Дунайское протописьмо

Системы счисления в культуре
Индо-арабская
Арабская Тамильская Бирманская	Кхмерская Лаосская Монгольская Тайская
Восточноазиатские
Китайская Японская Сучжоу Корейская	Вьетнамская Счётные палочки
Алфавитные
Абджадия Армянская Ариабхата Кириллическая	Греческая Эфиопская Еврейская Акшара-санкхья
Другие
Вавилонская Египетская Этрусская Римская Дунайская	Аттическая Кипу Майяская Эгейская Символы КППУ
Позиционные
2, 3, 4, 5, 6, 8, 10, 12, 16, 20, 60
Нега-позиционная
Симметричная
Смешанные системы
Фибоначчиева
Непозиционные
Единичная (унарная)

Дунайское протописьмо — термин, введённый немецкими лингвистами для совокупности символов, найденных на различных объектах культуры Винча.

Тэртерийские таблички

В 1961 году румынскими археологами близ села Тэртэрия (рум. Tǎrtǎria) в румынском жудеце Алба, примерно в 30 км от города Алба-Юлия были обнаружены три необожжённые глиняные таблички. Находки сопровождались 26 фигурками из глины и известняка, а также обгоревшим скелетом взрослого мужчины.

Две таблички прямоугольные, одна — круглая, причём в двух из них просверлены отверстия. Диаметр круглой таблички не превышает 6 см, остальные ещё меньше. На одну сторону табличек нанесены изображения рогатого животного, ветки дерева и целого ряда относительно абстрактных символов (возможно, сцена охоты).

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Тэртэрийская табличка 1

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Тэртэрийская табличка 2

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Тэртэрийская табличка 3

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Вариант прориси

Корпус надписей

См. также: Табличка из Диспилио

Болгария — таблички из Градешницы

С середины XX в. корпус надписей увеличивается лавинообразно — их распространение охватывает широкую территорию (юг Румынии, Болгария, греческая Македония, республика Македония, Сербия). Одним из крупнейших текстов является табличка из Диспилио.

В настоящее время известно до тысячи объектов культуры Винча, на которых процарапаны подобные пиктограммы — подчас всего одна или несколько, но в некоторых случаях и довольно большое их количество, расположенных рядами — горизонтально, вертикально либо по кругу. При этом пиктограммы, напоминающие животных или ветки деревьев, перемежаются с абстрактными символами вроде крестов, свастик и шевронов. Находки пиктограмм сделаны не только в Румынии, но и в соседних странах: в Болгарии (таблички из Градешницы), Венгрии, Молдавии, Сербии и Украине. У берегов озера Касторское (юго-западная Македония, ном Кастория) найдена т. н. табличка из Диспилио. Несмотря на разделяющие их сотни километров и сотни лет, пиктограммы демонстрируют удивительное сходство на всём протяжении ареала культуры Винча.

Датировка

Первоначально все предметы были отнесены археологами к доиндоевропейской культуре Винча, тем более что сходные пиктограммы были известны из находок керамики в Винче с 1875 года.

Изначально надписи, как и сама культура Винча, датировались радиоуглеродным (некалиброванным) методом ок. 2700 года до н. э. Датировка надписей была оспорена, когда радиоуглеродный анализ обезглавленного человеческого скелета и костей животных, найденных в одном слое с табличками, отодвинул их возраст (и датировку археологической культуры в целом) к 5500 году до н. э.. В настоящее время сама культура и её надписи датируются концом V — началом IV тыс. до н. э.

Распространение

Пиктограммы оставались в ходу до наступления бронзового века (нашествие индоевропейцев), после чего вышли из употребления, и на смену им не пришло никакого подобия письменности.

Трактовки

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Тэртерийские надписи стали археологической сенсацией, особенно после того, как авторитетный археолог Мария Гимбутас, занимаясь восстановлением культуры и религии доиндоевропейской Европы, объявила нанесённые на них пиктограммы древнейшей в мире формой письменности. Если предположение Гимбутас верно, то так называемая «древнеевропейская письменность» существовала на континенте задолго не только до минойской (которая традиционно считается первой письменностью Европы), но и ранее протошумерской и протокитайской систем письма. Согласно гипотезе Гимбутас, эта система возникает в первой половине VI тыс. до н. э., распространена между 5300-4300 годами и исчезает к 4000 году до н. э., дав ответвления в критском линейном письме А и кипро-минойском письме.

Исследователь Ш. Уинн (1973) выделил 210 знаков письма, состоящих из 5 базовых элементов и представляющих модификацию примерно 30 основных знаков. Число знаков указывает на то, что письменность была силлабической. Х. Хаарманн (1990) нашёл около 50 параллелей между данной системой и критским и кипрским письмом.

Большинство исследователей не разделяют взгляды Гимбутас, Уинна и Хаарманна. На первых порах после публикации находок в Тэртерии в науке господствовало мнение, что пиктограммы обозначали принадлежность того или иного предмета (как правило, керамики) определённому лицу. Однако широкое распространение пиктограмм на территории разных стран на протяжении многих столетий поставило под сомнение обоснованность этой гипотезы.

Согласно другой теории, пиктограммы тэртерийского типа могут быть объяснены путём сопоставления с первыми примерами минойской и шумерской письменности. Как и в случае с клинописью, первоначальной функцией пиктограмм мог служить учёт имущества и указание на его стоимость. В поддержку этой теории приводят тот довод, что пиктограммы зачастую наносились на днище горшков. Примерно шестую часть пиктограмм составляют знаки, напоминающие гребень или щётку, — это могли быть примитивные цифры.

В настоящее время наиболее общепринято объяснение пиктограмм из Тэртерии как знаков ритуально-культового характера, которые использовались при отправлении религиозных обрядов, после чего теряли значение. Человек, в захоронении которого были найдены таблички, мог быть шаманом. Сторонники этой теории указывают на отсутствие эволюции пиктограмм на протяжении всего времени существования культуры Винча, что трудно было бы объяснить, имей они отношение к фиксации торгового оборота.

На то, что общество не приписывало пиктограммам большой экономической ценности, указывают и места их обнаружения — они были захоронены под жилищами либо выбрасывались вместе с отходами жизнедеятельности как мусор. Не исключено, что пиктограммы тэртерийского типа представляли собой такой же ранний этап в формировании письменности, как петроглифы Чатал-Гуюка и Каменной Могилы, интерпретация которых наталкивается на сходные сложности.

См. также

• Фестский диск

Литература

• Haarmann, Harald (1990) Writing from Old Europe. The Journal of Indo-European Studies 17
• Haarmann, Harald (2010). Einführung in die Donauschrift. Buske, Hamburg, ISBN 978-3-87548-555-4.
• Makkay, J. (1969) The Late Neolithic Tordos Group of Signs. Alba Regia 10, 9-50
• Makkay, J. (1984) Early Stamp Seals in South-East Europe. Budapest
• Winn, Sham M. M. (1973) The Signs of the Vinca Culture
• Winn, Sham M. M. (1981) Pre-writing in Southeast Europe: The Sign System of the Vinca culture. BAR

Отрывок, характеризующий Дунайское протописьмо

– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.

Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.


Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.