Дхармапала
Дхармапала (санскр. धर्मपाल dharmapāla; пали dhammapāla; тиб. ཆོས་སྐྱོང་, Вайли: chos-skyong, пиньинь: Qögyong; кит. трад. 護法神, упр. 护法神, пиньинь: hùfǎshén) «защитник дхармы»; бур. сахюусан «защитник») — в буддийской мифологии гневные божества, защищающие буддийское учение и каждого отдельного буддиста.
В Тибете наряду с Дхармапала (тиб. ཆོས་སྐྱོང་, Вайли chos-skyong) употребляют название Драгшед (тиб. དྲག་གཤེད, Вайли drag-gshed) — «ужасный, гневный палач», от которого происходит монгольский термин «докшит». Также драхмапал именуют ангелами-хранителями[1].
Группа дхармапал в пантеоне разграничена нечётко, среди них нередко перечисляются идамы, дакини и местные божества разных народов, у которых распространялся буддизм.
Происхождение
В буддийской мифологии имеются легенды о том, как демоны магической силой святых были обращены в дхармапал. Так, Падмасамбхава покорил много божеств тибетской религии бон, которые до этого препятствовали распространению буддизма в Тибете.
Ритуалы
Культ дхармапал выражен в ритуальных костюмированных представлениях цам, когда группы монахов-танцоров надевают деревянные маски божеств c париками и изображают их подвиги. Эти представления-мистерии были приурочены к празднованию буддийского нового года и отдалённо напоминают китайский танец льва. Танцы исполняются под музыкальное сопровождение на открытом воздухе, чаще во дворе монастыря или храма[2]. Внепраздничное время поклонения драхмапалам выражается в мантрах и подношениях их изображениям-танка в специальных храмах — Сахюусан-сумэ.
Иконография
Иконография дхармапал корнями уходит в индийское религиозное искусство, в культ танцующего многорукого бога Шивы и его супруги Кали. Божества изображаются низкорослыми, мускулистыми, их оскаленные пасти готовы проглотить врагов веры, их злобные лица выражают отвращение к мирским благам, их могучие мускулы означают способность победить зло. Они все трёхглазы, причем глаза их широко раскрыты и налиты кровью.
Классификация
Первоначально выделяли четырёх дхармапал — четырёх хранителей сторон света[3]:
- Вирупакша — красный, Запад
- Вайшравана — желтый, Север
- Вирудхака — синий, Юг
- Дхритараштра (Белый Махакала, Гонгор) — белый, Восток.
Некоторые исследователи[4] предлагают разделить дхармапал на две подгруппы (кшетрапалы и локапалы), однако и в этом случае за пределами классификации остаётся некоторое число дхармапал.
Классический тибетский список содержит имена 8 дхармапал[5]:
| Имя | Синоним | Цвет | Атрибуты | |
|---|---|---|---|---|
|
Ямантака | Shinje Shed | темно-синий | рога |
|
|
Хаягрива | Tamdrin, Дамдин | красный | тигровая юбка, корона из 5 черепов |
|
Махакала | Nagpo Chenpo | темно-синий | тигровая юбка, корона из 5 черепов |
|
Палдэн Лхамо | Шри Деви, Охин-Тэнгри | темно-синий | три глаза, тигровая юбка, корона из 5 черепов, мул |
|
Джамсаран | Prana Atma, Begtse | красный | три глаза, корона из 5 черепов, |
| Кубера | Намсарай, Виттешвара, Вайшравана | белый | два глаза, знамя, белый лев, мангуст | |
|
Яма | Чойджал, Номун Хан, Эрлик | темно-синий | голова быка, рога, три глаза |
| Пехар | Махапанчараджа, Белый Брахма, Таван хаан | белый | птичья голова |
Также к числу дхармапал относят дакини Экаджати и Ваджрасадху (Dorje Legpa)
Напишите отзыв о статье "Дхармапала"
Примечания
- ↑ [egov-buryatia.ru/index.php?id=4&tx_ttnews%5Btt_news%5D=21941 Буддийское божество Намсарай покровительствует шахматам]
- ↑ [savetibet.ru/2009/05/16/tsam.html Цам - танцы гневных буддийских божеств]
- ↑ [vbuddisme.ru/wiki/%D0%B4%D1%85%D0%B0%D1%80%D0%BC%D0%B0%D0%BF%D0%B0%D0%BB%D0%B0/ Дхармапала]
- ↑ Chögyam Trungpa, Visual Dharma, Berk.-L., 1975, p. 22-23
- ↑ [www.youryoga.org/article/dictionary/big-slovar-ezo.htm?show=1731 Дхармапалы]
Ссылки
- [mith.ru/alb/buddhism/tg24.htm ДХАРМАПАЛЫ]
Отрывок, характеризующий Дхармапала
– Ну всё таки надо отказать.– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.
На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
