Мартинуцци, Дьёрдь

Дьёрдь Мартинуцци (венг. György Martinuzzi), имя при рождении Иржи Утешенович (Jerzy Utiešenović), также известен как Георг Утешенович-Мартинуцци (Georg Utiessenovicz-Martinuzzi) или Георг Утешенич (George Utissenich), а также как отец Георг, брат Георг (Fráter György, «brat Jerzy»; 1482 — 16 декабря 1551) — венгерский государственный деятель и духовный сановник, происходивший из старой дворянской фамилии.

Биография

Воспитывался при дворе герцога Яноша Хуньяди, служил под начальством Яноша Запольяи, затем принял монашество в ордене паулинов и был приором венгерского монастыря Сайо-Лада.

Когда Заполья после неудачной битвы близ Кашау (19 марта 1528 года) задумал бежать в Польшу, Мартинуцци вышел из монастыря и сделался советником и казначеем Запольяи.

С 1534 года епископ Гросвардейнский, Мартинуцци играл главную роль в мирных переговорах между Запольяи и Фердинандом I. Султан Сулейман I, узнав о состоявшемся соглашении, велел своим войскам вторгнуться в Трансильванию. Мартинуцци помог Заполье выйти из трудного положения глубоко обдуманными военными действиями и большой суммой денег, посланной влиятельным приближенным султана.

По смерти Януша Запольяи Мартинуцци, согласно завещанию его, стал во главе регентства. Когда султан отнял Будапешт у малолетнего Запольи, Мартинуцци перешел на сторону Фердинанда I и отказался в его пользу от Венгрии под условием сохранения за Запольяи графства Ципс и уплаты ему ежегодной ренты в 12 000 дукатов (23 апреля 1542 года).

В 1544 году Фердинанд I назначил Мартинуцци королевским наместником. Когда враги Мартинуцци с Петровичем во главе хотели потребовать у него отчета на сейме, он сложил власть и ушел в монастырь в сознании, что без него обойтись нельзя. Трансильванские сословия выбрали его в главнокомандующие земского ополчения, назначили его главным казначеем и судьей, что обострило еще больше его отношения к Петровичу, который вышел из состава регентства.

По заключении перемирия с турками в 1547 году Мартинуцци все больше склонялся на сторону Фердинанда I и в 1549 году заключил с ним новый договор в духе условия 1542 года. Королева Изабелла, вдова Януша Запольяи, обвинила Утешеновича перед сеймом в измене; султан послал в Трансильванию войско и признал регентом Петровича.

Отбив нападения турок, Мартинуцци заключил с Фердинандом I Вейссенбургский договор (19 июля 1551 года), в силу которого Изабелла именем своего сына отдавала Фердинанду Трансильванию и Восточную Венгрию, за что от него получила герцогство Оппельн в Силезии, с 25 000 золотых гульденов ежегодной ренты. За эту выгодную для Фердинанда сделку Мартинуцци получил место воеводы в Трансильвании; кроме того, по просьбе Фердинанда Папа возвел Мартинуцци в сан кардинала.

При новом вторжении турок Мартинуцци приписали неудачу королевского войска, недостаток припасов, роспуск ополчения и даже замысел соединиться с турками и избить королевские войска. По приказу главнокомандующего войсками Фердинанда, Кастальдо, Мартинуцци был убит.

Источники

• Утешенович, Мартинуцци // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Мартинуцци, Дьёрдь

– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.