Дунам (от тур. dönüm) — единица измерения площади, служащая в быту для обозначения площади земельных участков в некоторых странах и на территориях, находившихся в прошлом под властью Османской империи: Израиль, Иордания, Ирак, Кипр (Северный), Ливан, Ливия, Сирия, Турция, а также в странах бывшей Югославии.
Метрический дунам, используемый сейчас в Израиле[1], Ливане, Иордании и Турции, равен:
На Северном Кипре 1 донюм = 4 эвлек = 14400 квадратных футов = 1337,8 м². (Был неофициально введён турецкой гражданской администрацией во второй половине 1970-х годов.)
В южной части Кипра также используется (например: ст.16 Закона о компаниях Республики Кипр).
В Болгарии аналогичная единица площади называется «декар».
Во времена Османской империи и в ранние годы британского мандата (до февраля 1928 года), в Израиле, Иордании, Ливане, Сирии, Турции дунам был равен 919,3 м2.[2]
Напишите отзыв о статье "Дунам"
Примечания
- ↑ [www.eleven.co.il/article/15276 дунам] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
- ↑ [books.google.com/books?id=ekQOAAAAQAAJ&dq=El-Eini+%22Mandated+Landscape%22&printsec=frontcover&ct=result#PPR23,M1 Currency and Measures] // [books.google.com/books?id=ekQOAAAAQAAJ Mandated landscape: British imperial rule in Palestine, 1929-1948]. — Routledge, 2006. — P. xxiii. — ISBN 9780714654263.
Отрывок, характеризующий Дунам
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
