Дыко, Лидия Павловна
| Лидия Павловна Дыко | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Дата смерти: | |
| Профессия: | |
Лидия Павловна Дыко (5 апреля 1914 — 1 февраля 2000) — советский кинооператор, кандидат искусствоведения, заслуженный работник культуры РСФСР, член Союза кинематографистов, профессор ВГИКа имени С.А. Герасимова, автор многочисленных статей, книг и учебных пособий по вопросам художественной фотографии и операторского мастерства.
Биография
Родилась 5 апреля 1914 года. Закончила операторский факультет ВГИК.
После окончания ВГИКа в качестве ассистента оператора и второго оператора принимала участие в создании фильмов: «Брат героя» (1940), «Жила-была девочка» (1944), «Пятнадцатилетний капитан» (1945), «Крейсер „Варяг“» (1946) и других[1].
Более 25 лет Лидия Павловна была членом редколлегии журнала «Советское Фото». Приняла участие в организации большинства фотовыставок того времени. Преподавала фотокомпозицию на кинооператорском факультете ВГИКа[2].
Вела занятия в институте высшего журналистского мастерства при Союзе журналистов СССР. Читала двухгодичный курс фотолюбителям Москвы и России, несла на себе основную нагрузку лектория[3].
Лучший учебник фотокомпозиции, не устаревший до нашего времени — «Фотокомпозиция» А.Д.Головни и Л.П.Дыко. На русском языке нет ничего более ясного и практичного[1].
В личной жизни Лидия Павловна была одинока. Её муж и сын погибли в автокатастрофе.
Умерла 1 февраля 2000 года.
Библиография
- Л. П. Дыко, А. Д. Головня. Фотокомпозиция. — М.: Искусство, 1955.
- Л. П. Дыко, Е. А. Иофис. Фотография, её техника и искусство. — М.: Искусство, 1960.
- Л. П. Дыко. Фотокомпозиция. — 1963.
- Л. П. Дыко. Беседы о фотомастерстве. — М., 1967.
- Л. П. Дыко. Мастера советского фотоискусства. — 1970.
- Im Blickpunkt unserer Epoche. Bilder sowjetiseher Meisterfotografen. — Leipzig, 1975.
- Л. П. Дыко. Фотожурналист и время. — 1980.
- Л. П. Дыко. Композиция для фотографов. — 1982.
- Л. П. Дыко. Основы композиции в фотографии. — М.: Высшая школа, 1988.
Напишите отзыв о статье "Дыко, Лидия Павловна"
Примечания
|
Это заготовка статьи о деятеле киноиндустрии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Дыко, Лидия Павловна
– Потушат небось.– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
