Дун Цзяньхуа

Дун Цзяньхуа (кит. трад. 董建華, упр. 董建华, пиньинь: Dǒng Jiànhuá, ютпхин: dung2 gin3 waa4, Тунг Чи Хва (Чи-хва, Чихва); род. 7 июля 1937, Шанхай) — предприниматель, миллионер, политик, в 1997—2005 годах глава Сянгана (бывший Гонконг), ныне зампред ВК НПКСК (с 2005 года).

Сын богатого шанхайского судовладельца. Окончил Ливерпульский университет.

С 1 июля 1997 года по 10 марта 2005 года глава администрации САР Сянган, стал первым его главой после передачи суверенитета Гонконга от Великобритании к КНР, переизбран на второй срок в 2002 году (должен был править до 2007 года). По собственному заявлению, оставил должность досрочно по причинам проблем со здоровьем.

В декабре 2004 года верховный китайский лидер Ху Цзиньтао публично призвал Дун Цзяньхуа «поискать недостатки» в работе администрации Сянгана. До этого Тунг Чи Хва критиковали за ошибочные меры по преодолению азиатского финансового кризиса 1997 года, непринятие в 2003 году должных мер по борьбе с атипичной пневмонией, поддержку закона о борьбе с «подрывной деятельностью», возможного для использования для ограничения гражданских свобод.

С 2005 года заместитель председателя ВК НПКСК 10—12 созывов. (В 12 созыве с 2013 года — пятый по перечислению.)

Ссылки

• russian.people.com.cn/95181/7858308.html
• www.kommersant.ru/doc/551941
• www.centrasia.ru/news2.php?st=1109817360

Отрывок, характеризующий Дун Цзяньхуа

«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!