Духовное училище

Духо́вное учи́лище в Российской империи, с 1808 — низшее духовно-учебное заведение (уездное или приходское).

Духовный регламент (1721) предписывал учреждать всесословные училища при архиерейских домах (архиерейские школы) и монастырях. Регламент предусматривал открытие духовных школ во всех епархиях; обучаться в них обязаны были все дети духовенства «в надежду священства». Те из детей, которые уклонялись от обучения в этих школах, исключались из духовного сословия. Такая организация духовной школы сыграла решающее значение в укреплении кастового характера духовенства в России синодального периода.

В 1808 была учреждена Комиссия духовных училищ, которая составила первый устав духовно-учебных заведений. Согласно Уставу они распались на три группы: низшие — духовные училища (приходские и уездные), средние — духовные семинарии и высшие — духовные академии.

Духовные училища предназначались «для первоначального образования и подготовления детей к служению Православной Церкви». Как учреждения подготовительные для лиц, предполагающих поступать в семинарии, училища находились «в живой и нераздельной связи с семинариями». Содержались на средства, собиравшиеся духовенством каждой епархии, и находились в ведении епархиального архиерея, под общим управлением Святейшего Синода.

Непосредственное попечение о них вверялось местному духовенству. Учебно-воспитательная часть состояла под руководством местных семинарских правлений, а непосредственное управление вверялась смотрителю (и его помощнику) и правлению (в составе смотрителя и учителей), ведающему дела по учебной, нравственной и хозяйственной частям. Число духовных училищ в каждой епархии зависело от её средств и потребностей местного духовенства.

В училища бесплатно принимались дети духовного сословия, для детей из других сословий обучение было платным.

Училища имели 4 класса, программа которых приближалась к программе четырёх классов гимназий. I класс был, так сказать приготовительным, в нём учили читать и писать; во II классе преподавались русская грамматика, катехизис, арифметика и чистописание на русском, латинском и греческом языках — оба класса были одногодичные и составляли приходское училище. III и IV классы составляли уездное училище и были двухгодичными; в них изучались латинский и греческий языки, славянская грамматика, катехизис, арифметика, география, священная история, церковный устав и пение.

К началу XX века существовало 185 духовных училищ; учащихся — около 30 тысяч.

В настоящее время все духовные училища в России приравниваются к среднему специальному образованию.

Ссылки

• В. Ивановский. [allpravo.ru/library/doc117p0/instrum2817/print3091.html Специальные органы местного церковного управления ведомства православного исповедания. Административная организация в области духовного просвещения] // Государственное право. Известия и учёные записки Казанского университета. — По изданию № 5 1895 года — № 11 1896 года. — AllPravo.ru.
• [ezh.sedmitza.ru/index.html?did=615 Духовное образование в России — XIX век.]
• Прахт Д. В. Тобольская духовная семинария в контексте реформ среднего духовного образования в XIX — начале XX вв. // Автореферат дис. … кандидата исторических наук : 07.00.02 / Прахт Дмитрий Викторович; [Место защиты: Алт. гос. ун-т]. — Барнаул, 2013. — 24 с.

Отрывок, характеризующий Духовное училище

Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.