Дымарский, Михаил Яковлевич
Поделись знанием:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!
Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
(перенаправлено с «Дымарский Михаил Яковлевич»)
| Михаил Яковлевич Дымарский | |
| Михаил Яковлевич Дымарский | |
 | |
| Место рождения: | |
|---|---|
| Научная сфера: |
филология, русистика, синтаксис, теория текстообразования, культура речи |
| Место работы: |
Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена |
| Учёная степень: | |
| Учёное звание: | |
| Альма-матер: |
Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена |
| Научный руководитель: | |
| Известен как: |
российский филолог |
| Награды и премии: |
грант Фонда Сороса (1993 г.) |
Михаи́л Я́ковлевич Дыма́рский (18 июня 1957, Ленинград) — российский филолог, специалист в области русистики — синтаксиса, теории текстообразования, культуры речи. Доктор филологических наук (2000), профессор кафедры русского языка филологического факультета Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена (с 2000 года).
Содержание
Биография
В 1979 году окончил факультет русского языка и литературы Ленинградского государственного педагогического института им. А. И. Герцена, а в 1989 году — аспирантуру, успешно защитив диссертацию на тему «Сложное синтаксическое целое в функциональном аспекте (на материале конструкций с локальным / темпоральным детерминантом в инициальной позиции)» (10.02.01 — русский язык).
В 1999 году защитил докторскую диссертацию на тему «Проблемы русского текстообразования: Сверхфразовый уровень организации художественного текста».
Педагогическую деятельность начал с работы учителем русского языка и литературы в школах Санкт-Петербурга (школа № 176 (1979), школа № 373 (1980—1986), школа № 371 (1987—1990).
С 1981 года. работает на кафедре русского языка филологического факультета РГПУ им. А. И. Герцена[1]: почасовик (1981—1989), ассистент (1989—1993), доцент (1993—2000), профессор (с 2000 года).
В 2004—2007 годах преподавал лингвистику и русский язык в университете Ольденбургском университете имени Карла фон Осецкого (Германия).
К 2012 году подготовил двух кандидатов наук.
Профессор Дымарский состоит в диссертационном совете Д 212.199.04 по защите диссертаций на соискание учёной степени кандидата и доктора филологических наук (по спец. 10.02.01 — русский язык) и учёной степени кандидата и доктора педагогических наук (по специальности 13.00.02 — теория и методика обучения и воспитания (русский язык и русский язык как иностранный, уровни общего и профессионального образования)). Является членом Совета с 2001 года, в 2001—2004 годах был его учёным секретарем.
На счету М. Я. Дымарского более 150 научных трудов, большая часть которых посвящена исследованиям в области синтаксиса, текстообразования, теории культуры речи и прагматики.
М. Я. Дымарский — один из авторов вузовских учебников, используемых в учебном процессе не только в РГПУ им. А. И. Герцена, но и в других учебных заведениях страны:
- Практическая стилистика русского языка (для студентов-иностранцев): Учеб. пос. — СПб.: Образование, 1993 (112/12 с.)
- Современный русский язык: Сб. заданий и упражнений. — СПб.: Образование, 1994 (180/10 с.)
- Сквозь даль времен: Учеб. по русской литературе второй пол. XIX в. для 10 кл. Рекомендован к изд. Комитетом по образованию мэрии Санкт-Петербурга. — СПб.: Специальная литература. — В 2 ч., 1996 (944/63 с.)
- Письменный и устный экзамены по литературе и русскому языку: Пособие для старшеклассников и абитуриентов. — СПб.: Специальная литература, 1997 (последующие изд.: 1998, 1999, 2000, 2001, 2002). (416/37 с.)
- Русский язык на устном экзамене: Рекомендации для старшеклассников и абитуриентов. — СПб.: Союз. — 144 с., 1998
- Русский язык и культура речи: Учеб. для вузов. Допущено Учебно-методическим объединением вузов России по направлениям педагогического образования, Министерством образования РФ в качестве учебника для студентов высших учебных заведений. — М.: Высш. шк.; СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2002 (509/61 с.)
