственных и партийных инстанций, он был официально признан законным наследником, наравне со своей матерью, а также единственной официальной женой Исаака Дунаевского З. А. Судейкиной и их старшим сыном Евгением.

В 1965 году окончил теоретико-композиторское отделение музыкального училища при Московской государственной консерватории им. П. И. Чайковского. В 1970 году окончил теоретико-композиторское отделение Консерватории по классу композиции. Его педагогами были Николай Раков, Дмитрий Кабалевский, Андрей Эшпай, Тихон Хренников и Альфред Шнитке.

Максим Дунаевский мог стать композитором, пишущим академическую музыку. Но его судьбу определила встреча со студенческим театром МГУ «Наш дом» (музыкальный руководитель студии с августа 1964 по 1969 год), которым руководили Марк Розовский, Илья Рутберг и Альберт Аксельрод. С 1969 по 1974 год Дунаевский был дирижёром Театра имени Е. Вахтангова; в 1974—75 годах — главным дирижёром и музыкальным руководителем Московского Мюзик-холла; в 1985—1987 гг. — художественным руководителем и главным дирижёром Государственного эстрадного оркестра РСФСР (привлёк в состав оркестра таких людей, как Павел Смеян, Ирина Понаровская, Борис Оппенгейм, Вейланд Родд, Андрей Давидян и музыканты рок-группы «СВ»); в 1987 году — музыкальным руководителем Театра-студии музыкальной драмы (худ. рук. Юрий Шерлинг).

Наряду с симфоническими, камерными и вокальными произведениями Максим Дунаевский стал писать музыку для театра, а позднее для кино и эстрады. Для спектакля Марка Розовского в ТЮЗе он написал в 1974-м многие песни, вошедшие затем в телефильм «Д’Артаньян и три мушкетёра» (1978, Розовский был автором сценария).

Максим Дунаевский организовал свой эстрадный, игравший также и рок, ансамбль «Фестиваль» (1977—1990), сотрудничал как автор песен с такими поэтами, как Леонид Дербенёв, Наум Олев, Юрий Ряшенцев, Илья Резник, Роберт Рождественский, Николай Денисов. Песни Максима Дунаевского являются неотъемлемой частью творчества Михаила Боярского, Жанны Рождественской, Николая Караченцова, Павла Смеяна, Дмитрия Харатьяна, Любови Успенской, Маши Распутиной, Игоря Наджиева, Татьяны Булановой и других исполнителей. Среди его произведений — концерт для фортепиано с оркестром, 1970, кантата для хора a cappella «Старые корабли» (на стихи А. Лундквиста, 1970), произведения для камерно-инструментальных ансамблей, сонаты, циклы романсов, хоры.

Он — автор музыки к более, чем 30 фильмам (самые известные — тетралогия «Д’Артаньян и три мушкетёра», «Мушкетёры двадцать лет спустя» и «Сокровища кардинала Мазарини, или Возвращение мушкетёров», «Ах, водевиль, водевиль…», «Карнавал», «Трест, который лопнул», «Зелёный фургон», «Мэри Поппинс, до свидания!», «Маленькое одолжение», «Светлая личность»), телеспектаклю «Мальчик со шпагой», мультфильмам «Пиф-паф, ой-ой-ой!», «Летучий корабль» и «Кошкин дом», автор мюзиклов «Тили-тили-тесто…», «Емелино счастье», «Три мушкетёра», «В поисках капитана Гранта», «Веселые ребята-2», «Двенадцать стульев». В мае 2010 вышел новый мюзикл «Любовь и шпионаж», посвященный Мате Хари. Максим Дунаевский — также автор поп-оперы «Саломея, царевна Иудейская». Вёл программу об оперетте «С легким жанром!» на телеканале «Культура». Член жюри музыкального телевизионного конкурса «Народный артист». В 1994 году специально для Николая Караченцова он написал 10 песен на стихи Ильи Резника, которые потом вошли в сольный альбом актёра «Моя маленькая леди», записанный им в Лос-Анджелесе.

Прожил в США почти восемь лет (1992 — 1999), работал в Голливуде, написал музыку к нескольким фильмам.

Личная жизнь

Был женат 7 раз. Жёны: Наталья Леонова, Регина Темирбулатова, Елена Дунаевская, актриса Наталья Андрейченко, манекенщица Ольга Данилова, Ольга Шеронова, Марина Рождественская (род. 11 ноября 1972 г.).

Сын от брака с Андрейченко Дмитрий (родился в 1982 году) жил в Лос-Анджелесе, в Швейцарии. Внебрачная дочь Алина (род. в августе 1983 в Москве) — с трёхлетнего возраста проживает в Париже, где организовала свою рок-группу Markize В 2002 году Марина Рождественская родила дочь Полину. Кроме того, Дунаевский удочерил Марию (род. 1995) — дочь Рождественской, — дав ей свою фамилию.

