Дьемер, Луи

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Луи Дьемер

Луи Жозеф Дьеме́р (фр. Louis-Joseph Diémer; 14 февраля 1843, Париж — 21 декабря 1919, там же) — французский пианист и музыкальный педагог.

Окончил Парижскую консерваторию, где учился у Антуана Мармонтеля (фортепиано) и Амбруаза Тома (композиция). Широко гастролировал по Европе как солист и в дуэте с Пабло Сарасате, с которым он издал два совместных сочинения: Большой дуэт на темы из «Жидовки» Галеви и «Приношение Россини». Сарасате посвятил Дьемеру свою фантазию на темы из «Белой дамы»</span>ruen Буальдьё, а тот, в свою очередь, посвятил Сарасате свою Сонату для фортепиано и скрипки Фа мажор, соч. 20.

Для Дьемера написаны Симфонические вариации Сезара Франка, ему посвящены фортепианный концерт Эдуара Лало и Третий концерт Чайковского, в 1903 г. он первым исполнил концерт Жюля Массне. Дьемер также был одним из первых пианистов, вернувшихся к клавесину; он, в частности, выступил с циклом клавесинных концертов, приуроченных к Всемирной выставке 1889 года[1].

Среди учеников Дьемера по Парижской консерватории были Альфред Корто, Ив Нат, Жан Дуайен, Марсель Дюпре, Лазар Леви, Эдуард Рислер, Альфредо Казелла, Хосе Кубилес, Зыгмунт Стоёвский, Жан Баталла и др. С 1903 года проводились конкурсы пианистов в честь Дьемера.

Напишите отзыв о статье "Дьемер, Луи"



Примечания

  1. Katharine Ellis. [books.google.com/books?id=4FcEG1uvgEgC Interpreting the Musical Past: Early Music in Nineteenth-Century France] — Oxford University Press US, 2005. — Pp. 88-96.

Ссылки


Отрывок, характеризующий Дьемер, Луи

Седьмые – были лица, которые всегда есть, в особенности при молодых государях, и которых особенно много было при императоре Александре, – лица генералов и флигель адъютантов, страстно преданные государю не как императору, но как человека обожающие его искренно и бескорыстно, как его обожал Ростов в 1805 м году, и видящие в нем не только все добродетели, но и все качества человеческие. Эти лица хотя и восхищались скромностью государя, отказывавшегося от командования войсками, но осуждали эту излишнюю скромность и желали только одного и настаивали на том, чтобы обожаемый государь, оставив излишнее недоверие к себе, объявил открыто, что он становится во главе войска, составил бы при себе штаб квартиру главнокомандующего и, советуясь, где нужно, с опытными теоретиками и практиками, сам бы вел свои войска, которых одно это довело бы до высшего состояния воодушевления.
Восьмая, самая большая группа людей, которая по своему огромному количеству относилась к другим, как 99 к 1 му, состояла из людей, не желавших ни мира, ни войны, ни наступательных движений, ни оборонительного лагеря ни при Дриссе, ни где бы то ни было, ни Барклая, ни государя, ни Пфуля, ни Бенигсена, но желающих только одного, и самого существенного: наибольших для себя выгод и удовольствий. В той мутной воде перекрещивающихся и перепутывающихся интриг, которые кишели при главной квартире государя, в весьма многом можно было успеть в таком, что немыслимо бы было в другое время. Один, не желая только потерять своего выгодного положения, нынче соглашался с Пфулем, завтра с противником его, послезавтра утверждал, что не имеет никакого мнения об известном предмете, только для того, чтобы избежать ответственности и угодить государю. Другой, желающий приобрести выгоды, обращал на себя внимание государя, громко крича то самое, на что намекнул государь накануне, спорил и кричал в совете, ударяя себя в грудь и вызывая несоглашающихся на дуэль и тем показывая, что он готов быть жертвою общей пользы. Третий просто выпрашивал себе, между двух советов и в отсутствие врагов, единовременное пособие за свою верную службу, зная, что теперь некогда будет отказать ему. Четвертый нечаянно все попадался на глаза государю, отягченный работой. Пятый, для того чтобы достигнуть давно желанной цели – обеда у государя, ожесточенно доказывал правоту или неправоту вновь выступившего мнения и для этого приводил более или менее сильные и справедливые доказательства.