- Современный русский язык: Сб. зад. и упр. — СПб.: РГПУ, 2003 (275/32 с.)
- [Комментарии-эссе к рассказам:] Profaning the profane (pp. 16-18), Indisputably God Is All Around (pp. 28-29), The Price of a Dream (pp. 45-48), Hopelessness (pp. 59-62), To Stop a Moment, to Extend Hope… (pp. 85-87) // Five Russian Stories: An introduction to contemporary Russian literature with introduction, commentary and notes / Arna Bronstein, Aleksandra Fleszar. — Newburyport (MA, USA): Focus Publishing, 2004. (15 pp.)
- Современный русский язык: Сб. зад и упр. — М.: Высшая школа, 2005
- Тесты по современному русскому языку. — СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена. — 104 / 13 с. [С. 76-88: синтаксис]. 2005
- Русский язык и культура речи: Учеб. для вузов. Допущено Учебно-методическим объединением вузов России по направлениям педагогического образования, Министерством образования РФ в качестве учебника для студентов высших учебных заведений. — Изд. 2-е, испр. и доп. — М.: Высш. шк.; СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2006 (509/61 с.)
- Практическая стилистика русского языка / Соавт.: И. П. Лысакова, Н. О. Рогожина, Н. А. Федорова, М. Б. Хрымова и др. / Для уч-ся с неродным русским языком: Учеб. пос. для продвинутого этапа (I—II сертификационные уровни). М.: «Русский язык» Курсы. 168 / 12 с., 2007
- Сложное синтаксическое целое // Ильенко С. Г. Коммуникативно-структурный синтаксис современного русского языка. — СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2009 — С. 353—374.
- Русский язык и культура речи: Учеб. для бакалавров / Под общей ред. В. Д. Черняк. 2-е изд. — М.: Юрайт, 2012 [Раздел VI.9. Синтаксические нормы. С. 254—312]
Дымарский активно публикуется в таких научных и научно-методических журналах, как «Русский текст»[2], «Русский язык за рубежом»[3], «Мир русского слова»[4], «Русский язык сегодня»[5]. Участвует в различных российских и международных конференциях.
В 2007—2011 годах — участник научного проекта под руководством С. Г. Ильенко, поддержанного грантами Российского гуманитарного научного фонда.
Просветительская деятельность Дымарского не ограничивается наукой и преподаванием. С 1997 года он выступает в качестве ведущего (с 2007 года — соведущего, совместно с В. А. Ефремовым) культурно-просветительской программы «Как это по-русски?» на [www.rtr.spb.ru/radio_ru/ «Радио России — Санкт-Петербург»], отвечая на вопросы радиослушателей по культуре речи, об истории и современном состоянии русского языка.
Избранные труды
- Дымарский М. Я. Проблемы текстообразования и художественный текст (на материале русской прозы XIX—XX вв.) Изд. 3-е, испр. М.: КомКнига, 2006. — 296 с.
- Дымарский М. Я. Онегин и зеркало: диалог с Ю. М. Лотманом о дуэли в пушкинском романе // Балтийский филологический курьер: Научный журнал. — Калининград. — 5. — 2005. — С. 282—300. (републикация)
- Дымарский М. Я. Культура речи и речевая практика // Мир русского слова. 3 (16). 2003. (6 с.)
- Дымарский М. Я. Высказывание и коммуникативность // Проблемы функциональной грамматики. Полевые структуры: Колл. моногр. / Отв. ред. А. В. Бондарко, С. А. Шубик. — СПб.: Наука, 2005. (41 с.)
- Дымарский М. Я. Речевая культура и речевая манера (к проблеме оценки нормативности речевой практики) // Русский язык сегодня. Вып. 4. Проблемы языковой нормы. Сб. статей / Ин-т русского языка им. В. В. Виноградова. — М., 2006. — С. 173—186.
