Дыгач, Адольф

Адольф Кароль Дыгач (польск. Adolf Karol Dygacz; 23 июля 1914 — 5 апреля 2004) — польский музыковед, крупнейший специалист по музыкальному фольклору Силезии.

Участвовал во Второй мировой войне и в партизанском движении, начиная с 1941 года находился в гитлеровских лагерях на территории Польши. По окончании войны окончил Государственную Высшую музыкальную школу в Катовице как музыкальный педагог и теоретик музыки (1951), а также отделение права в Высшей школе экономики в Катовице и философский факультет Ягеллонского университета. В 1975 г. защитил докторскую диссертацию «Народные песни горняков региона Заглембье» (польск. Ludowe pieśni górnicze w Zagłębiu Dąbrowskim), преподавал в Катовице и Вроцлаве, с 1991 г. профессор. В 1970—1973 гг. вице-президент Союза композиторов Польши.

С 1933 г. занимался сбором и записью народных песен в Силезии. Опубликовал 12 книг и сборников материалов, в том числе «Силезские повстанческие песни 1919—1921 гг.» (польск. Śląskie pieśni powstańcze 1919-1921; 1958), «Река Одра в польской народной песне» (польск. Rzeka Odra w polskiej pieśni ludowej; 1966), «Польские народные инструменты» (польск. Polskie instrumenty ludowe; 1981, в соавторстве).

Отрывок, характеризующий Дыгач, Адольф

Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.