Общественная деятельность и благотворительность

Помимо творчества, Максим Дунаевский активно занимается общественной деятельностью и благотворительностью. Он является президентом Благотворительного культурного фонда имени Исаака Дунаевского, заместителем председателя Гильдии профессиональных композиторов, академиком Российской национальной киноакадемии, членом экспертного совета первого канала телевидения по отбору на конкурс «Евровидение» и ежегодной музыкальной программы «Новые песни о главном». Последние два факта несколько противоречат его заявлениям о современной поп-музыке («Я не хочу называть имен и как-то это комментировать. Думаю, большинству из них хорошо бы за столом петь. Пение требует большого профессионализма. Мало быть популярной фигурой. Этому надо учиться. Сейчас поют все, кому не лень. Могу сказать по-другому: у кого есть деньги. Другое дело, что с последним эфиром исчезает любое упоминание, в памяти стираются имя и внешность исполнителя, который совсем недавно был известен»). Высоко оценил Диму Билана, а также Александра Панайотова.

Также им основан кооператив "Творческий центр "ИМАКС" под художественным руководством М Дунаевского". (с начала 1990-х годов)

20 мая 2011 года и 17 января 2015 года на Первом канале вышли выпуски программы ДОстояние РЕспублики, посвящённые Максиму Дунаевскому.

Общественные награды

• В 2005 году награждён орденом Петра Великого I степени;
• В 2007 году награждён орденом Буратино (вручён 05.02.2008).
• В 2008 году детской школе искусств в Калининградской области присвоено имя Исаака и Максима Дунаевских.

Фильмография

Композитор

1. 1974 — Автомобиль, скрипка и собака Клякса
2. 1975 — Мальчик со шпагой, 9-серийный телеспектакль
3. 1978 — Д’Артаньян и три мушкетёра
4. 1979 — Ах, водевиль, водевиль…
5. 1979 — Летучий корабль
6. 1979 — Ипподром
7. 1980 — Если бы я был начальником...
8. 1980 — Пиф-паф, ой-ой-ой!
9. 1980 — Кодовое название «Южный гром»
10. 1981 — Карнавал
11. 1981 — Куда он денется!
12. 1981 — Семь счастливых нот
13. 1981 — Проданный смех
14. 1982 — Кошкин дом
15. 1982 — Трест, который лопнул
16. 1983 — Зелёный фургон
17. 1983 — Мэри Поппинс, до свидания!
18. 1984 — Маленькое одолжение
19. 1985 — В поисках капитана Гранта
20. 1985 — Опасно для жизни!
21. 1986 — На острие меча
22. 1986 — Там, где нас нет
23. 1988 — Француз
24. 1989 — Светлая личность
25. 1990 — Подземелье ведьм
26. 1991 — И чёрт с нами
27. 1990 — Ловушка для одинокого мужчины
28. 1992 — Ребёнок к ноябрю
29. 1992 — Мушкетёры двадцать лет спустя
30. 1993 — Тайна королевы Анны, или Мушкетёры тридцать лет спустя
31. 1996 — Умереть от счастья и любви
32. 1999 — «Танцуй со мной» (англ. Dance with Me)
33. 1999 — Криминальное танго
34. 2000 — Формула счастья
35. 2000 — Граница. Таёжный роман
36. 2004 — Амапола
37. 2005 — Двенадцать стульев
38. 2004 — Убойная сила-6. Мыс Доброй надежды
39. 2006 — Утёсов. Песня длиною в жизн;
40. 2006 — Парк советского периода
41. 2008 — Возвращение мушкетёров, или Сокровища кардинала Мазарини.
42. 2008 — На краю стою
43. 2008 — Красное и чёрное

Дискография

Виниловые пластинки, выпущенные на фирме «Мелодия»

• 1981 — Мюзикл «Три мушкетёра», (3-ной диск-гигант)
• 1982 — Максим Дунаевский. Песни из к/ф «Карнавал» (миньон)
• 1983 — «Городские цветы. (Михаил Боярский поёт песни Максима Дунаевского)», (миньон)
• 1984 — Музыка и песни из телефильма «Мэри Поппинс, до свидания!», (диск-гигант)

Авторские компакт-диски

• 1996 — Николай Караченцов «Моя маленькая леди», (CD)
• 1996 — Максим Дунаевский «Лучшие песни», часть первая (CD)
• 1997 — Максим Дунаевский «Лучшие песни», часть вторая (CD)
• 2001 — «Д`Артаньян и три мушкетёра (Музыка и песни из телефильма)», (CD)
• 2001 — Песни из фильма «Мэри Поппинс, до свидания! (Музыка и песни из телефильма)», (CD)
• 2002 — Максим Дунаевский «Золотая коллекция», часть первая (CD)
• 2002 — Максим Дунаевский «Золотая коллекция», часть вторая (CD)
• 2002 — Максим Дунаевский «Золотая коллекция», часть третья (CD)

Ссылки

• Дунаевский, Максим Исаакович (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [popsa.info/bio/025/025d.html Дискография Максима Дунаевского]
• [www.chayka.org/oarticle.php?id=382 Интервью с Максимом Дунаевским. Журнал «Чайка», 2002 г.]
• [www.jewish.ru/style/music/2009/04/news994273290.php Интервью Максима Дунаевского] Jewish.ru 2009 г.
• [www.snob.ru/profile/5268/blog Блог Максим Дунаевский на snob.ru]
• [www.parusa.ru/ Мюзикл Максима Дунаевского «Алые паруса»]
• [vmiremusiki.ru/maksim-dunaevskij.html Мушкетёр её величества музыки — Максим Дунаевский]
• [www.m24.ru/videos/64029 Максим Дунаевский в диалоге с Евгением Додолевым («Москва 24», 2014)]

Отрывок, характеризующий Дунаевский, Максим Исаакович

Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.

«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.



Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.