Алмаши, Дьёрдь
| Дьёрдь Алмаши | |
| венг. György Ede Almásy de Zsadány et Törökszentmiklós | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
23 сентября 1933 (66 лет) |
| Место смерти: | |
| Страна: | |
| Научная сфера: | |
| Учёная степень: |
доктор права |
| Альма-матер: | |
Дьёрдь Áлмаши (венг. György Ede Almásy de Zsadány et Törökszentmiklós; 11 августа 1867, Град, Австро-Венгрия[1] — 23 сентября 1933, Грац, Австрия) — венгерский востоковед, путешественник, зоолог и этнограф. Его сын Ласло Алмаши был авиатором, исследователем Африки и солдатом.
Биография
Отец — Эде Алмаши, один из основателей Венгерского географического общества.
Дьёрдь Aлмаши получил докторскую степень по праву в университете Граца. После окончания университета работал служащим в Будапеште, но позже вернулся домой, чтобы управлять имением. Интересовался зоологией, в частности орнитологией. Опубликовал книгу в соавторстве с Иштваном Чернелом. Совершил первое более-менее серьёзное путешествие в дельту Дуная для изучения орнитофауны.
Отправился в первое путешествие в Азию в 1900 году вместе со своим преподавателем зоологии из университета Граца Рудольфом Штуммером фон Траунфельсом. Они исследовали бассейн реки Или, район к востоку от Иссык-Куля и ранее неисследованный третий хребет Тянь-Шаня. Зоологическим результатом их путешествия стала коллекция более чем из 20 000 экземпляров животных (большей частью птиц), среди которых много новых видов.
Напишите отзыв о статье "Алмаши, Дьёрдь"
Примечания
Литература
- Асанов У. А., Джуманазарова А. З., Чоротегин Т. К. Кыргызская наука в лицах: Краткий исторический и био-библиографический свод / Отв. ред. академик У. А. Асанов. — Бишкек: Центр госязыка и энциклопедии, 2002. — 544 стр., илл. — ISBN 5-89750-142-4
|
Это заготовка статьи о путешественнике. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Это заготовка статьи о биографии персоналии из Австрии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Алмаши, Дьёрдь
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.Пьера с другими преступниками привели на правую сторону Девичьего поля, недалеко от монастыря, к большому белому дому с огромным садом. Это был дом князя Щербатова, в котором Пьер часто прежде бывал у хозяина и в котором теперь, как он узнал из разговора солдат, стоял маршал, герцог Экмюльский.
Их подвели к крыльцу и по одному стали вводить в дом. Пьера ввели шестым. Через стеклянную галерею, сени, переднюю, знакомые Пьеру, его ввели в длинный низкий кабинет, у дверей которого стоял адъютант.
Даву сидел на конце комнаты над столом, с очками на носу. Пьер близко подошел к нему. Даву, не поднимая глаз, видимо справлялся с какой то бумагой, лежавшей перед ним. Не поднимая же глаз, он тихо спросил:
– Qui etes vous? [Кто вы такой?]
Пьер молчал оттого, что не в силах был выговорить слова. Даву для Пьера не был просто французский генерал; для Пьера Даву был известный своей жестокостью человек. Глядя на холодное лицо Даву, который, как строгий учитель, соглашался до времени иметь терпение и ждать ответа, Пьер чувствовал, что всякая секунда промедления могла стоить ему жизни; но он не знал, что сказать. Сказать то же, что он говорил на первом допросе, он не решался; открыть свое звание и положение было и опасно и стыдно. Пьер молчал. Но прежде чем Пьер успел на что нибудь решиться, Даву приподнял голову, приподнял очки на лоб, прищурил глаза и пристально посмотрел на Пьера.
