Дымша, Любомир Клеофасович

Любомир Дымша
Lubomyr Dymsza
Депутат 4-й Думы, 1913 г.
Дата рождения:	6 января 1860(1860-01-06)
Дата смерти:	18 ноября 1915(1915-11-18) (55 лет)
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Вероисповедание:	католицизм
Партия:	Польское коло
Род деятельности:	юрист, депутат Государственной думы III созыва и IV созывов.

Любомир Клеофасович Дымша (6 января 1860 — 18 ноября 1915) — юрист, член Государственной думы Российской империи от Седлецкой губернии. Поляк, римско-католического вероисповедания, потомственный дворянин Ковенской губернии, статский советник.

Биография

Польский дворянин. Сын Клеофаса Петровича Дымши (1821—1907) и Тересы Димшене урождённой Горските (1829—1902). В 1878 году окончил немецкую гимназию в Митаве с золотой медалью, в 1882 — юридический факультет Санкт-Петербургского университета. Служил в Министерстве народного просвещения; в 1889 году выдержал экзамен при Московском университете на учёную степень магистра государственного права, был утверждён в 1890 году в звании приват-доцента Санкт-Петербургского университета и в 1891 году был командирован в Швецию и Норвегию для изучения местного самоуправления. В 1893 году в качестве представителя Министерства народного просвещения присутствовал в Чикаго на Всемирном конгрессе высшего образования. В ноябре 1893 года определён на службу в Государственную Канцелярию, по законодательной части, в Департамент Экономии.

В 1896 году читал в должности приват-доцента по кафедре государственного права Санкт-Петербургского университета курс лекций, посвященный местному самоуправлению в Великобритании, Франции и Пруссии, затем — курс общего и русского государственного права (1896—1911). В 1901 году за сочинение «Государственное право в Швеции» удостоен степени магистра государственного права.

В 1902—1905 годах — гласный Санкт-Петербургской городской думы, с 1905 года — товарищ председателя думы. Участвовал в научной и культурной жизни польской колонии в Санкт-Петербурге; член ряда общественных, религиозных и других польских организаций. Преподавал на юридическом факультете женских курсов Н. П. Раева.

В 1907 году был избран в 3-ю Государственную думу от общего состава выборщиков Седлецкого губернского избирательного собрания: входил в Польское коло; участвовал в дискуссии по вопросу о бюджете, критикуя правительственную политику в отношении Царства Польского; поднимал вопрос о дискриминации поляков при рассмотрении их дел в судах, требуя достижения полного равноправия. В 3-й думе входил в комиссии: распорядительную и по судебным реформам (товарищ председателя). В 1912 году избран в 4-ю Государственную думу.

Землевладелец Седлецкой и Ковенской губерний (около 2 тысяч десятин земли). В 1914 году основал в Петербурге Польское общество юристов и экономистов; входил в Правление Российско-Бельгийского металлургического общества; сотрудничал в польских газетах: «Польский голос» (1913), «Польское дело» (1915).

Семья

• Жена — София Дымшене урожденная Кербедите (Kerbedytė) (1871 — 1963).
  • Дочь — София Дымшайте в замужестве Булгак-Желскиене (1902 — 2004).
• Брат — Еугениуш (1853 — 1918)
• Брат — Генрих (1856 — 1918), член Государственной думы II созыва от от Витебской губернии.
• Брат — Юстас (1860 — 1890)
• Брат — Юзеф или Юозапас (Józef, Juozapas, 1860 — 1917).

Сочинения

• Казенная винная монополия и её значение для борьбы с пьянством: докл. Комис. по вопросу об алкоголизме — СПб.: Тип. П. П. Сойкина, 1899. — 24 с.
• Государственное право Швеции. Часть историческая. Т. 1 — СПб.: Тип. П. П. Сойкина, 1901. — 424 с.
• Теория разделения властей
• Местное управление в Швеции
• Общинное устройство в Норвегии
• Новая форма земского хозяйства
• Национальный вопрос в XX столетии
• Холмский вопрос. — СПб., 1910 (на польском языке — Варшава, 1911).

Ссылки

• [www.tez-rus.net/ViewGood30544.html Биография]
• [www.lawportal.ru/doc/document.asp?docID=1131832 Биографическая справка]
• [dlib.rsl.ru/viewer/01003329173#?page=342 Падение царского режима: стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г. в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства]

Отрывок, характеризующий Дымша, Любомир Клеофасович

– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.