- Дымарский М. Я. Коннективный vs. иннективный синтаксис (Из наблюдений над языком романа Л. Н. Толстого «Война и мир» // Жизнь языка: Памяти Михаила Викторовича Панова. — М.: Языки славянских культур; Знак, 2007. — С. 207—223.
- Дымарский М. Я. Возвращаясь к типологии синтаксических связей: два базовых принципа организации языковых структур // Мир русского слова. 1. 2008. С. 12-23
- Дымарский М. Я. Предикация и предикативность (презентация к докладу в ИЛИ РАН, май 2012; Тарту, октябрь 2012)
- Дымарский М. Я. Памяти К. А. Долинина (статья, написанная для журнала «Язык и речевая деятельность»; номер должен был выйти в свет в 2010 г., но до сих пор не вышел)
- Дымарский М. Я. Снова об ударении в слове дискурс (статья)
- Дымарский М. Я. Детерминация предложения vs. детерминация высказывания (статья)
- Дымарский М. Я. Высказывание и коммуникативность (раздел в коллективной монографии; см. там же ч. 2)
- Дымарский М. Я. Принцип толерантности и некоторые виды коммуникативных неудач (статья)
- Дымарский М. Я. Явление бикоммуникативности и принципы типологии синтаксических единиц (статья)
- Дымарский М. Я. Еще раз о понятии сюжетного события (статья)
- Дымарский М. Я. Аспектуальность — категория высказывания (статья)
- Дымарский М. Я. О поэтике перечней, или К определению постмУдрнизма (статья)
- Дымарский М. Я. Проблемы классификации сложноподчиненного предложения (статья)
- Дымарский М. Я. Трехуровневая система синтаксических моделей и проблема порождения высказывания (статья)
- Dymarsky, Mikhail. Syntax, Semantics, and Two Faces of Pragmatics (статья)
Более полный список трудов доступен на сайте профессора М. Я. Дымарского
Напишите отзыв о статье "Дымарский, Михаил Яковлевич"
Примечания
Ссылки
- Личные страницы М. Я. Дымарского vk.com/m.dymarsky, dymarsky.mylivepage.ru/
- ссылки на избранные статьи Online
- [www.scribd.com/doc/81299664/Two-Faces-of-Pragmatics| DYMARSKY , Мikhail. Syntax, Semantics, and Two Faces of Pragmatics ]
- [iling.spb.ru/grammatikon/tpfg_7-54.pdf| Дымарский М. Я. В каком смысле сложноподчиненное предложение является структурно-семантическим единством? (К проблеме классификации)// Теоретические проблемы функциональной грамматики: Материалы Всероссийской научной конференции (Санкт-Петербург, 26-28 сентября 2001 г.) / Отв. ред. А. В. Бондарко. СПб.: «Наука», 2001. — с. 27 — 35.]
- Выложены на страничке М. Я. Дымарского ВКонтакте:
- Предикация и предикативность (презентация к докладу в ИЛИ РАН, май 2012; Тарту, октябрь 2012)
- Памяти К. А. Долинина
- Снова об ударении в слове дискурс
- Детерминация предложения vs. детерминация высказывания
- Высказывание и коммуникативность (раздел в коллективной монографии; см. там же ч. 2)
- Принцип толерантности и некоторые виды коммуникативных неудач
- Явление бикоммуникативности и принципы типологии синтаксических единиц
- Еще раз о понятии сюжетного события
- Аспектуальность — категория высказывания
- О поэтике перечней, или К определению постмУдрнизма
- Проблемы классификации сложноподчиненного предложения
- Трехуровневая система синтаксических моделей и проблема порождения высказывания
- [www.herzen.spb.ru| РГПУ им. А. И. Герцена]
- [sites.google.com/site/bakalavr52| филологический факультет]
- [russjaz.narod.ru/| кафедра русского языка]
Отрывок, характеризующий Дымарский, Михаил Яковлевич
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!
Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
