Дьёрдь, Моника
Моника Дьёрдь 
| |||||||||||
| Гражданство |  Румыния
| ||||||||||
| Дата рождения | 13 июля 1982 (41 год) | ||||||||||
| Место рождения | Георгени, Румыния | ||||||||||
| Рост | 162 см | ||||||||||
| Вес | 50 кг | ||||||||||
| Карьера | |||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Клуб | CS Dinamo Bucuresti
| ||||||||||
| Статус | соревнуется | ||||||||||
| Результаты | |||||||||||
| Кубок мира | |||||||||||
| |||||||||||
| Последнее обновление: 16 апреля 2012 | |||||||||||
Моника Дьёрдь (рум. Mónika György; род. 13 июля 1982 года, Георгени) — румынская лыжница, участница Олимпийских игр в Турине и Ванкувере.
В Кубке мира Дьёрдь дебютировала в декабре 2004 года, очков не набирала, лучший результат 44-е место в гонке на 10 км классикой в январе 2011 года. В Балканском кубке дебютировала в марте 2007 года, в феврале 2008 года одержал первую победу на этапах Балканского кубка. Всего на сегодняшний день имеет 11 побед на этапах Балканского кубка. В сезоне 2011/12 Дьёрдь победила в общем зачёте Балканского кубка, а до этого трижды была второй в общем зачёте и один раз третьей.
На Олимпиаде-2006 в Турине была 59-й в дуатлоне 7,5+7,5 км, 60-й в гонке на 10 км классикой, 59-й в спринте и 50-й в масс-старте на 30 км свободным стилем.
На Олимпиаде-2010 в Ванкувере стартовала в четырёх гонках: 10 км коньком - 42-е место, дуатлон 7,5+7,5 км - 54-е место, спринт - 44-е место, масс-старт на 30 км классическим ходом - 46-е место.
За свою карьеру принимала участие в четырёх чемпионатах мира, лучший результат 46-е место в дуатлоне 7,5+7,5 км на чемпионате-2011 в Осло.
Использует лыжи производства фирмы Fischer.
Напишите отзыв о статье "Дьёрдь, Моника"
Ссылки
- [www.fis-ski.com/uk/604/613.html?sector=CC&competitorid=22526&type=result Моника Дьёрдь] — статистика на сайте FIS (англ.)
- [www.sports-reference.com/olympics/athletes/gy/monika-gyorgy-1.html Моника Дьёрдь] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)
|
Это заготовка статьи о спортсмене или тренере. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Дьёрдь, Моника
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
