Дыбовский, Бенедикт Иванович

Бенедикт Дыбовский
Benedykt Dybowski
Место рождения:	Новогрудский уезд, Минская губерния, Российская империя
Место смерти:	Львов, Польша
Научная сфера:	география, зоология, лингвистика, антропология, литературоведение
Известные ученики:	Хиршлер, Ян

Бенеди́кт (Венеди́кт) Ива́нович Дыбо́вский (при рождении Бенедикт Тадеуш Дыбовский, польск. Benedykt Tadeusz Dybowski; 30 сентября 1833, Новогрудский уезд, Минская губерния — 31 января 1930, Львов) — польский и российский географ, зоолог, медик, лингвист, общественный деятель. Иностранный член-корреспондент Академии наук СССР, внёсший значительный вклад в изучение Сибири и Дальнего Востока России.

Биография

Бенедикт Тадеуш Дыбовский родился 30 сентября 1833 года в Новогрудский уезде Минской губернии. Изучал медицину и естественные науки в Дерпте, Бреславле и Берлине, где и получил в 1860 году степень доктора медицины. С 1862 года экстраординарный профессор зоологии и палеонтологии в Варшавском университете.

Во время Польского восстания 1863 года Дыбовский был комиссаром правительства повстанцев в Белоруссии и Литве. После подавления восстания был приговорён к повешению, которое в результате активной кампании в его защиту со стороны германских зоологов и посредничеству Бисмарка было заменено на 12 лет ссылки в Сибирь. Там он совместно с Виктором Годлевским исследовал озеро Байкал, реку Амур и обогатил зоологию целым рядом новых открытий. Благодаря усилиям Петербургской Академии наук Дыбовский в 1877 году вернулся на родину, но вскоре, желая изучить Камчатку, взял место окружного врача в Петропавловске-Камчатском. В частности, он подробно изучал природу Командорских островов.

В 1883 году эмигрировал во Львов, который находился под властью Австро-Венгрии, где преподавал в университете. Стал руководителем кафедры зоологии Львовского университета, создал зоологический музей. В 1906 году Дыбовский вынужден был уйти на пенсию из-за конфликта с руководством университета, вызванным его приверженностью теории Дарвина. Переехал к сестре в родовое имение на территории Российской империи в Белоруссии.

Систематик живой природы

Исследователь, описавший ряд зоологических таксонов. Для указания авторства, названия этих таксонов сопровождают обозначением «Dybowski». Страница на Викивидах

С началом Первой мировой войны был арестован как австрийский подданный и сослан в Иркутск. По прибытии на место местные власти отказались его принять и распорядились об его этапировании в Якутию. От якутской ссылки престарелого учёного спасли усилия Петербургской Академии наук и Императорского Русского Географического Общества. Он вернулся обратно в имение. С занятием этой части Белоруссии немецкими войсками, Дыбовский получил позволение оккупационных властей выехать во Львов. Там он встретил конец войны и образование польского независимого государства. 14 января 1928 года был избран членом-корреспондентом Академии наук СССР.

Бенедикт Дыбовский умер 31 января 1930 года в городе Львове и был похоронен на Лычаковском кладбище в некрополе повстанцев 1863 года.

Его многочисленные статьи по зоологии напечатаны в русских, польских и немецких журналах, всего 175 научных трудов; составленные им словари изданы Польской академией знаний в 5 томах.

Эпонимы

• Голый осман (Gymnodiptychus dybowskii)
• Корейская лягушка (Rana dybowskii)
• Рогач Дыбовского (Lucanus dybowskyi)
• Малая голомянка (Comephorus dybowski)

Интересные факты

В 1927 году Дыбовский описал небольшое ракообразное животное из отряда бокоплавов, обитающее в озере Байкал, и дал ему научное название Gammaracanthuskytodermogammarus loricatobaicalensis. Это самое длинное из предложенных когда-либо названий для организма состоит из 50 букв латинского алфавита.

Кроме этого вида Дыбовский описал ряд других ракообразных этого озера, в том числе:

• Crassocornoechinogammarus crassicornis
• Parapallaseakytodermogammarus abyssalis
• Zienkowiczikytodermogammarus zienkowiczi
• Toxophthalmoechinogammarus toxophthalmus
• Rhodophthalmokytodermogammarus cinnamomeus

Однако, все эти названия были признаны Международным кодексом зоологической номенклатуры недействительными.

В настоящее время самое длинное научное название, включающее в себя 42 буквы, имеет двукрылое насекомое из семейства львинок Parastratiosphecomyia stratiosphecomyioides.

Литература

• Эйльбарт Н. В. Портреты исследователей Забайкалья: Вторая половина XIX - начало XX века / Н. В. Эйльбарт; Отв. ред. д-р ист. наук М. В. Константинов; Российская академия наук. — М.: Наука, 2006. — С. 9-66. — 224 с. — (Научно-биографическая литература). — 1 250 экз. — ISBN 5-02-034066-9. (в пер.)

Ссылки

• [www.kamchatsky-krai.ru/lichnosti/biografii/dybovsky.htm Дыбовский Бенедикт (Венедикт) Иванович (биография)].
• [www.lib23.irk.ru/dybovsk.htm Бенедикт Тадеуш (Иванович) Дыбовский. 30. IV.1833 — 31.1.1930 гг.].
• [www.rulex.ru/01050176.htm Дыбовский Бенедикт].
• [www.magicbaikal.ru/history/dybovsky.htm Автобиография].
• [csl.bas-net.by//Web/Pages/Science-history/history05.asp Бенедикт Дыбовский] в базе данных «История белорусской науки в лицах» Центральной научной библиотеки им. Я. Коласа НАН Беларуси.

Отрывок, характеризующий Дыбовский, Бенедикт Иванович

– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.


15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.
Илья Андреич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, что он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко от оратора, перебил Пьера. С видимой привычкой вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно:
– Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти…
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски.